Хроника Антоновского восстания
Шрифт:
Из всех шести проведенных в конце июня – первой половине июля 1921 года войсковых операций по разгрому последних крупных отрядов мятежников лишь одна не закончилась явной победой, одержанной на поле боя. Это – начатая 8 июля операция по уничтожению 6-го Савальского полка под командованием Семена Алексеевича Шамова, активно действовавшего на границе Борисоглебского и Новохоперского уездов. 2 июля Шамов даже попытался захватить в лесу у станции Терновка бронепоезд № 121. Специально созданный для борьбы с Шамовым сводный отряд красных под командованием начальника разведки 3-го /Борисоглебского/ боевого участка Михаила Васильевича Никольского никак не мог настичь Шамова в чистом поле, чтобы разом покончить с ним. А происходившие иногда
И, наконец, наступило 20 июля – день, который можно считать /с известной долей условности, разумеется/ днем завершения разгрома антоновщины. И дело здесь вовсе не в том, что именно 20 июля Г. И. Котовский провел свою знаменитую военно-чекистскую операцию по уничтожению отряда И. С. Матюхина, попытавшегося собрать вокруг себя остатки нескольких разбитых повстанческих полков.
Самое главное заключается в том, что к 20 июля 1921 года на всей территории мятежной части Тамбовщины завершилось восстановление низовых органов советской власти. К этому же времени местное крестьянство окончательно отшатнулось от Антонова и даже включилось в борьбу с нежелавшими сдаваться мятежниками. Но добиться этого перелома в настроении тамбовского мужика, почти год жившего в кошмарных условиях безвластия и самой настоящей гражданской войны, было очень и очень непросто.
Еще с 1 июня, сразу вслед за начавшимися военными операциями по разгрому главных сил Антонова, в селах Тамбовщины развернулась широкомасштабная и планомерная работа по восстановлению местных органов советской власти. Наряду с этим большое внимание уделялось "чистке" сел и их окрестностей от скрывавшихся мятежников и полному изъятию имевшегося у населения оружия. Без успешного осуществления этих мер создать устойчивую советскую власть на местах было просто невозможно.
Поначалу большинство местного населения отнеслось к операциям по "чистке" крайне отрицательно и оказывало молчаливое, но упорное противодействие, не давая никаких сведений о местонахождении антоновцев, их семей и домашнего имущества, отданного на сохранение соседям или другим односельчанам. И все же "чистка" продолжалась с неуклонной методичностью, по следующей, примерно, схеме.
Намеченное для "чистки" село сначала занималось сильным красноармейским отрядом, возглавляемым так называемой "политтройкой". Затем на спешно созванно-согнанном в добро-вольно-принудительном порядке сходе всего взрослого населения зачитывались приказ № 130 командующего войсками губернии и постановление Полномочной комиссии ВЦИК от 12 мая 1921 года об аресте семей несдающихся мятежников и о последующей их высылке на Север, если в течение двух недель сам мятежник не явится с повинной. После зачтения этих зловещих документов, присутствующим на сходе категорически предлагалось тут же выдать всех родственников и односельчан, находящихся или находившихся ранее в антоновских полках, повстанческой милиции, отрядах сельской самообороны и различных комитетах Союза трудового крестьянства /СТК/.
Комиссар 10-й стрелковой дивизии и одновременно председатель политкомиссии 3-го боевого участка Михаил Иванович Фиалковский так описывал в своем докладе Полномочной комиссии ВЦИК ход операции по "чистке" сел в период со 2 по 13 июня 1921 года:
"С первых же дней производства операций отмечалось:
1. Массовое бегство семей бандитов, причем имущество распылялось /зарывалось в землю, бралось с собой, раздавалось односельчанам и родственникам/. Зачастую оставались одни голые стены на попечение дряхлых стариков.
