Хроника Третьего Кризиса
Шрифт:
— Эй, не шути, — обеспокоенно сказал он, словно я уже нажимал на курок. — Там чума, точно говорю. Я сам видел, как дохли крысы.
— Откуда ты знаешь, что он им ввел? — спросил я. — А даже если и чуму, то он всегда мог успеть подменить пробирки.
— Если ты думаешь, что я блефую, почему я еще жив?
— Хороший вопрос, — признал я. — Я и сам удивляюсь. Виной тому либо мое врожденное долготерпение, либо приверженность догматам дзен-буддизма.
— Это что еще за хреновина?
— Не забивай голову. Так что мы с тобой будем делать?
— Есть на примете один
— Не тяни.
— А куда ты торопишься? Вроде, говорил, времени у тебя полно…
— Говорил, — согласился я. — Но мне становится скучно.
— Скучно, да? Тогда у нас есть шанс повеселиться. Ты слышал о бусидо?
Попался! Невзначай оброненное мною замечание о дзен-буддизме должно было навести парня на восточные ассоциации, а бусидо стало в последнее время очень модным стараниями идеологов от якудзы.
Интересно, что этот парень мог слышать о кодексе чести средневековых воинов, населявших одну маленькую страну?
Так я у него и спросил.
— Это свод правил у чертовых узкоглазых, — пояснил он. — Типа того, что не стоит ввязывать в местные распри мирное население и так далее. Все решается поединком. Не могу только понять, как эта идеология увязывается с массовыми погромами во время Большой Мафиозной Войны?
— В этом и состоит твое предложение? Поединок?
— Ага. Как я уже говорил, ситуация патовая, а патовой ее делают предметы, которые мы держим в руках. Если мы избавимся от них, дело может проясниться. Или я не прав?
— Может, и прав.
— Тогда давай так. Сначала ты бросишь пистолет во-он в тот угол, Потом я брошу туда детонатор, одновременно с тем, как ты выкинешь ту штуковину из-за пояса. И пусть победит сильнейший.
— Если я выиграю, ты умрешь, — предупредил я. — У меня не было контракта на твой арест.
— Аналогично. Если выиграю я, умрет полгорода, коль уж денег мне не видать.
— Честный вариант. А где мои гарантии, что у тебя нет дублирующего устройства?
— Никаких гарантий. Но я-то тебе верю.
— Уговорил, — сказал я, перекладывая пневматик в левую руку и обхватывая правой приклад парализатора.
— Бросай, — скомандовал он, и вышеуказанные предметы полетели в вышеозначенный угол.
— Вот и чудно, — констатировал он, поднимаясь из-за стола и направляясь ко мне.
В его размеренных грузных шагах таились повадки гризли-переростка. На ходу он доставал из-за спины огромный тесак — мачете.
— Эй, — запротестовал я. — Между прочим, у меня ножа нет.
— Ты — гвардеец. Это уравнивает шансы.
— Но это не очень спортивно, — заметил я.
— У нас здесь не Олимпийские игры.
— Раз ты ставишь вопрос подобным образом, — согласился я, и мне в левую ладонь скользнул из рукава мой верный иглогранатомет.
— Ах ты, сво… — успел сказать он, прежде чем я размазал по противоположной стенке содержимое его черепа. Мозгами это месиво назвать было трудно.
К чему я сейчас все это рассказываю?
Замечания профессора философии относительно игры по правилам навеяли на меня эти давние воспоминания. В данном случае любители честной игры и приверженцы старой английской школы
Я сам устанавливаю для себя правила и сам же их нарушаю, когда это только возможно.
Место действия: Бездна
Время действия: девятый день Кризиса
Но говорить всего этого старичку я не стал. Он был прав насчет иллюзий, а терять иллюзии в его возрасте — дело достаточно опасное. Я только задал вопрос:
— По-вашему, правила игры вообще никогда нельзя нарушать?
— Никогда, иначе мы придем к полному хаосу.
— А разве сейчас мы не в двух шагах от него? — спросил я, указывая на простирающуюся рядом Бездну.
— Туше, молодой человек, — воскликнул он, поднимая руки в международном жесте признания поражения. — Тут вы правы.
Он подозвал официанта и заказал еще кофе. Воспользовавшись присутствием обслуги, я поменял пустой стакан пива на полный.
— А почему вы здесь? — спросил я, когда мы получили свои заказы. Было очевидно, что именно для разговора на эту тему старик и подсел к моему столику, так что я решил не томить свое временное прикрытие и дать ему возможность выговориться. — Если не хотите, можете не отвечать.
— Не надо лукавить, молодой человек, — строго сказал он, глянув мне в глаза. — После того как я навязал вам свою компанию, с моей стороны было бы невежливо уклоняться от ваших вопросов, и вы это знаете. Да, я здесь уже четыре года, четыре года я не только не покидаю пределов этой планеты, забросив практику и семинары, но даже и пределов этого отеля. Роскошный, кстати, отель, не так ли?
— Я еще не успел оценить все его удобства, если честно.
— Это вы зря. На то и молодость, чтобы оценивать различные удобства, даже если времени не хватает. В старости свободного времени у вас будет полно, но большую часть удовольствий вы сможете вкушать лишь в качестве наблюдателя.
Я не стал просвещать его относительно моих мыслей о шансах благополучно дожить до старости и превратиться в наблюдателя, докучающего молодым людям своими советами.
— А ответ на ваш вопрос очень простой, — продолжил он. — Я боюсь.
— Чего?
— Вот этого. — Он махнул рукой в сторону пропасти. — Всего этого. Того, что скрывается на дне, там, за туманом, и того, что оно может дать.
— Почему?
— А вы знаете, что там?
— Этого никто не знает.
— Это не мешает мне наблюдать и делать выводы, — сказал он — Я не знаю природы происходящего, я не могу понять его Принципов, но я могу оценить находящееся внизу с точки зрения философии, науки, которую я и изучал, и преподавал.