Хроника расстрелянных островов
Шрифт:
— Ползи к нашим. Я задержу фашистов, слышишь? — не оборачиваясь, сказал ему Дубровский.
Сычихин схватил винтовку и, не целясь, выпустил все пять патронов, потом перезарядил ее и стал стрелять снова.
— Ползи, говорю, пока затишье! Слышишь?
— У меня ноги…
Дубровский хотел перевязать сержанту раны, но, приподняв голову над развороченным бруствером, увидел: гитлеровцы уже совсем близко. Стал забрасывать их гранатами, а потом лег за пулемет и расстрелял всю ленту. Перезаряжать пулемет было, нечем — коробки оказались пустыми. Оставалось только одно — отходить к
— Беги, дружище, — сказал Сычихин.
Вместо ответа Дубровский поднял обмякшее тело пулеметчика на руки и торопливо спустился с бугра…
Краснофлотцы и красноармейцы с напряжением следили за тем, как Дубровский, пригнувшись, быстро шел через поляну. На руках он нес сержанта Сычихина.
— Ложись — убьют! — кричали ему.
Но Дубровский знал: если лечь, подойдут фашисты и обоих захватят в плен.
Дубровский приближался к холмам, потом, качнувшись, точно споткнулся обо что-то, замедлил шаг. Споткнулся второй раз, тяжело поднялся и, пошатываясь, пошел вперед, снова остановился и вместе с Сычихиным упал на землю.
Защитники Цереля, затаив дыхание, с волнением ждали, что Дубровский поднимется снова, но он лежал неподвижно.
— Готовьтесь к бою, — предупредил Ковтун, показывая на цепи гитлеровцев.
Начальник артиллерии, видя, что пулемет не стреляет, приказал 315-й батарее открыть огонь. Несколько снарядов, разорвавшихся в расположении немцев, сломали их ряды и отбросили цепи назад к лесу. Краснофлотцы, воспользовавшись этим, вынесли пулеметчиков.
К старшине Воробьеву подошел Песков.
— Мы просим на бугор посылать только нас, — сказал он.
— Кого вас?
— Нас, букоткинцев. Тех, кто пришел с сорок третьей батареи. Мы так решили…
Командир роты не возражал. И вскоре два краснофлотца, нагруженные пулеметными лентами, побежали на бугор.
Моряки-артиллеристы стали готовиться к отражению новой атаки.
Возле полуразрушенной от бомбардировки казармы, на изрытом воронками плацу, построились саперы.
— По порядку номеров рассчитайсь! — подал команду Егорычев.
— Первый… Второй… Третий… Четвертый… Двадцать седьмой… Расчет окончен, — доложил последний сапер с перебинтованной головой.
«Значит, я двадцать восьмой, — произнес про себя Егорычев. — А ведь перед войной нас в роте было сто восемьдесят пять человек…» Он подошел с докладом к начальнику инженерной службы БОБРа Навагину, стоявшему перед строем:
— Товарищ майор, десятая отдельная саперная рота в количестве… двадцати семи человек построена по вашему приказанию.
Навагин молча обошел строй, заглядывая в усталые глаза саперов. Половина из них были ранены. Отдохнуть бы дать бойцам хотя бы день, да дорог каждый час — противник рвется к Менту.
От Навагина саперы узнали, что немцы прорвали последнюю линию обороны в Каймри, подошли к деревне Винтри и прижали к Рижскому заливу часть подразделений правого сектора обороны майора Ладеева. Полковник Ключников готовил сводный отряд, который должен был ночью выбить немцев из Винтри и выровнять линию фронта. Саперам предстояло идти вместе с отрядом. В их задачу входило минирование
Егорычев распорядился разобрать ротную баню и погрузить бревна на машину. С пристани на повозке катерники привезли непригодную для боя торпеду и три глубинные бомбы.
— Вот вам, друзья саперы, подарочек от моряков Краснознаменной Балтики, — сказал плечистый старшина 2-й статьи.
— Давай на машину, — приказал Егорычев.
К нему подошел шофер:
— Бензина нет, товарищ младший лейтенант.
Саперы раздобыли в соседних хуторах семь бутылок бензина и ведро керосина. Егорычев взял с собой отделение саперов, остальные бойцы должны были пойти с Буковским.
На развилке дорог Егорычев увидел Ключникова, Пименова и Ладеева. Они сидели на откосе дорожной канавы, перед ними лежала развернутая карта. Рядом на пригорке виднелась землянка — командный пункт заместителя командира бригады. Егорычев остановил машину и подошел к Ключникову:
— Саперы прибыли в ваше распоряжение, товарищ полковник.
Ключников о чем-то задумался и с минуту молчал. Потом наклонился к карте, на которой Пименов наносил линию фронта. Через плечо полковника Егорычев увидел черную жирную стрелку, идущую от Каймри к Винтри, — прорыв противника.
— Занимайте пока оборону на этих горках, — сказал Ключников. — А ночью пойдете к Каймри.
Саперы быстро окопались на склонах холмов, или горок Вийеристи Мяед, как называли их эстонцы. Эти холмы тянулись по всему узкому перешейку полуострова Сырве от Рижского залива до бухты Лыу и служили надежным естественным препятствием для продвижения к Менту техники врага. Справа от них стояла 45-миллиметровая противотанковая пушка.
Подошли остальные саперы и небольшая группа бойцов инженерной роты во главе с командиром лейтенантом Савватеевым.
— И это вся ваша рота? — оглядев саперов, спросил Савватеев.
— Да, — ответил Егорычев.
— И у меня не больше…
— Вас тоже на прорыв?
— А куда же еще?
— Окапывайтесь быстрее, — показал Егорычев на небо — вдоль линии фронта с запада на восток летели «юнкерсы». — А то ударят.
Едва успели бойцы инженерной роты зарыться в землю, как над развилкой дорог появились самолеты. Минут двадцать на бреющем полете они настойчиво обстреливали из крупнокалиберных пулеметов развилку и близлежащие холмы и под конец сбросили серию мелких бомб. К счастью, никто из саперов не пострадал.
Вскоре на развилку дорог выскочили немецкие автоматчики. Егорычев и Савватеев поняли: немцы хотели во что бы то ни стало захватить важную для них развилку, от которой одна дорога шла на Менту, а вторая — к бухте Лыу. Особенно противнику необходима была дорога к Лыу: по ней можно было бы зайти в тыл левому сектору обороны майора Марголина.
— Огонь, саперы! Огонь! — скомандовал Егорычев и сгоряча выпустил из пистолета всю обойму.
Рядом с ним стрелял из винтовки политрук Троль. Спокойно прицеливаясь, он хладнокровно нажимал на спусковой крючок и привычным движением правой руки перезаряжал винтовку. «Выдержка же у политрука», — спохватился Егорычев и, спрятав в кобуру пистолет, взял винтовку.