Хроники Бальтазара
Шрифт:
Налитые кровью глаза будто бы сохранили свои исходные человеческие размеры, некогда принадлежавшие молодой женщине, с которой и произошла эта чудовищная трансформация. Она ринулась на пришлого гостя, и Бальтазар тщательно выбирал момент, чтобы вонзить свой клинок ей меж рёбер. Но в самый ответственный момент, некто рывком вбок сбил его с перекрёстка, впечатав в каменную кладку таверны и прижимая туда с недюжинной силой.
– Уймись, наконец! Как ты не понимаешь! – Из-под тёмно-зелёного капюшона сверкали зелёные глаза лучницы чародейки.
– Опять ты, – вздохнул некромант, хватая её и переворачиваясь, теперь придавливая уже сам несносную лучницу к стене за шею эльфийским луком. – Видел
Он поглядел ввысь, как кружила над ними бестия, словно остерегаясь лучницу-чародейку. Вероятно, они бились здесь чуть ли не каждую ночь. И если намедни Кира нашла время ещё и леса на подходе к городу патрулировать, значит, её стрел и магии хватало, чтобы, если уж не ранить всерьёз крылатую нежить, то хотя бы как-то загнать обратно в башню. Например, пронзив все её перепонки, лишая возможности летать, или попав той по глазам, до следующего перерождения сделав недееспособной.
– Зачем ты здесь? Хочешь её подчинить себе на службу? – ловко перевернулась она, используя вес соперника против него же, и опять прижала Бальтазара к холодной кладке. – Ничего не выйдет! – гордо заявила чародейка, сверкая глазами. – Фурия – это существо, порождённое местью. Ребекка Роарборх, заморённая голодом, прогрызла себе запястья и своей кровью из последних сил прокляла собственное тело, обрекая на становление этим чудовищем. Фурия появляется там, где совершены противоестественные преступления, где нарушена честь и священная клятва! Это порождение мрака по ночам выходит из своего жилища и жаждет кровожадного отмщения! Её не остановят ни мольбы, ни просьбы, от неё не откупиться и не договориться. Она – сам неумолимый закон природы!
– Видать, у вас с ней много общего, – только и усмехнулся на это Бальтазар, попробовав ещё раз поменяться позициями, но не вышло.
Рассерженная таким сравнением женщина попыталась ударить острого на язык барона промеж ног, но бойкая коленка её наткнулась о защитный металлический гульфик, предусмотрительно надетый тем под кожаные штаны в качестве защиты. Барон хитро заулыбался, намекая о её предсказуемости. А вот зубастое чудище уже не кружило и не нависало в чёрных небесах над этим местом, а, по всей видимости, реяло над улицами города, выискивая Себастьяна и других более доступных для себя жертв, чем некромант и охотница-чародейка.
– Уходи прочь! – перестала вдавливать его в стену и нацелила свой сверкающий лук чародейка.
– А то что? Выстрелишь в меня? Ты же уже попадала, помнишь? Даже несколько раз, а ничего путного не вышло, – горели фиолетовым пламенем его аметистовые глаза.
– То было не в упор и не тремя стрелами разом, – полыхали нацеленные на него наконечники то зелёным, то ярко-малиновым пламенем.
– Если уж суждено умереть, я хотя бы должен понять, – спокойным тоном говорил ей некромант. – Почему же ты её защищаешь? И что вас связывает между собой?
