Хроники ада
Шрифт:
– Ну и хрень! – произнес Карп и смахнул со лба пот.
– Д-дядя П-паша. – Леха ошалело лупал глазами. – Эт-то что? Т-телеп-портация?
– А хрен его знает, Леха! Поживем – увидим.
– А б-батя? Он…
– Погиб твой батя, парень, царство ему небесное. – Карп насупился и подобрался, даже голову вскинул. – Такое наше сталкерское дело. Зато нас спас, можно сказать. – Заметив, как скривились губы Лешки, строго добавил: – Ты только того, не ной. Сам в Зону рвался, а она сопливых не любит… На, водички пивни.
Ночевать
Когда Карп огляделся и провел разведку, то обнаружил, что берег речки, на котором они очутились, окружает полукольцом «комариная плешь». А через территорию, занятую «плешью», даже муха не пролетит – гравитация вмиг сплющит и превратит в мокрое место. Значит, оставалось переться через речку вброд, но такой вариант Карпу совсем не улыбался – не дурачок же он и не самоубийца-мазохист. Любой сталкер знает, что вода в Зоне, даже естественная на вид, часто оборачивается гиблой ловушкой: если не ошпарит кипятком, так кислотой сожжет. А то, бывает, покроется вся кожа струпьями, и человек умирает в несколько дней от невыносимой чесотки. Вот и здесь, в Петушихе, вода больше смахивала на синий кисель – кто же в подобное дерьмо сунется?
И по всему получалось, что обратный путь лежал мимо валуна – лишь там «плешь» расступалась метров на пять-шесть, образуя проход. Но проход ли или очередную ловушку? Уже начинались сумерки, вот Карп и решил подождать до утра – глядишь, новый расклад нарисуется, да и утро вечера мудренее…
Ночью Лешка проснулся от странного чувства холода – вроде и не мерз, но по телу бегали иголки – такие ледяные и острые, что аж обжигало. Он лежал около старой лиственницы на синтетическом покрывале, которое отец перед походом велел на всякий случай засунуть в рюкзак – Зона непредсказуема, бывает, идешь на полдня, а застреваешь на неделю. Лешка поерзал, пытаясь закутаться в тонкое покрывало, но тело так ломило, что сон окончательно улетучился. Лешка открыл глаза и сразу увидел синеватое мерцание.
Поднявшись, побрел по лужайке. Ночь выдалась хотя и ясной, но безлунной. Однако свечение усилилось, и Лешка понял, что оно исходит от высокого, похожего на цветок растения с круглой, как блин, головкой. Тело по-прежнему ломило, но страха не ощущалось – только завораживающее любопытство. Он приблизился к необычному цветку (тот доставал ему до пояса) почти вплотную и разглядел, что его плоская корзинка усеяна изнутри гранулами синего цвета. «Словно у подсолнуха семечки, – мелькнула мысль. – Только крупнее». Не отдавая себе отчета – происходящее походило на сон, – Леха выколупнул одно «семечко» и раздвинул ногтями тоненькую кожуру. Внутри
Леху растолкал Карп. Когда он с трудом разлепил глаза, Карп, через слово матерясь, выдал тираду:
– Ты чего, ять, разлегся, как на курорте? Я тебя, ять, полдня разбудить не могу! Ты глянь, ять, уже вечер скоро. – Увидев на лице парня виноватое выражение, смягчился: – Я, знаешь, даже испугался. Думаю, ять, не болезнь ли какая напала.
Леха потряс головой, прогоняя сон. И тут же, вспомнив ночное происшествие, вскочил и уставился на лужайку.
– Ты чего? – озабоченно спросил Карп.
– Странно. – Леха медленно прошелся по траве, озираясь по сторонам. – Странно, а где цветок?
– Какой еще цветок? – отозвался Карп, про себя отметив: «Глючит пацана после вчерашнего. А вот заикаться перестал».
Леха рассказал о ночном видении.
– Ну-ну, – с неопределенной интонацией протянул Карп. – Цветок, значит? Как подсолнух, значит? – Леха кивнул. – А потом? С семечком-то ты что сделал?
– С семечком?.. Так вроде съел я его.
– Съел?! – Карп побагровел. – Ты что, идиот??? В Зоне ничего есть нельзя! Тебя чего, отец не учил?.. Хотя чего это я? – Он хмыкнул. – Приснилось тебе, Леха, померещилось. Понял? В Зоне подобное частенько бывает. Потому здесь лучше не ночевать. Даже спать нежелательно. А то люди во сне такое вытворять начинают…
– Не, дядь Паша, это не сон был, – упрямо возразил Леха. – Я точно помню. Проснулся от холода. Смотрю – вот здесь растет. И свет такой от него – синий, яркий. И вверх идет, словно луч.
– Куда вверх? К Луне, что ли?
Леха задумался.
– Нет, Луны я не видел. Хотя небо ясное было, в звездах.
– Хм… – Карп почесал затылок. – Ну, если небо ясное, то и Луна… Погодь, а у нас не новолуние часом? Если так… хотя… Так ты хочешь сказать, что съел семечко и дрыхнуть завалился?
– Не-е. – Леха помотал головой. – Вернее, я не помню, что потом сделал. Но мне такие сны снились… Ох, я даже пересказать не могу. Такие сны!
– То-то ты в забытьи своем лыбился, как придурочный, – сердито сказал Карп. – Похоже, все-таки наркоту ты глотнул. Но откуда она взялась здесь?.. Ты, часом, не того? Не балуешься втихомолку? Если приволок с собой какую-нибудь гадость, то так и скажи. Я тебе не отец, бить не буду.
– Да что вы, дядь Паша! Я и не пробовал ни разу.
– Ну-ну. А что же на тебя такой морок напал?
– Там не только морок был. Потом и ясные сны пошли.
– В смысле?
– Ну-у… – Лешка наморщил лоб. – Вот, помню, будто иду я по улице, а потом вижу «бенгальский огонек». За углом здания висит и искрится.
– Это где ж ты идешь?
– По улице. Там церковь еще, слева. А напротив здание. Трехэтажное, кажется. И вывеска. «Универмаг», что ли. Или «Универсам».
– «Универмаг», – сказал Карп. – Знаю я это место возле церкви. Это в Бердске. Гнилое местечко, попадал я туда пару раз, – голос его стал серьезным. – А ты сам-то в Бердске бывал когда? Его же еще в семьдесят втором накрыло.