Хроника взятия Сеуты (ДП)
Шрифт:
И такое движение царило вдоль того речного берега, что ни днем, ни ночью не оставалось оно безлюдным, да и моряки немало уставали, укладывая подобное множество провизии. И с сим тракты и дороги полны были повозок и [вьючных] животных, что прибывали, нагруженные съестными припасами и оружием из земель тех фидалгу, и другими вещами, подобавшими в том походе. И тех, кто не мог столь скоро отправить [снабжение] из [своей] земли, Инфант поторапливал чрез свои письма, таким образом, чтобы флот его не испытывал опасений и они не остались бы против своей воли.
ГЛАВА XXXVI.
Как Король написал Инфанту Дону Энрики, чтобы тот отбыл со своим флотом, и о строе, коего тот держался
Каждый день Король получал известия о подготовке флота, что находился в городе Порту, как чрез письма, что писал ему Инфант, так и чрез многих иных [людей], что каждый день перемещались из одного города в другой, ибо в соответствии с временем [года] дороги не могли быть слишком свободны, в силу чего те фидалгу ожидали [возможности] отправиться в Лиссабон и посему посылали вперед своих людей
И так как Инфант был готов к отбытию, то приказал снарядить одну фушту [229] , в каковой послал одного своего эшкудейру, коего звали Афонсу Ианиш, что впоследствии был счетоводом (contador) того города; каковой вез послание Королю о том, что Инфант, его сын, отбывал уже из города Порту со своим флотом. И затем Инфант приказал всем собраться, дабы следовать своим путем.
И было то прекрасною вещью — созерцать сбор того флота, поскольку все суда, и галеры, и прочие корабли были благородным образом украшены малыми разноцветными штандартами (balsoes) и знаменами, девизами и гербами Инфанта; и поскольку все они были новыми и хорошо оснащены золотом, то представляли весьма великое зрелище; и галеры были покрыты тонкими тканями тех девизов и гербов, о коих я уже сказал. И капитанами галер были те, что следуют [поименно] далее, ss. сеньор Инфант, и граф [Барселуш], его брат, и Дон Фернанду ди Браганса, сын Инфанта Дона Жуана, и Гонсалу Вашкиш Котинью, маршал, и Жуан Гомиш да Силва, королевский знаменосец, и Вашку Фернандиш ди Атаиди, управляющий домом Инфанта, и Гомиш Мартинш ди Лемуш, дворецкий (aio), каковым он был, графа Барселуша. И было таким образом семь галер и семь капитанов. И как сии, так и все прочие, что были на судах и имели командование над какими-нибудь людьми, какого бы положения ни были, имели на себе ливреи сеньора Инфанта, каковые [одни] были из шелковых тканей, а другие — из тонких шерстяных тканей, распределенные обратным образом, вследствие чего более знатные люди имели ливреи шерстяной ткани, прочие же, меньшего звания, были одеты в шелковые ткани.
229
Примеч. перев. Фушта (порт. fusta) — старинное парусное и гребное судно, длинное и плоскодонное, с одной или двумя мачтами, род малой галеры.
И поскольку мы говорим о капитанах галер, будет добро вам узнать о некоторых из принципалов, что были в другом [лиссабонском] флоте, ss. Дон Педру ди Каштру, сын Дона Алвару Пириша ди Каштру, и Жил Ваш да Кунья, и Перу Лоренсу ди Тавора, и Диегу Гомиш да Силва, и Жуан Руиш ди Са, и Жуан Алвариш Перейра, и Гонсалу Ианиш ди Соза, и Мартин Афонсу ди Соза, и Мартин Лопиш ди Азеведу, и Луиш Алвариш Кабрал, и Фернан ди Алвариш, его сын, и Эштеван Соариш ди Мелу, и Мен Руиш ди Рефойюш, и Гарсия Мониш, и Айриш Гонсалвиш ди Фигейреду, и Пай Руиш ди Араужу, и Вашку Мартинш да Албергария, и Алвару да Кунья, и Фернан Лопиш ди Азеведу, и Алвару Фернандиш Машкареньяш. Все сии несли на себе ливрею Инфанта и равно некоторые иные фидалгу и эшкудейру, чьи имена мы не можем знать в совершенстве.
