Хроники Арли. Книга 2. Кто я?
Шрифт:
Спустя мгновение я с сожалением осознал, что слишком высокого мнения о собственной выносливости. От приложенных усилий помутнело в глазах, я начал заваливаться, но тут же спиной ощутил поддержку. Распахнул глаза и с изумлением увидел в десяти сантиметрах улыбку на холеном лице. Аэларэль не дал мне упасть, в губы ткнулось что-то холодное и жесткое, в нос ударил изумительный аромат.
– Пейте, это вино, – повелительно произнес князь. – Вы, молодой человек, потеряли чересчур много крови.
В какой-то момент эльф приблизился настолько, что запах вина отошёл на второй план. Я ощутил, как пахнет Аэларэль. Тонкий, но столь мощный букет
Мне впервые довелось столкнуться со столь сильным желанием, какая-то часть моего «я» оказалась не в силах сопротивляться. Аура князя заполонила все. Зелёное бесконечно живое поле, я почти физически ощущал радость существа, склонившегося надо мной. Аэларэль был в восторге! Мне ещё не приходилось сталкиваться со столь насыщенной краской. Инстинктивно я перехватил его руку с бокалом, и в тот самый миг, когда ладонь дотронулась до его пальцев, мое тело пронзило током. В его мыслях было совсем иное. Ненависть, презрение, брезгливость – меня словно окатило помоями. Я почувствовал, что теряю контроль.
«По твоей вине, длинноухий ты ублюдок!» – мысли черной кляксой скользнули перед глазами. Передо мной замаячила незащищенная грудь, прикрытая лишь парадным костюмом. Я аж затрясся, зубы свело, так что я не мог ни что-то произнести, ни сделать глоток. Мой взгляд опустился, и я увидел тот самый клинок, что пригвоздил меня к стулу, как муху. Он безжизненно свисал с пояса эльфа на тонком ремне в нескольких сантиметрах от моей раскрытой ладони. Меня осенило: «У этой сволочи в одной руке я, в другой чаша с вином – успею!»
В следующую секунду чудовищная сила подняла меня в воздух, и я на секунду обрел способность к полету. Ещё мгновения хватило, чтобы понять: рожденный горбатым – летать может, но ничего общего с чувством свободы эта история не имеет. Встреча с камнями пола напрочь отшибла дух, меня несколько раз перевернуло, я вообразил себя лавиной, пущенной с гор, но поток нес совсем недолго: три кувырка, и я замер носом к стене. Двигаться не хотелось. Сердце опять изображало чахотку, судорожно выплевывая удары, звезды в глазах заставляли сжаться от страха ожидания, что вот он, второй раз. Но миновало. Я снова пришёл в себя, похоже, на какое-то время потеряв сознание от удара.
– Надо же, – укоризненно заметил скрипучий голос, – а я считал вас благоразумным молодым человеком.
– Надо же, – услышал я свой переломанный шепот, – я тоже. – Осознание, что немедленной смерти удалось избежать, ничуть не уменьшило шок от произошедшего: я был готов убить. Но и эльф хорош! Скрыл от меня свои чувства. Как? Как ему удалось? Но касание руки расставило все по местам. Видимо, лучше «контакт», и даже такое древнее и могучее существо не может сопротивляться дару.
Вот только теперь совпадение наших желаний меня уже не радовало. Следует держаться настороже. У князя даже за тройным дном может скрываться секрет. Но об этом я подумаю позже. Ни в коем случае нельзя дать понять, что я читаю его, как открытую книгу, пусть вместо слов одни лишь картинки. За ними не скроешь руку с кинжалом.
Мое невнятное бормотание услышали. Епископ громко хмыкнул, в тишине послышались его старческие шаги. Какой актер! Если бы не видел
Скольких косточек я недосчитаюсь сегодня? Выходка с ножом может стоить мне слишком дорого. Если так пойдёт дальше, то шансы выйти отсюда живым – призрачные. Крякнув, я рывком приподнялся и, на миг пожертвовав сознанием, все-таки оперся спиной о стену. Стало легче. Нос тут же сморщился: в помещении перемешались запах крови и пьянящий аромат отменного красного. Я осмотрел себя: на одежде бурели пятна. Потерев пальцами то, что выглядело совсем свежим, я понюхал ладонь: вино. Костюм, за который я отдал немалую часть сбережений, оказался безнадёжно испорчен. Как в поэме: кровь и вино. Ни то, ни то не отстирывается. И да, кровь действительно нужно чем-то восстановить.
– Можно мне глоток?
Князь стоял у окна. Он бросил равнодушный взгляд на стол епископа, где стояла початая бутылка.
– Можно.
Ага, как я и предполагал, рисковать он не будет. Да и зачем Аэларэль вообще полез со своей помощью? Показать участие? Угрызения совести? Смешно. Я уверен, за пять тысяч лет от этих штук у князя ничего не осталось. Высохли и отвалились. Тогда зачем? Очередная игра напоказ? Но перед кем? Себя, конечно, я за фигуру не брал – не тот вес и коленкор. Но кто еще сможет оценить его пантомиму? Или как раз наоборот? Что может быть восхитительнее, чем пьянящее чувство превосходства над Убийцей, именем которого заставляют содрогаться в страхе планету. Власть над ужасом прошлого – отказаться от такой приманки сложно даже древнему интригану.
Я искоса за ним наблюдал. Сейчас Аэларэль демонстрировал холодное высокомерие. Но я-то видел, что его настроение ничуть не тронула моя неудавшаяся попытка. Значит, ждал и догадывался! Но как он мог предугадать, что его действия вызовут такую реакцию? Выходит, помощь – хорошо разыгранная провокация! Черт возьми, сейчас подобные вопросы слишком сложны для моего измученного событиями мозга. Но полно, мне действительно хотелось вина. Его запах дразнил. Пузатая бутылка, в которой оставалась еще половина, мозолила мне глаза. Вставать самому? Упаси боже, ещё и тут опозорюсь.
Помощь пришла с неожиданной стороны. Епископ, меривший шагами пространство перед столом, подхватил бутылку за горлышко, близоруко сощурившись, посмотрел на просвет и сделал добрый глоток. Уровень жидкости ощутимо просел, я помянул и его нехорошим словом.
– Кислятина, – поморщился он, доковылял до стены и сунул бутылку мне. – Сразу все не пей, у тебя и так с головой неважно. Или, знаешь, можно вернуть тебя обратно в подвал. Номер-то свободен.
Мне стало не по себе. Конечно, я догадывался, что епископ вряд ли исполнит угрозу, но сам факт, когда из уст человека такого ранга срываются подобные обещания, не способствует душевному равновесию.
– Спасибо, я сыт по горло вашими пытками, – как я ни пытался сдержать дрожь, у меня не получилось продемонстрировать стойкость. Уж не знаю, что меня выдало, но епископ аж подпрыгнул от вскипевших чувств.
– Пытки?! – заскрипел он, и я впервые за все время услышал его смех: нечто среднее между скрипом металла по стеклу и уханьем филина, больного бронхитом. Я даже про вино позабыл, обняв его, как пьяница прижимает к себе остатки от вчерашнего пира, которые внезапно обнаружились под кроватью после славной попойки.