Хроника убийцы короля [3 книги] [Компиляция]
Шрифт:
Такой была и наша беседа, но не потому, что нам не хватало прикосновений, ведущих дальше, — мы как будто еще и странно оглохли. И танцевали очень старательно, не очень представляя, какую музыку слышит партнер, а может, и не уверенные, танцует ли он вообще.
Деоч, как всегда, стоял у двери на дежурстве. Увидев меня, он помахал.
— Мастер Квоут, боюсь, вы упустили своих друзей.
— Я подозревал. Как давно они ушли?
— Около часа назад.
Деоч вытянул руки над головой и поморщился. Потом уронил
— Они не выглядели расстроенными, что я их бросил?
Он ухмыльнулся:
— Не слишком. Они и сами подцепили парочку красоток. Конечно, не таких, как твоя. — Секунду Деоч, кажется, боролся с собой, а потом заговорил медленно, словно с великим тщанием подбирал слова: — Послушай, Квоут. Я знаю, что это не мое дело, и надеюсь, ты поймешь правильно. — Он огляделся и внезапно сплюнул. — Проклятье. Не умею я такие вещи говорить.
Он снова посмотрел на меня и изобразил жестом что-то невнятное.
— Понимаешь, женщины — они как огни, как пламя. Некоторые женщины похожи на свечи, яркие и дружелюбные. Некоторые — как искры или угли, как светлячки, за которыми гоняются летними ночами. Некоторые — как костер в дороге: дают свет и тепло на одну ночь, а потом хотят, чтобы их оставили. Некоторые — как огонь очага: вроде и посмотреть не на что, но внутри они пылают, как раскаленные угли, и горят долго-долго.
Но Дианне… Дианне как водопад искр, льющийся с железного клинка, который Бог точит о камень. Нельзя не смотреть. Нельзя не хотеть. Можно даже поднести руку на секунду, но нельзя удержать. Она разобьет тебе сердце.
Вечер был слишком свеж в моей памяти, чтобы принимать всерьез предупреждения Деоча. Я улыбнулся:
— Деоч, мое сердце из более крепкого материала, чем стекло. Если она ударит, оно только зазвенит, как окованная железом бронза или золото, смешанное с адамантом. Не думай, будто меня поймали врасплох, как испуганного оленя, который стоит, пригвожденный звуком охотничьего рога. Это ей надо быть осторожной, потому что когда она ударит, мое сердце зазвенит так чудно и звонко, что она не сможет не прилететь ко мне на крыльях любви.
Мои слова вырвали у Деоча ошеломленный смех.
— Господи, а ты смелый. — Он покачал головой. — И юный. Хотел бы я быть таким смелым и юным, как ты. — Все еще улыбаясь, он повернулся и вошел в «Эолиан». — Ну, тогда доброй ночи.
— Доброй ночи.
Деоч жалеет, что не такой, как я? Большего комплимента я в жизни не получал.
Но самое главное, мои дни бесплодных поисков Денны подошли к концу. Завтра в полдень в «Эолиане». «Пообедать и погулять-поболтать», — сказала она. Эта мысль наполняла меня головокружительным восторгом.
Как юн я был. Как глуп. Как мудр.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
ЛЕТУЧЕЕ
На следующее утро я проснулся рано с волнующими мыслями об обеде с Денной. Зная, что пытаться снова уснуть бесполезно, я отправился в артную. Экстравагантное завершение вчерашнего вечера оставило меня ровно с тремя
Обычно я работал в артной по вечерам, а утром она оказалась совсем другой. Сейчас здесь было всего пятнадцать-двадцать человек, занимающихся собственными проектами. Вечерами собиралось вдвое больше. Килвин, как всегда, сидел у себя в кабинете, но атмосфера была более приятная: рабочая, но не суетливая.
Я даже заметил в углу мастерской Фелу, аккуратно откалывающую пластинки от куска обсидиана размером с большую буханку. Неудивительно, что я никогда не видел ее здесь, если она приходит в мастерскую так рано.
Несмотря на предупреждение Манета, я решил сделать партию синих излучателей для моего первого проекта. Дело непростое, да к тому же требующее работы с костедегтем, но результаты должны продаваться очень быстро, а весь процесс займет не больше четырех-пяти часов. Я не только закончу все вовремя, чтобы встретиться с Денной в «Эолиане», но и смогу получить от Килвина небольшой аванс, так что, когда приду на встречу, в моем кошельке будет чуть больше денег.
Я собрал необходимые инструменты и расположился в одном из вытяжных шкафов вдоль восточной стены. Я выбрал место около оросителя: бака на две тысячи литров из стекла двойной закалки, — такие были расставлены по всей мастерской. Если прольешь на себя что-нибудь опасное, работая под вытяжкой, можно просто повернуть кран и отмыться под струей холодной воды.
Конечно, если я осторожен, ороситель мне не понадобится. Но приятно, что он так близко, — просто на всякий случай.
Разложив все необходимое под вытяжкой, я отправился к столу, где держали костедеготь. Хоть я и знал, что он не опаснее каменной пилы агломерационного колеса, этот полированный бак меня весьма нервировал.
И сегодня, я заметил, в нем что-то изменилось. Я обратил на это внимание одного из самых опытных артефакторов, проходившего мимо. У Джаксима был изможденный вид, обычный для большинства артефакторов в середине большого проекта: словно он решил не спать до тех пор, пока не закончит.
— Разве он должен быть настолько холодным? — спросил я Джаксима, указывая на бак с костедегтем, чьи края покрывали тонкие белые пучки инея, похожие на крошечные кустики. Воздух вокруг металла переливался от холода.
Джаксим уставился на бак, потом пожал плечами.
— Лучше переморозить, чем недоморозить, — сказал он с невеселой усмешкой. — А то бабах — и все!
Мне оставалось только согласиться, а потом я подумал, что это, наверное, как-то связано с тем, что в мастерской сегодня утром холоднее обычного. Еще не горела ни одна печь, и большинство огней в горнах едва тлели.
Я пробежал процедуру сцеживания у себя в голове, проверяя, не забыл ли чего. Было так холодно, что мое дыхание висло в воздухе белым облачком. Пот на руках приморозил мои пальцы к ручкам бака так же, как язык любопытного ребенка прилипает к ручке насоса в разгар зимы.