– Ты ничего не знаешь о том, что здесь было. Под династией Роарборхов Сельваторск процветал, был крупнее, и в центре помимо этой башни стоял настоящий небольшой замок, от которого теперь ничего не осталось кроме неё. Мой род городских чародеев служил им поколение за поколением. И однажды сюда пришли Гадияры, бежавшие из Империи от тамошних скверных порядков. Они служили правящему роду, но предали его. Выдали своих дочерей за сыновей верховного боярина, и те в первую же ночь перерезали юношам глотки. Самого же его со слугами замучили до смерти в тронном зале, где принимали послов и прошения от народа. Оставалась последняя наследница, незамужняя Ребекка, первая из детей последнего правителя, старшая дочь свергнутого семейства. Её заковали в кандалы, с позором протащив нагой по улицам города под улюлюканье
– Так вот в чём дело, – ухмыльнулся Бальтазар, поглядывая не столько на неё, сколько в небо вокруг, не появится ли смертоносное создание. – Мне, наконец, стали ясны твои мотивы. Ты ждёшь, когда она избавится от последнего Годияра, дабы занять его место. Мир вертится вокруг типичного эгоцентризма, как этот тип и говорил. Плевала ты на людей и на то, как здесь жилось до и как живётся после. И вовсе Сельваторску не стало худо без Роарборхов. Всё осталось примерно по-прежнему, разве не так? Ну, может, меньше поставок товаров из Империи, но тебе плевать и на это.
– Много ты понимаешь! – нахмурилась Кира.
– Когда здесь стоял замок, у него была довольно обширная сеть подвалов, о чём ты умолчала. Впрочем, как и о смерти отца. Но вход туда, что тебе, что Себастьяну, преграждает это создание. Ты ждёшь, когда она пожрёт твоего конкурента. А он дал тебе задание охотиться на нечисть и ждёт, когда она пожрёт тебя. Не знаю уж, почему и чем ты так ему мешаешь, но видя нрав и твои замашки, мне всё это не удивительно. А потом победитель ваших престольных игр явится вниз, где проводились ритуальные службы. Я видел столько боли под этой землёй, неужто представляешь, что там находится? – поинтересовался некромант.
– Слышала лишь, что там некий горн и склянка с кровью вампира Волдриани. Вот только ты ошибаешься, что меня как-то останавливает фурия. У меня есть ключи от темницы, – показала она связку у себя на поясе. – То, чего нет у Себастьяна.
– Так вот в чём весь его смысл! Ты не даёшь ключи, строптивая девчонка! Что же мешает тебе просто подстрелить городничего, изодрать ножом в клочья и сказать горожанам, что его задрала эта безумная тварь? – полюбопытствовал Бальтазар.
– Издеваешься?! – дрогнули женские губы, а глаза смотрели на него, как на глупца. – Почему боги сотворили мужчин столь невыносимыми! Как можно не понимать? Это бесчестное убийство ничем не лучше того, что совершили с Ребеккой. Фурия тут же примется за меня, как за преступницу против воли природы. Она должна расквитаться с Себастьяном и уйти на покой. Тогда и можно будет проникнуть вниз, узнав, что скрывают местные катакомбы. Будьте честны с самим собой, барон, и ищите правду в других. Тогда вам нечего будет страшиться с чистым сердцем!
– Тебя отец воспитывал, разве нет? Он не должен был стать примером адекватного, сильного и умного мужика? – поинтересовался вдруг чернокнижник. – В крайнем случае, воспитать под свои нравы. Откуда ж вся эта ненависть?
– О, ты ничего не знаешь, – отвела она глаза, – и не поймёшь. Это не ненависть, это голос разума против несправедливости и глупости вашего мужского мира. Родителей не выбирают. Папа многому меня научил, но он отнюдь не был идеальным. И я не склонна его боготворить в каждой мелочи. Он совершал те же нелепые ошибки, был упёртым, стоял на своём, даже будучи неправым. Мужчины не способны ни на признание вины, ни на чувство, ни на здравый смысл. Вы хотите, чтобы всегда всё было по-вашему. Другого не видите, на чужое место поставить себя не в состоянии, чтобы рассмотреть проблему с разных сторон. Считаете, что вы во всём и всегда правы, что вам все должны, что вы выиграли эту жизнь! А это не так. Вы родились от женщины, но в вас нет ни толики уважения и любви. Только и угнетаете нас все эпохи, – хмурилась Кира.