Хромой из Варшавы. Книги 1-15
Шрифт:
— Тем более что нам еще предстоит докладывать. Тетушка Амели и ее верная чтица вряд ли спят ангельским сном, такое даже и представить невозможно! Может быть, Карлов присоединится к нам позже.
Однако полковник так и не появился — ни в эту ночь, ни на следующее утро.
Друзья обратились с расспросами к администратору гостиницы, и тот сказал, что сам очень удивлен: к нему обратился клиент с просьбой вызвать такси, но Карлов не только не был на стоянке, как обычно, но и по телефону не отвечал. Не сговариваясь, оба друга бросились к маленькому черно-красному «Амилькару»…
Глава 5
ПРИЗЫВ
Через несколько часов комитет в полном составе — парижан вызвали по телефону! — собрался на чрезвычайное заседание в доме графини де Ла Бегасьер. Гостеприимная хозяйка преобразила его в обед, повинуясь хорошо известному закону, что самые горькие пилюли легче проглотить под блюда изысканной кухни и вина, тщательно отобранные под надзором метрдотеля, которого желал бы переманить у нее весь Версаль.
Она жила на улице Независимости Америки, в одном из старинных особняков, выстроенных из кирпича и белого камня, чтобы гармонировать с близлежащим дворцом — с той его. стороной, которая называлась «Крыло Принцев» и занимала часть улицы напротив здания Общественного призрения [165] . Из ее окон открывался вид на оранжерею, что многие считали настоящей привилегией. Во всяком случае, это мнение разделяли те, кому не посчастливилось жить в самом прекрасном квартале старого Версаля, сердцевине королевского города, расположенного между часовней Святого Людовика и дворцом Короля-Солнца.
165
Grand Commun (фр.) — больница общего пользования в здании, построенном Жюлем Ардуэн-Мансаром в 1682—1684 гг.
Оставив Адальбера развлекать тетушку Амели, Альдо с Мари-Анжелин отправились в дом графини пешком. Погода стала более милосердной, хотя голубоватый воздух был холодноват для этого времени года. Идти нужно было около километра. Оба наслаждались прогулкой по благородным улицам. Вымытый дождем и посвежевший, Версаль сверкал и благоухал ароматом травы, земли и мокрых листьев, смешанным с легким дымком от растопленных каминов. План-Крепен обожала совершать моцион. Что касается ее спутника, он не считал футинг [166] своим любимым видом спорта — хотя способен был одолеть большую дистанцию! — зато любил бродить без определенной цели, если его что-нибудь тревожило.
166
Footing (англ.) — ходьба.
Когда Адальбер заглушил свой шумный мотор перед домом Карлова, послышалось молитвенное пение. Два женских голоса — один тонкий, другой басовитый — выводили по-русски нечто похожее на гимн скорби.
— Надеюсь, до похорон дело еще не дошло? — пробормотал Альдо.
Не на шутку встревоженный, он открыл садовую калитку и направился к дому. Его терзали опасения, что эти женщины читают молитвы над безжизненным телом, как это обычно делается в России. Дверь была не заперта, он вошел и тут же застыл на пороге довольно большой комнаты, которая, очевидно, служила и гостиной, и столовой. В дальнем углу, вокруг большой иконы Казанской Божьей Матери, располагалось несколько икон поменьше. Перед ними с рыданием нараспев читали молитву две коленопреклоненные женщины — примерно одного возраста, но столь же разные, как их голоса. Первая, походившая на гренадера ростом и басом, была на голову
Пришлось подождать, пока они закончат пение, потом женщины, бормоча молитву, еще несколько раз опустились на колени и осенили себя крестом. Только после этого более внушительная особа помогла подняться своей хрупкой спутнице и повела ее к столу, на котором дымился самовар. Тут обе и заметили гостей.
— Вам чего надо? — спросила дама-гренадер, скрестив могучие руки на пышной груди и явно не обременяя себя излишней вежливостью.
— Поговорить с мадам Карловой, — ответил Альдо, поклонившись маленькой женщине. — Конечно, если она не возражает. Это месье Видаль-Пеликорн из Института [167] , а меня зовут Альдо Морозини: Мы друзья полковника и хотели бы…
167
Имеется в виду Институт Франции, в состав которого входят пять академий.
Крупная женщина, испустив пронзительный вопль, повернулась к иконам с очевидным намерением вновь упасть на колени и затянуть еще одно песнопение, но хозяйка сразу остановила ее:
— Довольно, Марфа! Мы еще успеем помолиться. А сейчас я хочу выслушать этих господ, возможно, мы хотя бы что-нибудь поймем! Я знаю, кто вы, — добавила она, пытаясь улыбнуться, но из этой отчаянной попытки ничего не вышло. — Садитесь, пожалуйста! И скажите мне, известно ли вам, где мой супруг?
Она указала им на кресла, и они заняли место за столом, куда Марфа водрузила самовар и расставила чашки, согласно обычаям русского гостеприимства.
— Мы надеялись найти его здесь, мадам, но он, как я понимаю, не вернулся домой?
— Нет… и впервые в жизни я не знаю, где он находится. Даже работая по ночам, он всегда находил способ предупредить меня, что задержится. Вчера он сказал мне, что вернется поздно, но больше я ничего не знаю.
— Нам известно немногим больше, мадам, — ответил Адальбер. — В последний раз мы видели его, когда он припарковал машину возле театра Монтансье, чтобы оказать нам помощь, если мы начнем преследовать некоего загадочного персонажа, с которым у нас была назначена встреча у бассейна «Дракон»… при участии полиции, кстати…
— Он ускользнул от вас и мой муж погнался за ним?
— Нет. Этот человек так и не появился. Гнаться было не за кем, но когда мы решили предупредить полковника, что наша встреча не состоялась, его не оказалось на месте. Прошу вас, однако, не терять надежды, — поспешно добавил Альдо, увидев, как потемнели голубые глаза Любы Карловой. — Вы знаете его лучше, чем мы, и вам должно быть известно, что он, напав на след, добычу не упускает. Возможно, он что-то увидел, пока ждал, и захотел прояснить ситуацию! В сущности, он задержался всего на несколько часов.
Морозини, пытаясь успокоить жену Карлова, старался убедить и самого себя в благоприятном исходе событий, потому что внезапно почувствовал, что не может вынести горя этой пожилой женщины, которая, несомненно, была когда-то очень хороша собой и до сих пор сохранила следы былой красоты… Нет, с безудержным полковником не должно случиться несчастья! Эта пара прошла через ад Октябрьской революции. Они не могут, не должны разлучаться. По крайней мере, не сейчас! Торопливо допив поданный ему чай, он встал и поклонился с чарующей улыбкой: