Хромой из Варшавы. Книги 1-15
Шрифт:
— Но она могла утонуть, она же не умеет плавать!
— Она плавает лучше форели. Уже в пятнадцать лет она переплывала Цюрихское озеро. Говорю вам, она все рассчитала заранее. Приготовила фальшивые бумаги. В общем, я не сомневаюсь, что вы лишились очень ценной помощницы. Но теперь… может быть, она к вам вернется?
— Меня бы это крайне удивило. И в любом случае мы бы уже не могли работать вместе. Как всякий венецианец, я люблю маскарады, но не в своем доме. Я должен полностью доверять своим сотрудникам. Однако это не значит, что я не сожалею о потере. Если хотите, мы можем покончить с нашим делом, — предложил
— С удовольствием.
В течение следующих нескольких минут Альдо напрочь забыл обо всех пережитых потрясениях. Так бывало всегда, когда ему доводилось любоваться совершенными камнями.
Диадема графини Соранцо была очаровательнейшей вещицей, составленной из бриллиантовых бантов, которые поддерживали цветущие веточки, красиво сплетавшиеся вокруг великолепно ограненного камня, а сам камень представлял собой сердцевину ромашки с лепестками из жемчужин и мелких бриллиантиков. Что же до Кледермана, то банкир повторял будто в бреду:
— Великолепно! Потрясающе! Диадема для королевы.
Истинной королевы, говорю вам. Она должна сиять только на сиятельном челе! Даю голову на отсечение, что это «Зеркало Португалии». Вы непременно должны мне его продать!
— А что я скажу леди Риббсдейл?
— Ну… Скажете, что у вашей приятельницы нашелся другой покупатель… что она решила не продавать его… Откуда я знаю? Наша американка никогда не узнает, что бриллиант у меня. О нем не узнает даже моя жена! Это наилучший выход, чтобы не нарушать покоя в семье, — добавил Кледерман с улыбкой. — Иначе она не успокоится, пока я не позволю ей носить его. А я, к несчастью, мало в чем могу ей отказать… Извольте теперь назвать вашу цену.
С тех пор, как они поднялись в номер, Альдо не переставал размышлять. Неожиданный разрыв с Миной — сможет ли он назвать ее когда-нибудь Лизой? — поставил его в очень тяжелое положение. Ги Бюто находился еще в больнице, и, стало быть, ему самому нужно срочно ехать в Венецию — присмотреть за антикварным магазином и уладить текущие дела. Слава богу, что его секретарша была не из тех, кто оставляет после себя беспорядок! Затем ему предстояли две распродажи: одна в Милане, другая во Флоренции… Все эти насущные дела оставляли мало времени для «торгов» с леди Риббсдейл. Да и сама мысль, что эта диадема станет частью одной из крупнейших европейских коллекций, грела князю душу. Это место подходило ей куда больше, чем завитая голова увядающей красавицы, порхающей из гостиной в гостиную. Словом, Альдо решился.
Все остальные вопросы они разрешили мгновенно. Кледерман не только не оспаривал назначенную цену, но, как и обещал, увеличил ее. Дианора нисколько не преувеличивала, когда утверждала, что ее Мориц — настоящий вельможа. Он подтвердил широту и благородство своей натуры на деле, а мысль о том, как обрадуется Мария Соранцо, несколько утешила Альдо, весьма расстроенного из-за необходимости срочно покинуть Лондон.
В первый раз в жизни Морозини не чувствовал себя счастливым, возвращаясь в Венецию. Обычно возвращение домой всегда доставляло ему огромную радость. Он обожал свой город, свой дворец и всех тех, кто в нем жил. Обожал самый дух Венеции, темпераментных, колоритных и неизменно благородных венецианцев. Никакого сравнения с Лондоном, к которому князь никогда не питал особых симпатий. И все-таки…
Кледерман
Альдо и Мориц расстались наилучшим образом. Кледерман сердечно пригласил венецианца погостить в свой роскошный дом в Цюрихе.
— Моя жена, с которой вы встречались, когда она жила в Венеции, будет счастлива принять вас и вспомнить прошлое, — уверял его банкир со счастливым простодушием мужа, который плохо знает свою жену.
Альдо пообещал непременно приехать, поклявшись себе, что никогда в жизни этого не сделает. Он ни секунды не сомневался, что Дианора хорошо к нему относится, но решил, что впредь будет держаться от нее как можно дальше.
Расставшись со своим гостем и диадемой Соранцо, Альдо написал леди Риббсдейл письмо — одну из тех лживых уверток, на которых держится так называемое цивилизованное общество. Он сообщил о непредвиденных осложнениях, которые возникли в переговорах с владельцем и потребовали его немедленного отъезда в Венецию. Своим личным присутствием он надеялся разрешить неожиданно возникший конфликт.
Прибавив несколько очень сдержанных, но идеально отточенных комплиментов, Альдо не без удовлетворения подумал, что ему удалось благополучно завершить это дело, которое так неприятно началось. Еще немного, и он навсегда будет избавлен от бывшей леди Астор.
Альдо успел заклеить конверт со своим эпистолярным шедевром, когда на пороге появился красный с мороза и радостно возбужденный Адальбер, принеся с собой запах холодного и влажного воздуха улицы. Археолог был в прекрасном расположении духа: в очень хорошем тихом квартале, в Челси, он обнаружил прелестный старинный особняк с просторным ателье, где до последних своих дней жил художник Данте Габриэль Росетти.
— Я подумал, что ты будешь прекрасно себя чувствовать среди стен, обжитых твоим соотечественником, который стал знаменитым английским художником. Вот увидишь, мы будем жить припеваючи, как только приедет Теобальд и приступит к своим обязанностям.
— Я ни секунды не сомневаюсь, что так бы оно и было.
Но, к сожалению, должен сказать, что наслаждаться ты будешь в одиночестве. Я вынужден срочно уехать.
И Альдо в нескольких словах сообщил о неожиданных переменах, которые вынуждают его немедленно вернуться в Венецию и заняться делами своего магазина.
— И вдобавок ты должен найти себе новую секретаршу, — сочувственно вздохнул Видаль-Пеликорн. — В Венеции это сложно?
— Сложно! А уж надеяться на вторую Мину вообще не приходится. Представь себе, она говорила на четырех языках, знала историю искусств не хуже меня и отличала турмалин от аметиста. Вдобавок очень аккуратная, веселая, с потрясающим чувством юмора, несмотря на внешнюю строгость. Слышать, как она смеется, было истинным наслаждением. Возможно, потому, что смеялась она не часто… Так что ты сам понимаешь, второго такого сокровища мне не найти!