Хроника посещения (сборник)
Шрифт:
Перед детской площадкой я устроил привал. Детская площадка – это кладбище, где закончили свой путь большинство горемык, пытавшихся дойти до Приюта. Кладбище, нафаршированное минами. Если легенды не врут хотя бы на одну десятую, нам бы развернуться и пойти домой…
– Посидим, помолимся, вспомним пережитое, – говорю спутникам, а сам вынимаю флягу и приникаю к ней, как к материнской титьке. Набираюсь жизни перед последним броском. Неизвестно ведь, смогу ли когда обжечь горло крепеньким?
Седой квартал одолели быстро, в чём нет ничего удивительного. По городским улицам, в общем, ходить безопаснее, чем где бы то ещё. Вся опасность – она в домах, в которые мы, ясное дело,
Нашли «синюю панацею», которая на сей раз была ядовито-зелёная. Гигантское пятно слизи на окне первого этажа, стёкшее на карниз. Будто великан плюнул. Попадается, кстати, ещё и жёлтая, но раз уж прозвали синей, значит – синяя. С виду – гадость гадостью, плевок и есть плевок, а чудеса делает. Товарищи мои обрадовались, панацея-то не абы какая, а живая, самый смак. Сменили повязки на ранах, Алекс на руке, Миледи на бедре…
Сам Приют – вот он, два корпуса, стоящие под прямым углом и развёрнутые фасадом на нас. Здания казённые, красного кирпича, три этажа с мансардами. В одном жили школьники, во втором – младшие. Сзади к корпусам подхода нет, там пруд – это без шансов. Когда-то с той стороны был хозблок с прачечной и кухней, стояли другие хозяйственные постройки, гараж, но сейчас всё это затоплено. Пруд во время Посещения разлился и подступил к самым корпусам, превратившись попутно в сплошной омут. Силища дьявольская, утягивает всё: что пловца, что лодку, без разницы. Смотреть невозможно, как вода бурлит, куда уж – переправляться. А ещё пару раз за день пруд вскипает, натурально, и тогда к небу поднимается пар, видимый даже из-за стены. Короче, как бы меня ни отталкивал крошечный парк с лужайками и дорожками, как бы меня ни пугала заброшенная детская площадка, кроме как здесь – нет пути к Приюту.
Расположились мы перед кованой декоративной оградой высотою до колен. Кажется, только перешагни… Очень тяжкий это шаг, ноги бастуют, вот и сидим, подкрепляемся сухим пайком. Алекс с Миледи ещё и курят, я к фляжке прикладываюсь. Так с фляжкой и привстаю, чтобы ещё раз окинуть взглядом предстоящий маршрут. Смотрю в бинокль и вдруг замечаю в одном из окон Приюта…
Мальчик. На третьем этаже дошкольного корпуса. Залез ногами на подоконник, прилип лицом к стеклу и смотрит вроде как прямо на меня. Я выронил всё, что было в руках, ну, вы понимаете, как не остолбенеешь от такого. Все мысли вымело из головы, кроме одной: не вернуться ли, пока не поздно? Или уже поздно? Очень страшно, ребята. Никогда мне не было так страшно.
Компаньоны мои вскочили, глядючи на меня, а я сказать ничего не могу, тычу пальцем: смотрите. Пока тыкал, фигура за окном исчезла. Длилась эта хрень секунду-другую, не больше. «Что?» – спрашивают они в один голос, а я только рукой машу, отстаньте, дескать, чем ещё больше их напугал. Они ж надеются на проводника. В Зоне больше не на кого надеяться, только на себя да на проводника, и если кто-то из этих двоих с катушек слетает… да, ребята.
А главное – в Зоне ты никогда не уверен, где обман и где правда.
– Что ж
Нашарил выпавшую флягу и прикончил её в полтора глотка.
– Ты про пришельцев? – спросила Миледи. – Не обманывай себя, Рэд, их нет в Зоне. Заглянули сюда на вечерок и удалились, оставив нам кучи мусора. Вы, мальчики, конечно, не слышали о гипотезе маэстро Пильмана, а жаль. Вероятно, пришельцы нас просто-напросто не заметили, как мы не замечаем букашек, когда съезжаем с дороги на обочину, чтобы отдохнуть и поехать дальше…
– Гипотеза о пикнике, – перебил её Алекс. – Я читал.
– Ты? – бесконечно удивилась доктор физики. – Где, как?
– Холден меня пускал в свой архив. У него есть всё, что касается Зоны, любая официальная и неофициальная информация, беллетристика, даже высказывания шоуменов и спортсменов.
– Ах, да, ты ж ему как сын.
– А ты – как сестра… Я уже думал над гипотезой господина Пильмана, милая тётя, и наш Приют плохо укладывается в концепцию пикника. Я бы дорисовал картинку. Пришельцы, которые отдыхают на лужайке, не обращают внимания на местную фауну, но это – взрослые. Допустим, они взяли с собой ребёнка, девочку. Она поймала букашек, на которых взрослым наплевать, и положила их в спичечный коробок. А уезжая, бросила. Коробок так и валяется где-нибудь в луже, гниёт. С букашками внутри… Думаю, пришельцы нас всё-таки заметили, пусть и на уровне их малыша.
– То есть Приют – это спичечный коробок? А пруд – это лужа? Любопытная дорисовка. – Миледи воодушевилась. – Продолжим твою мысль. Если существуют области законсервированного времени, это значит, что Посещение продолжается. В том кусочке Зоны, где время замерло, Посещение длится и длится. Получается, Земля пока ещё не брошена, и ничего ещё не закончилось.
– Пугаешь?
– Сама пугаюсь. Скажу больше, мальчики, меня иногда охватывает уверенность, что костерок в Зоне тлеет. Я про костёр, разожжённый любителями пикников. С виду осталось мёртвое пепелище, но угольки в нём горячие. Почему не затушили? Чего нам ждать?
– Кто-то печёт картошку и вернётся покушать, – весело подхватил Алекс. – Возьмёт обжигающую картофелину, перебрасывая из руки в руку. Если упустит время, вместо вкусной корочки получит золу. Мы с Бобом, помню, пекли картошку у себя в саду, ещё до интерната. А заедали варёной сгущёнкой… Рут, не нагоняй тоску. Эти твари могут вернуться в любой момент – безотносительно спичечных коробков или угольков на пепелище. Представь: компания, устроившая на Земле пикник и хорошо здесь погулявшая, снова проезжает мимо. У них остались отличные впечатления от прошлого раза. И что им мешает снова свернуть на приглянувшуюся лужайку? Ничего не мешает.
– Ты к тому, что надо быть готовым?
– Нет, просто в некоторых ситуациях от нас ничего зависит. В связи с чем хочу спросить, что ты делаешь завтра вечером…
Они ворковали, перебрасываясь умными фразами, а я сидел, оседлав рюкзак, и уговаривал себя: вставай, сталкер, подъём! Ребёнок в окне словно стержень из меня вынул. А до темноты, между прочим, шесть часов. Если не успеем вернуться, будем всю ночь лежать где-нибудь кверху задом, трепетать, как тот кролик, и ждать рассвета… Возвращаться мы планировали в обход стены, на западе. По речке нельзя, жабы, конечно, обнаружили дыру, они по два раза на дню заграждение осматривают. Жабы нервные, чуть что – стреляют, причём не столько в тех, кто в Зону идёт, на этих они клали, а в тех, кто из Зоны. А уж когда дыру увидят… Короче, путь предстоит не близкий. Самое время собирать свои рассыпавшиеся мощи, и вперёд… Так я встряхивал себя, но помогало плохо. И если б не катившееся колесо…