И когда настал день того отбытия, среди всех тех [людей] во флоте была весьма великая радость, ибо все корабли были снабжены трубами и иными инструментами (estormentos), коих звук возбуждал их сердца к тому, чтобы быть счастливыми. И еще имели они иную причину для того, чтобы ощущать себя гораздо более веселыми, ибо в тот день все были одеты в новое, каковая вещь по своей новизне всегда несет некое приумножение удовольствия в сердце каждого, и гораздо более в [сердцах] людей юных, чего явственный опыт не требует иного доказательства.
И помимо тех ливрей, что Инфант раздал тем сеньорам и фидалгу, и равно в целом всем своим [людям], каждый из них в отдельности (apartadamente) раздавал своим в частном порядке свои ливреи, как ему было угодно. Но поскольку то было бы великим многословием описывать герб каждого, достаточно [будет сказать] лишь, что [герб] Инфанта представлял собой часовни каменного дуба, обильно покрытые плиткой (chaparia), и посредине слова девиза (motos), гласившие «воля к добрым делам», и его цветами были белый, и черный, и подобные (viis) [230] .
230
Трудно установить, что подразумевает слово «viis». Нам представляется, что смысл должен быть «белый, и черный, и сходные (afins)», т. е. «белый и черный с их разнообразными оттенками».
Все добрые [знатные] люди того города, что там пребывали, простились в тот день с Инфантом, предложив ему свою службу; поскольку, помимо бесподобной изысканности в отношении всех, с ним говоривших, он, будучи уроженцем того города, выказывал особое внимание к его жителям, когда те ходатайствовали пред ним о своих делах, по каковой причине он был всеми ими весьма любим, и они почитали его почти что своим согражданином.
Как только вести о прибытии Инфанта Дона Энрики достигли Лиссабона, тотчас Король послал Инфанта Дона Педру, дабы тот отправился встретить своего брата; для чьей поездки немедленно были снаряжены другие восемь галер, что там были, и равно все лодки и малые корабли, что имелись во флоте, из коих в первой
231
Примеч. перев. Имеется в виду Афонсу Фуртаду, капитан-мор-ду-мар (Capitao-Mor do Mar, второй после адмирала чин в иерархии командования королевским военно-морским флотом Португалии), вместе с Алвару Гонсалвишем Камелу, приором ордена Госпиталя («приором Эшпритала»), участвовавший в разведывательной миссии в Сеуте, о которой рассказывалось в главах XV-XVIII настоящей хроники (см. о них примечания 38 и 39 к гл. XV).
И коли флот, прибывавший из Порту, был добро украшен и покрыт [тканями], то сей другой, отбывавший из Лиссабона, ему не уступал, с той разницей, что все было в девизах и гербах Короля; и так они [суда лиссабонского флота] начали свершать свой путь по направлению к устью [Тежу], туда, куда прибывали другие [из Порту]. И Инфант Дон Энрики держался такого строя (ordenanca) в своем флоте, чтобы первыми у устья появились малые корабли, и затем большие суда, а после них — галеры, из коих последней была [галера] Инфанта; и затем все корабли начали идти с наветренной стороны (borlaventeando) наискось по тому морю, постоянно держа курс на галеру Инфанта (fazendo sempre divisa sobre a gale do Infante). И по причине рассредоточения (espalhamento), кое они таким образом производили, тот флот всеми оценивался как гораздо более многочисленный; и так они шли некоторый промежуток [времени], до тех пор пока один флот не соединился с другим, после чего те братья обрели между собой весьма великую радость, как те, чьей дружбе среди живых не было равных. Ибо воистину никогда не было найдено в записях, чтобы у [еще] какого-нибудь государя имелись бы такие пятеро сыновей, столь покорных своему отцу и дружных между собою. И таким образом те сеньоры [Инфанты] отправились вместе, сопровождаемые своим [соединенным] флотом, пока не прибыли в то место, где Инфант Дон Энрики впоследствии приказал воздвигнуть церковь, что ныне зовется Санта Мария ди Белен.
