Хроника одного скандала

Хеллер Зои

В последний раз я плавала в детстве. У меня и купальника нет, если уж на то пошло. Но я никак не предполагала, что Бэнгс проявит интерес к моему ответу. Я считала, что вопрос был задан в качестве вежливой затравки — чтобы Бэнгс мог перейти к разговору о своемсвободном времени.

— По правде говоря, не так уж часто я и хожу в бассейн…

— С Шебой? — перебил Бэнгс.

— Нет, видите ли…

— А она бикини носит? Ух! Небось все глазеют…

И он загоготал, будто изрек нечто из ряда вон остроумное и пикантное.

— Я плаваю одна, — ледяным

тоном отрезала я, в душе удивляясь, с чего бы это мне так отстаивать свою ложь.

После этой реплики наступило долгое молчание.

— А вы чем занимаетесь, Бэнгс? — спросила я наконец. — Есть какие-нибудь хобби?

Улыбка, задержавшаяся на его лице после приступа хохота, погасла.

— Ага, всякое там… — угрюмо сказал он. — Ну, футбол, само собой. Я страшный фанат. Домашние матчи «Арсенала» ни в жизнь не пропущу. Потом еще… комедию обожаю. В клуб любителей комедии хожу частенько.

Я кивнула. Безнадежно. Все это абсолютно безнадежно.

— A-а! Я еще дурею от Сейнфелда [21] ! — добавил Бэнгс.

Я снова кивнула.

— Знаете? Ну, Сейнфелд, комик американский! — Он махнул в сторону стеллажа. — Видите, какая куча кассет? Почти все с его шоу. Я от него тащусь. Не чета всем этим слезливым американским программам. У Сейнфелда каждая передача про те дурацкие мелочи, от которых у нас крыша едет… — Жизнерадостный громкий голос Бэнгса неожиданно смолк.

21

Американское ток-шоу с ведущим Джерри Сейнфелдом, которое идет много лет.

Я глянула на часы и спешно смяла сигарету в блюдце:

— Боже правый…

Бэнгс на своем ящике резко подался вперед:

— Можно вам что-то рассказать, Барбара? Обещаете никому не передавать?

— Пожалуй.

— Нет, вы пообещайте!

Я достала следующую сигарету.

— Ладно. Обещаю.

Всю жизнь я была человеком, которому другие поверяли свои тайны. И всю жизнь я гордилась этой ролью, благодарная за те крохи значимости, которыми наделяет обладание чужими секретами. Однако вот уже несколько лет я замечаю, что моя благодарность существенно разбавляется негодованием. Почему,безмолвно спрашиваю я себя, почему они все это рассказывают именно мне? Разумеется, я по большому счету знаю — почему. Со мной делятся по той причине, что я совершенно безобидна. Шеба, Бэнгс и прочие — все они открывают душу передо мной точно так же, как сделали бы это перед евнухом или священником — в уверенности, что я не представляю ни малейшей угрозы, поскольку полностью оторвана от жизни. Количество секретов, которыми со мной делятся, обратно пропорционально количеству моих собственных секретов. Да, мне открывают тайны, но это не означает — и никогда не означало, — что меня принимают в свой круг или хотя бы считаются со мной. Это означает прямо противоположное: подтверждение моей никчемности.

— Дело в том… — начал Бэнгс. — Я кое на ком сдвинут, понимаете… Кое на ком из школы. — Он поднялся с ящика и зашагал туда-сюда по комнате. — Угадайте, кто это? —

И Бэнгс кокетливо улыбнулся. Окажись у него в руках веер, он непременно им взмахнул бы.

— Хм-м… — Подняв глаза к потолку, я моргнула пару раз, изображая умственную деятельность. — Я?

Лицо Бэнгса потрясенно вытянулось.

— Не нужно так ужасаться, Брайан, — посоветовала я.

Он облегченно рассмеялся.

— Ох, Барбара! Вы ж понимаете, я не то имел в виду. Между прочим, я считаю вас очень даже привлекательной дамой. В молодости, наверное, хорошенькой были!

Я перевела взгляд за окно, на голые, кривые деревья. Они клонились и кряхтели от порывов ветра. Разглядывая деревья, я думала, что вот сейчас до Бэнгса дойдет его беспардонность и мне опять придется лицезреть его вытянувшееся лицо — на этот раз от стыда. Но момент уплыл. Деревья на улице продолжали свою усталую гимнастику.

— Так что же, Барбара? Сказать?

— Прошу.

— Только не смейтесь, ладно, но я сдвинут на Шебе. — Бэнгс умолк в ожидании реакции. Я не собиралась доставлять ему такое удовольствие. — Нет, честно, Барбара! Я от нее без ума, — продолжил он. — Знаю, она замужем и все такое, но не могу выбросить ее из…

Я его оборвала:

— Брайан, вы выдаете за новость то, что вот уже несколько месяцев совершенно очевидно всему персоналу школы. Среди ваших коллег не найдется ни одного, кто не заметил бы этот ваш, с позволения сказать, «сдвиг».

— Что? — выдохнул Бэнгс, остановившись напротив меня. Кровь ударила ему в лицо — щеки пошли пятнами, уши загорелись, сыпь из красной превратилась в багровую.

— Да-да, — подтвердила я. — Скажу больше, Брайан: вы выглядели таким идиотом! Мы вволю повеселились, наблюдая за вами. Даже странно, что вы не заметили…

— Ладно, не продолжайте, — сдавленно произнес Бэнгс.

— Только не злитесь. В конце концов, я всего лишь вестник…

— Ладно! Все понятно! Умолкните! — заорал он. — Умолкните — и все! — Бэнгс подступил ко мне. На носу у него выступили капельки пота. — А я Шебе нравлюсь, — негромко сказал он, снова опускаясь на ящик. — Я точно знаю.

В некоторых людях дремлют семена безумия — семена, не пробудившиеся ото сна только потому, что люди эти проживают относительно благополучную жизнь. Внешне они вполне нормальны, но вы понимаете, что попадись им сварливый родитель или случись долгий период безработицы — и семена проклюнулись бы зелеными ростками чудаковатости, а возможно (при соответствующей антиподкормке), расцвели бы истинным помешательством. Сейчас, глядя на Бэнгса, я догадалась, что он как раз из таких.

Если не что-то еще, то хотя бы эта догадка должна была удержать меня от следующих слов. Должна была, но не удержала.

— О, Брайан, — промурлыкала я нежно, — только не говорите, что вы лелеяли какие-то мечты на взаимность? Как это мило,Брайан…

Бэнгс, как ребенок, заткнул уши пальцами.

— Заткнитесь! — взвыл он. — Я знаю, что она замужем. Я просто думал…

— Дело не только в том, что она замужем. Я имела в виду нечто иное. Боюсь, вы не в ее вкусе, Брайан.

— Ошибаетесь! — Он затряс головой. — Шеба не высокомерна. Шеба, она… с кем угодно может поговорить.