Хроника одного полка. 1915 год
Шрифт:
Этим открытием они были ошеломлены и долго молчали.
– Нет! – вдруг сказал Алексей. – Давай прочитаем ещё раз! Теперь читай ты!
– Ты всё-таки сомневаешься, что это подлинник? – спросила Наташа, ей и самой не верилось в реальность того, что происходит.
Алексей замялся и не ответил.
Наташа читала, а Алексей следил по тексту, отданному ему капитаном-артиллеристом. Наташа легко читала не очень разборчивый почерк, у неё был навык читать рукописные, всегда
Она читала, Алексей следил, они нашли расхождения, и в этих расхождениях написанное, как они предположили, рукой Володечки Смолина было лучше, чем записанное по памяти капитаном.
Они дочитали и не знали, что сказать. От незнания того, как дальше быть, Алексей взялся за Библию и рассеянно, ещё думая о том, что только что произошло, принялся её листать, но, раскрыв обложку, остановился и удивлённо посмотрел на Наташу.
– Что такое? Что опять? – спросила Наташа.
– Посмотри! – сказал Алексей и подал ей книгу.
– Что? – спросила она.
– Вот! – сказал Алексей и показал пальцем.
В верхнем правом углу страницы первого разворота стояло «Т.И.С.» и синий печатный экслибрис, где внутри лаврового венка был портрет Петра Ильича Чайковского и, как роспись, короткая нотная строчка.
– Не может быть! – Наташа молитвенно сложила пальцы и посмотрела на Алексея. Алексей встал и вышел в кабинет. Наташа услышала, как щёлкнул портсигар и чиркнула спичка. Он пошла к нему. Алексей курил и смотрел в окно. Наташа подошла, обняла и прижалась к его спине.
– Это невероятно! – промолвил он, глядя в окно.
– Ты её любил?
Алексей осторожно повернулся в её объятиях.
– Конечно, мы были очень близкими людьми…
– Как брат и сестра? – спросила Наташа, она смотрела Алексею в глаза.
– Как брат и сестра! – ответил Алексей. – Как не сестру я люблю только тебя!
Наташа разомкнула объятия и села на диван. Алексей остался у окна.
– Смолина ранило в крепости Осовец, – проговорила Наташа.
– Таня погибла там же, – сказал Алексей.
– Смолин, по его рассказам и бумагам, был ранен в феврале, – продолжала Наташа.
– И, наверное, долго лежал в крепостном лазарете…
– Да, он долго был нетранспортабельным…
– А Таня, – теперь рассуждал Алексей, – служила в санитарном поезде гродненского госпиталя…
Наташа, не отрываясь, смотрела на Алексея.
– И она могла приезжать за ранеными… Там они и познакомились?!
– Познакомились… я бы так не сказал! Это довольно странные отношения… между ранеными и сёстрами милосердия. Раненым кажется, что они познакомились, а для сестёр милосердия мы все –
– Да! – вымолвила Наташа. – Мне это хорошо знакомо, я сама сестра милосердия…
– А я раненый.
Наташа встала с дивана, подошла, и они снова прижались друг к другу.
Вечером надо было делать прощальные визиты.
Алексей и Наташа оделись, и он послал истопника за извозчиком. Визиты надо было сделать друзьям и родственникам. Про последний визит они решили, что это будет Танина мама, Антонина Петровна Сиротина.
Сначала они поехали по Тверскому бульвару к Петровским воротам, потом вернулись и приехали на Садовое кольцо, потом по Садовому кольцу на Смоленскую площадь, потом на Арбат. Их везде ждали, и прощания были трогательные, Наташа была готова расплакаться, но держалась. По Арбату возвратились к Арбатской площади и по Малому Кисловскому переулку подъехали к дому лесопромышленника Белкина.
– Мы называли этот дом «чемодан на боку», – сказал Алексей, показывая на длинный, высокий, серый дом. – Здесь, кстати, квартировал наш полковой врач.
– Про «чемодан на боку» я слышала от Тани, – сказала Наташа, она подобрала юбки и спускалась по ступенькам коляски. – А что сегодня в «Интернациональном»?
После того как обнаружилось совпадение, такое удивительное и невероятное, когда оказались связанными одними узами Таня Сиротина, Володечка Смолин, капитан-артиллерист, она и её Алексей, они весь день старались об этом не говорить.
– Давай посмотрим! – сказал Алексей и отпустил извозчика.
– «Сирано де Бержерак» Ростана, я почему-то так и знала, – сказала Наташа, когда они подошли к афишной тумбе.
– Хочешь? – спросил Алексей. – У меня тут наша ложа.
– Я помню, – ответила Наташа, – но как-то…
– Ладно, – сказал Алексей, – если Антонина Петровна не напоит нас чаем…
– Это возможно, она же в трауре…
– …Тогда зайдём сюда в буфет, тут всегда были жюльены, мы их с Танечкой очень любили, вкусные…
– Да, ты говорил. А мы Библию не забыли?
– Нет, как можно!
– А письма?
– Здесь!
– Ну, тогда идём!
Наташа внутренне замерла и перекрестилась.
Горничная приняла пальто Наташи, шинель Алексея, ушла докладывать, и они услышали: «Проси!»
Они вошли в гостиную. Антонина Петровна встала навстречу, пожилая, крепкая женщина, в её седые волосы была вплетена чёрная кружевная лента. Антонина Петровна была одета в платье из чёрной тафты и держала в руках кружевной платочек. Она подала Алексею руку.