2. Списки населения в большинстве случаев отсутствовали или были уничтожены бандитами; добровольных сведений крестьяне, из-за боязни мести бандитов, в большинстве случаев не давали. Были случаи
3. Оружие в большинстве случаев, несмотря на тщательные обыски, обнаруживать не удавалось.
Отношение населения к проведению операций было самое разнообразное, начиная с резко враждебного и кончая самым положительным; в большинстве же случаев крестьянство относилось к операциям осторожно, выжидательно, упорно замалчивая все, что относилось к бандитизму. Как усматривается из всех донесений, крестьянство замучено, разорено, перебито, боится представителей Советской власти, кровавой расправы со стороны бандитов. Кроме того, крестьянство изнурено нашими и бандитскими постоями и тяжелой подводной повинностью.
На бандитов проведение операций подействовало ошеломляющим образом. Распад и развал среди банд замечался с первых дней проведения операций. Главари и руководители пытались парализовать действие приказа № 130 своими аналогичными мерами. В районе Туголуково был расклеен приказ Богуславского о явке к нему всех демобилизованных красноармейцев, а также всех бежавших из банд. В Токаревском районе распространялся циркуляр губкома СТК от 5 июня о применении террора к семьям коммунистов, красноармейцев и совслужащим. В Токаревском же районе банды подбивали граждан выносить приговоры с ходатайством перед красным командованием о прекращении взятия заложников, угрожая учинить кровавую расправу в случае отказа. Свои угрозы бандиты отчасти приводили в исполнение, и в уполиткомиссии к 15 июня было зарегистрировано 15 случаев убийства семей красноармейцев, кроме многих случаев порки и избиения. Наряду с этим бандитами распространялись слухи о восстании по всей Советской республике, о переходе армии Буденного на сторону повстанцев-партизан, о войне с Японией и т. д.
Войсковые части, оккупирующие районы, в отношении продовольствия и обмундирования находились в неудовлетворительном состоянии. Так же неудовлетворительно было санитарное состояние: не было белья, медикаментов и медперсонала. Несмотря на это, боеспособность частей была хорошая, красноармейцы горели ненавистью к бандитам и стремились как можно быстрее уничтожить бандитизм. Мародерства и грабежей со стороны войсковых частей, за исключением редких единичных случаев, не замечалось. Уполиткомиссией издан приказ ревкомам: немедленно сообщать о всех случаях грабежей и насилия; таких Донесений пока не поступало. После операций практикуется осмотр вещей у красноармейцев и комсостава в присутствии представителей Особого отдела."(295)
Однако, несмотря на старания личного состава красноармейских частей, милиции и чекистов, результаты операций по "чистке" тамбовских сел от мятежников, дезертиров и оружия были довольно скромными. Местное население, особенно в "злостнобандитских" селах, не только по-прежнему упорно отказывалось помогать проведению "чистки", но и быстро приспособилось более хитро и надежно укрывать от арестов повстанцев, их семьи и имущество. А для того, чтобы не дать чекистам возможности составить полные списки скрывающихся антоновцев, крестьяне в деревнях вдруг начали отказываться называть свои имена и фамилии.
Такое, хотя и пассивное по форме, но весьма эффективное на деле и к тому же массовое сопротивление крестьянской среды сводило на нет все усилия по исполнению приказа № 130. Поэтому, видя начавшуюся пробуксовку этого приказа и отчетливо сознавая всю необходимость любой ценой сломить сопротивление среды, Полномочная комиссия ВЦИК решилась пойти на отчаянный по своей крайности шаг. 11 июня 1921 года она опубликовала свой жутковатый приказ № 171, который спустя несколько дней каждый тамбовский крестьянин знал уже наизусть. Этот приказ, подписанный председателем Полномочной комиссии ВЦИК В. А. Антоновым-Овсеенко, командующим войсками Тамбовской губернии М. Н. Тухачевским, председателем Тамбовского губисполкома А. С. Лавровым и секретарем губкома РКП/б/ Б. А. Васильевым, гласил: