Хроники Амбера. В 2 томах. Том 1
Шрифт:
И тут вернулся мой гнев. Правда, он малость поувял, не пылал прежним яростным пламенем праведного отмщения. Мне совсем не хотелось драться со всей этой кодлой. Разум смягчил мои чувства: у меня есть миссия, мне совсем не обязательно рисковать головой, если можно уладить дело по-хорошему. Но я прекрасно понимал, что одних разговоров теперь не хватит.
Я глубоко вздохнул. Они уже собрались броситься на меня, и тут неожиданно я вспомнил Бранда и Бенедикта в Тир-на Ног-те — а ведь Бранд не был даже толком настроен на Камень. Я снова обратился к огненному сокровищу за силой — вдруг, паче чаяния, придется драться. Но сперва я долбану им по нервам.
Я не знал толком,
— Замрите, — сказал я вслух, вставая и вкладывая в приказ всю силу желания. — Застыньте. Превратитесь в статуи. Все до одного.
В моей груди отдавались тяжелые ритмичные удары. Красные силы рванулись наружу, в точности так же, как и раньше, когда я использовал Камень.
Малогабаритные бандиты и вправду замерли. Ближайшие стояли как каменные, и только в дальних рядах продолжалось угрюмое копошение. Дико взвизгнула и стихла волынка, ее примеру последовали скрипки. И по сей день осталось тайной, я это до них добрался или музыканты сами бросили играть, увидев, как я встаю.
Я чувствовал, как накатывающиеся от меня волны заливают собравшихся, застывают невидимой, все туже сжимающейся матрицей. Влипли ребята, как мухи в мед. Как мошки — в янтарь. Я безбоязненно наклонился и отвязал Звезду.
Я вел лошадь к выходу, ни на секунду не забывая о недавних похитителях. Чтобы удержать их, требовалось усилие ничем не меньшее, чем для прогулок по Теням. Окинув напоследок немую сцену взглядом, я подтолкнул Звезду к лестнице и, поднимаясь следом за ним, все время прислушивался, но снизу не доносилось ни звука.
Когда мы вышли на вольный воздух, восток уже занялся зарей. Забравшись в седло, я, к своему удивлению, вновь услышал отдаленные звуки скрипок; мгновение спустя к ним присоединилась и волынка. Похоже, этим ребятам ровным счетом плевать, удалось им покушение на меня или нет: деньги плочены — будем развлекаться.
Когда я повернулся к югу, из дверного проема, лишившегося за эту ночь двери, меня окликнул до боли знакомый голос. Это был тот самый патриарх, мой собутыльник. Я натянул поводья, чтобы лучше его слышать.
— Куда ты держишь путь? — торжественно вопросил он.
Почему бы и нет?
— Туда, где кончается Земля! — крикнул я в ответ.
Странно было видеть, с какой живостью убеленный сединой муж пустился в пляс.
— Доброго тебе пути, Корвин!
Я помахал ему рукой. Действительно, почему бы и нет? Порою очень трудно отделить танец от танцора.
Глава 6
На юг, на юг… А где он, этот юг?
Не успел я проехать и километра, как все остановилось — и земля, и небо, и горы; передо мной висело грозное полотнище белого света. Тут-то я и попомнил сказанное тем, прятавшимся в моей пещере. Он подозревал, что эта гроза стирает мир — в строгом соответствии с предписаниями местной апокалиптической легенды. Так оно, возможно, и есть. Возможно, я вижу сейчас ту самую волну Хаоса, о которой говорил Бранд. Идет она себе и идет, все на своем пути коверкает и уничтожает. Только почему же тогда наш конец долины сохранился нетронутым? С чего бы ему такая милость?
Затем я припомнил свои действия, последовавшие за неосмотрительным выбеганием под дождь. Я остановил грозу и использовал для этого Камень, власть сокрытого в нем Образа. Ну а если эта гроза была не обыкновенной грозой, а чем-то большим? В прошлом Образу случалось уже одолевать силы Хаоса — и не раз, и не два. Не
Я взглянул на восток. По не совсем понятным причинам сегодня в роли светила, пробуждающего мир к радостям и печалям нового дня, выступало не тривиальное солнце, а внушительных размеров корона, начищенная до ослепительного блеска и пронзенная сверкающим мечом. Откуда-то донеслось птичье пение, очень похожее на издевательский хохот; я спрятал лицо в ладони. Безумие…
Нет! Видел я подобное, бывал в странных Тенях. И чем дальше забираешься, тем более странными они становятся. Пока не… что я думал той ночью в Тир-на Ног-те?
И тут же в мозгу услужливо всплыли две фразы из Айзека Дайнзена note 27 — фразы, очень взволновавшие тогда Карла Кори, иначе говоря — меня.
«…Весь мир — плод моего воображения; редкий человек может, положив руку на сердце, сказать, что он абсолютно чужд этой вере. Ну и что, довольны мы своей работой? Имеем основания для гордости?»
Note27
Псевдоним баронессы Карен Кристин Бликен-Финекл (1885–1962), датской писательницы, известной утонченной прозой о сверхъестественном.
Краткое резюме любимых философских размышлений нашей семейки. Сами ли мы создаем миры Теней? Или миры эти существуют независимо ни от кого и только с нетерпением ждут нас в гости? Или наличествует некий третий вариант, некое несправедливо исключенное третье? Может быть, вопрос нужно решать в терминах «больше-меньше», а не «или-или»?
Я невесело хмыкнул, неожиданно осознав, что скорее всего никогда не загляну в конец задачника, не узнаю точного ответа. И все же, как я думал и той ночью, есть некое место, где кончается «Я», место, где солипсизм перестает быть разумным объяснением миров, посещенных нами, вещей, которые мы в этих мирах находим. Существование этого места, этих вещей очевидным образом говорит, что уж там-то, по крайней мере, существует различие между реальностью и фантазией. А если различие существует там, вполне возможно, что оно распространяется и дальше, пронизывает наши отражения, наполняет их реальностью, оттесняет нас на край сцены, переводит нас с первых ролей в рядовые статисты. Ибо ячувствовал, что нахожусь сейчас именно в таком месте, в месте, к которому вряд ли применим вопрос: «Ну и что, доволен ты своей работой? Имеешь основания для гордости?» Вопрос, прямо относящийся к моему проклятию, к уродливому шраму на теле Гарната, да и вообще ко всему, что поближе к дому. Вне зависимости от высших философских соображений я чувствовал, что стою на пороге страны полного отрицания «Я». И что за этим порогом вся моя власть над отражениями-Тенями может сойти на нуль.
Я выпрямился в седле и посмотрел, прищурившись, на призрачное сияние. Затем прошептал на ухо Звезде пару ободряющих слов и тронул поводья. Мы двинулись вперед.
В первый момент почудилось, будто обступила полоса тумана, только этот туман ослепительно сверкал, и в нем стояла глухая, ватная тишина. А потом оказалось, что мы падаем.
Падаем. Или плывем. Разобраться было не просто, особенно после начального потрясения. В первые секунды мы вроде бы двигались вниз — ощущение, усиленное паническим страхом Звезды. Однако бешено взбрыкивавшие ноги не находили опоры, так что мало-помалу лошадь успокоилась, лишь тяжело дышала да иногда вздрагивала.