ГЛАВА XXXVII.
Как Афонсу Ианиш прибыл к Инфантам с известиями о болезни Королевы, и как по той причине та великая радость, в коей они пребывали, обратилась в печаль
О, как бы желала воля моя достигнуть конца этой истории безо всякого вмешательства горести! Но слепая фортуна с печальными ее происшествиями не пожелала чтобы слава наша оказалась свободна от какого-нибудь скорбного события; и нет вещи более непререкаемой среди живых, нежели движение вещей земных. И по сему определяется в философии, что подлинное определение (derivacao) времени — это быть продолжительностью (duramento) мира в изменчивом постоянстве; каковое [время] разделено (departido) на четыре части, согласно неравной четверичности (desvairo quaternario) небесного круга, называемого зодиаком, что в каждой четверти имеет три знака, называемых по именам различных животных, каковые управляются среди людей четырьмя трехмесячными периодами, когда имеют место разнообразные влияния, вызывающие среди людей новые смерти.
И посему некий философ, чьего совета просил один человек для утоления печали, что питал вследствие смерти своего отца, сказал тому: «Друг, припомни: после того, как ты родился, — сколько пиров и веселых развлечений у тебя было? И переноси с терпением это скорбное происшествие, тебе выпавшее, ибо движение мира по такому распорядку было устроено так, чтобы ни одна вещь не оставалась в постоянном покое [неизменности] (perduravel assessego)».
Теперь же, коли уж так обстоит, отправимся далее по нашей истории без страха. В связи с чем вам надлежит знать, что как только Инфанты прибыли со своим флотом в тот порт Рештелу, согласно уже нами сказанному, то приказали бросить там якоря своих кораблей; а другой флот совершал во время пути свои виражи (fazia andando suas voltas) наискось по тому морю, и люди [на нем] играли на своих трубах и инструментах, у них бывших, как те, кто желал показать другим, бывшим на суше, великое ликование, что несли они в своих сердцах. И сам Инфант Дон Энрики был немало доволен как созерцанием своих братьев и всех прочих придворных, что прибыли туда встретить его, так и тем, что привел таким образом свой флот, добро снабженный всем, чем ему подобало; но дабы слава его не была исчерпана полностью, прибыл туда Афонсу Ианиш, тот его эшкудейру, что доставил сообщение о его прибытии Королю, и сказал ему, что Королева, его сеньора и мать, была больна. Однако, прибавил тот, оная сеньора не была столь подвержена хвори, чтобы он [Инфант Дон Энрики] должен был питать какую-либо печаль, но ему [Афонсу Ианишу] было сказано, что основная причина той болезни была вследствие великого воздержания, что она [Королева] творила в своих постах и молитвах; ибо, хотя среди княгинь мира она во всей своей жизни и была одной из тех, что отличались самым несравненным благочестием, но, хотя бы в иное время она и пожелала постничать, ей было то запрещено ее исповедниками (era-lhe defeso por seus abades) с согласия врачей. Ибо по причине слабого сложения, что она имела, постановили те врачи, что оное воздержание было весьма опасно для ее жизни, и посему она должна была его прекратить. Ибо определено есть Святым Августином, что каждый должен блюсти такую умеренность в своем посте или молитве, чтобы чрез нее у него оставалось достаточно силы для того, чтобы практиковать прочие добродетели; в противном же случае он станет убийцею (omecido) самого себя.