Хроника операции «Фауст»
Шрифт:
— Будет исполнено. — Портье, видимо, остался с довоенных времен, потому был вышколен и вежлив.
Чтобы не забыть, Хохмайстер достал папку с отчетом Циглера и стал ждать мастера.
3
За те месяцы, что прошли с момента первого знакомства, Альберт Шпеер, кроме поста министра вооружений и боеприпасов, получил должности генерального уполномоченного по вооружению в управлении четырехлетнего плана, председателя имперского совета, генерального инспектора шоссейных дорог и водной энергии. К прежнему званию главного архитектора
Как всегда перед встречей с людьми столь высокого ранга, Леш робел и нервничал. Пока «майбах» мчался по Унтер-ден-Линден к министерству, он уговаривал Хохмайстера не дерзить и во всем соглашаться со Шпеером. Генерал знал, что рейхсминистр, еще не занимая никаких официальных постов, был задушевным собеседником и другом фюрера. Шпеер построил в Нюрнберге громадный стадион для партийных съездов с трибунами, рассчитанными на тысячи лет, за что был удостоен «Гран при». По его проектам возводились имперская канцелярия, здание германского посольства в Лондоне, немецкий павильон на Всемирной выставке в Париже. То и дело вытирая потеющую лысину клетчатым платком, Леш призывал:
— Сумейте же перед таким человеком подняться выше собственных интересов.
— У меня нет собственных, как вы сказали, интересов. Мои интересы направлены на благо Германии, — высокопарно ответил Хохмайстер, забавляясь непритворным заискиванием Леша.
«Майбах» остановился у главного подъезда четырех-этажного каменного здания, построенного Карлом Шинкелем [47] в духе немецкого классицизма. Дежурный проверил документы и пригласил следовать за собой. Поднявшись по широкой темной лестнице наверх, Леш и Хохмайстер снова подверглись проверке. Лишь после этого другой офицер провел их в приемную. Чернявый секретарь с большой головой показал на стулья, выстроившиеся вдоль стен.
47
ШинкельКарл Фридрих (1781—1841) — немецкий архитектор, представитель строгого германского классицизма в строительстве, иногда с мотивами псевдоготики.
— Рейхсминистр просит вас подождать, — проговорил он чуть ли не шепотом. — У него сейчас собрались немецкие архитекторы. Он примет вас через пять минут.
Не успел Леш вытереть лицо и руки свежим платком, как на конторке загорелась зеленая лампочка, что означало приглашение войти. Из массивных дверей по одному выбралось несколько человек в штатских костюмах с нацистскими повязками на рукавах.
— Посмотрите, какой будет город! — не ответив на приветствие и еще не остыв от возбуждения, воскликнул Шпеер, который заметно похудел, отчего казалось, что он стал еще выше. На шишковатом лбу блестели капельки пота. Светло-коричневый френч с дубовыми листьями нашивок в петлицах был расстегнут, галстук сбился в сторону, длинные руки выписывали шаманьи круги над столом в углу комнаты, на котором из гипса сооружен был макет будущей германской столицы.
Искусно выполненный маленький город походил на мифическое поселение будущей цивилизации с триумфальными арками, пантеонами, звездным разбегом проспектов, станциями метрополитена,
— Еще в тридцать шестом году у фюрера возникла мысль создать вот такой Берлин, центр гигантской империи от Ла-Манша до Урала. — Горящими глазами Шпеер смотрел на макет. — На этой арке, перед которой триумфальная парижская покажется малюткой, мы увековечим имена всех павших… Унтер-ден-Линден сделаем на двадцать метров шире Елисейских полей. А здесь соорудим «Гросс-халле», увенчаем его куполом с изображением земного шара с воспарившим германским орлом.
Тридцативосьмилетний министр, с именем которого связывалась новая эра тотального вооружения рейха, сейчас, как мальчишка, любовался своим игрушечным городом, совершенно забыв о посетителях. Отойдя на несколько шагов и прищурив миндалевидные глаза, как бы прощаясь со своей мечтой, он произнес:
— В этом десятимиллионном городе будут жить лучшие из немцев. Бездушный камень мы превратим в живое, могущественное средство воспитания поколений немцев-господ. Они будут властвовать над другими народами, которые останутся на земле после очистительной бури нашего движения.
Как бы очнувшись, он развернулся на длинных ногах к Лешу и Хохмайстеру, произнес дежурную фразу:
— Рад вас видеть.
Леш сделал шажок вперед. Он выглядел гномиком перед великаном.
— Господин министр, — сказал он, — восемь месяцев назад на полигоне нашего инженерного училища в Карлсхорсте вы изволили наблюдать действие нового противотанкового ружья…
— Припоминаю. Кажется, я просил испытать его в бою…
— Так вот, майор Хохмайстер…
— Стойте! — прервал Шпеер и подошел к Маркусу, вглядываясь в темные очки. — Что с вами случилось? Я не узнал вас.
— При испытаниях я не закрыл глаза и меня обожгло огнем, вылетевшим из гранаты… Вам, как мне сказал генерал Леш, был направлен отчет полковника СС Циглера. Испытания проходили на его участке фронта.
— Когда это было?
— В августе прошлого года.
— Я не получал никакого отчета. — Шпеер нажал на кнопку звонка, в дверях возник большеголовый секретарь. — Выясните, где застрял отчет полковника Циглера, посланный на мое имя.
— Извините, рейхсминистр. — Леш покраснел как провинившийся школьник. — Чтобы вас не отрывать от более важных дел, отчет я посылал в отдел вооружений вермахта…
— Все равно меня должны были поставить в известность.
— Вот копия! — Хохмайстер будто чуял, что отчет может понадобиться, когда забирал у адъютанта Леша папку.
— Вы совсем не видите? — спросил Шпеер.
— Немного вижу.
Шпеер быстро пробежал глазами письмо Циглера и неожиданно обратился к Лешу:
— Фриц Леш — ваш брат?
— Так точно! — вытянулся генерал, пытаясь поджать жирный живот.
Шпеер машинально провел узкой рукой по лицу, что делал, когда размышлял. Леш и Хохмайстер, затаив дыхание, ждали его решения.
— В какой стадии доработок находится это оружие?
— В Розенхейме на полувоенном заводике отца Маркуса изготовляются опытные образцы. В испытательной лаборатории работает наш сотрудник, — отрапортовал Леш.
— Работы ведутся на уровне самодеятельного деревенского хора, — добавил Хохмайстер.