Хромой из Варшавы. Книги 1-15
Шрифт:
Долго ждать не пришлось. Прошло всего две минуты, и навстречу Альдо выплыла не чуждая театральных эффектов принцесса Шакияр в длинной тунике с многочисленными ниспадающими бусами и золотым колье с драгоценными камнями. На ее руках позванивали браслеты. Беседа не заладилась с самого начала.
— Что вам надо? — с ходу бросила она, не заботясь о правилах приличия.
Князь едва поклонился, ответив ей насмешливой улыбкой:
— Мне казалось, что я спрашивал мадемуазель Хайюн. Вы на нее ничуть не похожи.
— Она не принимает. А я здесь нахожусь для того, чтобы заботиться о ней в дни траура.
По всей вероятности, перед Альдо стояла женщина-дракон, не расположенная отступать ни на йоту. Он медлил с ответом, вспоминая полные горечи слова Ибрагим-бея об этой женщине, которая завлекла в свои сети единственного члена его семьи. Вот кому бы очень не понравилось, что она расположилась в его замке, как у себя дома. Вспомнив о почтенном старце, Альдо решил повременить с перепалкой:
— Я хочу, чтобы она ответила на один вопрос.
— Какой вопрос?
— Не спрашивайте меня об этом, мадам. Это касается только мадемуазель Хайюн.— Я могу передать ей и вернуться...
— Нет, мадам! Прошу простить!
Он сделал вид, что откланивается, но принцесса задержала его:
— Мне самой интересно узнать, поскольку уж вы здесь, как случилось, что вы все еще в Асуане после такого скандала с моими драгоценностями?
— Вам действительно снова хочется к этому возвращаться? — вздохнул он. — А мне казалось, что все уже сказано. Вы принимали меня за дурачка, пригласив к себе с намерением продать... или поручить перепродажу жемчугов Саладина, национального сокровища, из-за чего я мог бы оказаться в тюрьме, если бы какой-нибудь таможенник проверил мой багаж.
— Смешно! Эти бедняги глупы, как пробки!
— Надеюсь, вы не имеете в виду английских таможенников, которые... им помогают. Вот они бы меня ни за что не упустили!
— Но, в конце концов, клянусь, что эти жемчуга принадлежат мне! Могу же я, по-вашему, распоряжаться своим достоянием? Мне нужны деньги!
Альдо взглянул на нее с удивлением. Она чуть не плакала и, казалось, говорила искренне.
— Но все же вам не хотелось, чтобы об этой истории узнал король?
— Конечно! Какой мужчина согласится, чтобы продавали его подарок, сделанный им в момент любовного увлечения... даже если потом он сожалел о содеянном?
— Ладно. Допустим. Тогда как вы объясните присутствие фальшивых жемчугов в моем чемодане?
— Вы оскорбили меня! Естественно было бы отомстить вам. Не забудьте, что я была королевой Египта!
Да уж, судя по ее лицу, видно было, что она и сейчас мнит себя королевой. Альдо решил не уступать. Иначе это никогда не кончится!
— Давайте не будем больше вспоминать об этом. Я отказался от так называемой сделки, и вы решили выставить меня вором. Прошу у вас прощения и хотел бы услышать слова извинения и от вас, хотя заранее вас прощаю. Давайте будем считать, что мы теперь квиты, и покончим с этим, принцесса! — отрезал он, снова поклонившись, и на этот раз Шакияр не препятствовала его уходу. Но еще не дойдя до двери, он вдруг услышал голос:
— О чем вы хотели спросить меня?
Он обернулся. Шакияр исчезла, а на ее месте, как статуя в белом платье, стояла Салима, устремив на него взгляд своих светлых глаз. И, глядя на эту божественную красоту, он ощутил, как грудь
— Так о чем вы хотели спросить меня?
— Где Адальбер?
Она удивленно приподняла прекрасные брови. Кажется, Салима не притворялась.
— А я должна знать, где он?
— Кто, кроме вас, мог бы ответить на этот вопрос? Два дня назад... точнее, два вечера назад какой-то мальчик принес ему записку от некоей дамы, я не знаю, от кого именно, но когда он прочитал это послание, то так обрадовался, что сомневаться не приходилось: записка могла быть только от вас. И он тут же последовал за мальчиком, предупредив человека, у которого он гостил, чтобы тот не волновался и что он вернется попозже...
— Если не ошибаюсь, это был господин Лассаль?
— Вы с ним знакомы?
— Я знаю его, как и все в Асуане. Но я перебила вас, извините и, пожалуйста, продолжайте.
— Я почти все рассказал: с тех пор Адальбер так и не вернулся.
— Ах так? И вы подумали, что записка от меня?
— От чего бы еще он стал таким счастливым? Вне всякого сомнения, записка была от вас. Не знаю, мадемуазель Хайюн, отдаете ли вы себе в этом отчет, но его отношение к вам давно уже переросло обычную симпатию учителя к ученице.
И, не давая ей времени возразить, Альдо продолжил:
— Впрочем, я убежден, что вам все это прекрасно известно, иначе как объяснить слова, которые вы через меня передали моему другу в Каире: «Скажите ему, что я не предавала»? Вы уже тогда знали, что можете без труда причинить ему зло!
— Зло? Ну, это уж слишком. Я была его помощницей, ученицей, и, уверяю вас, он прекрасный учитель и... просто великий археолог.
— Ну, это мне хорошо известно!
На устах девушки промелькнуло подобие улыбки:
— В таком случае, возможно, вам также известно о жестоком соперничестве между господами археологами, в особенности когда они из разных стран!
— Известно. Я не присутствовал при первом раунде боя Адальбера с Фредди Дакуортом, но имел честь в некотором роде являться рефери второго, случившегося в баре «Зимнего дворца» в Луксоре. Нам пришлось вдвоем оттаскивать Адальбера, чтобы помешать ему задушить соперника. Но дело в том, что дрались они не из-за концессии, а из-за девушки, и почтенный Фредди обвинялся в том, что переманил ее и отвлек от своих обязанностей.