Хроники бездны - 3
Шрифт:
Микробиолог не стал упоминать, какой именно это был образец - указательный палец Свена.
Луговская кивнула.
– Мне кажется, мы столкнулись с веществом, которое продуцирует семицветный спектр при попадании на него лучей Гипериона, но пропадает из виду, поглощая весь остальной свет. Ну, или что-то в этом роде. Я не специалист.
– Дело не только в том, видит его человеческий глаз или нет, - возразил Рудер.
– Эти искры не обнаруживает сканер. Никаким образом. Вот что действительно странно.
– Я тут подумал: а что, если они разумны? Только умоляю, не смейтесь!
Химик
– Семён Михайлович, побойтесь Бога! Каким образом?
Микробиолог развёл руками.
– Если нам удастся исследовать их при свете Гипериона, возможно, это станет ясно.
– Я думаю, они имеют кристаллическую решётку, - сказал Рудер.
– Что и объясняет возникновение радуги. Так что я уверен, это твёрдое вещество.
– Хотите пари, коллега?
– прищурился, протягивая руку, Щербин.
– Тысячу кредитов на то, что эти искры - единственные представители фауны на Нереиде.
– Скажите ещё, что они разумны!
– Э, нет, так я рисковать не стану.
– Ладно, как хотите, - Рудер крепко пожал микробиологу руку.
– Согласен. Живые против неживых.
– Марина, разбей, - попросил Щербин.
– Господи, как дети малые!
– закатила глаза врач. Она ударила по рукам коллег.
– Довольны?
– Вполне, - кивнул Рудер.
– Займёмся устройством подходящей лаборатории. Так сказать, открытой солнцу.
***
В отсеке, который занимал геолог, все вещи были на своих местах. Педантизм Свена ощущался в каждом предмете, даже в том, как эргономично была расставлена мебель.
Руслан отодвинул вертящееся кресло и сел за компьютер. Он хотел просмотреть последние записи погибшего - вдруг там обнаружится что-то интересное. Хоть у Свена и поехала крыша, в голову ему могли приходить и здравые идеи. Сейчас, когда группа занялась исследованием неизвестного вещества, любая информация или просто теория могла пригодиться.
Лаборант открыл несколько папок. К счастью, пароля не требовалось: члены группы заранее договорились, что не станут ничего прятать друг от друга. Руслан начал с просмотра записей журнала геолога - по правилам, он дожжен был заполняться каждый день. До сих пор в компьютер Свена никто не заглядывал - как-то по умолчанию все решили, что ничего толкового безумец написать не мог. Но теперь, когда было сделано открытие… кто знает, до чего додумался погибший.
Рулан помнил, как геолог впервые заговорил о том, что на Нереиде может существовать одна-единственная форма разумной жизни. Та, которая осознанно губит все остальные, не желая делиться планетой. Тогда его засмеяли. Но теперь…
Лаборант просмотрел уже страниц десять, но ничего полезного не нашёл. Было видно, как путаются мысли у Свена, как он перескакивает с темы на тему, обрывает фразы на середине и вписывает в научные размышления что-то личное, даже интимное. Бедняга совсем свихнулся…
Руслан помнил, как в геологе возникла и постепенно усугублялась эта странная одержимость радужным сиянием, возникающим вокруг гор на рассвете. Он мог по несколько часов наблюдать за ним, сидя перед окном.
Теперь, читая его записи, лаборант понимал, что именно в этом феномене Нереиды Свен
Покачав головой, Руслан встал и подошёл к окну. Переливающийся абрис гор был виден даже с такого расстояния. Раньше он казался лаборанту прекрасным загадочным явлением, но теперь от вида чуть дрожащей радуги по спине пробежал лёгкий озноб.
Руслан заставил себя отвернуться и быстро вышел из отсека мёртвого геолога. Шагая по коридору, он пытался понять, почудилось ему или нет: на мгновение лаборанту показалось, что сияние необъяснимым образом притягивает его... Впрочем, это, конечно, бред! Просто наваждение, возникшее из-за того, что он читал дневник Свена.
Тряхнув головой, Руслан вошёл в столовую.
***
Прошло полторы недели, но результатов исследования опасного вещества не было. Оно просто исчезало, когда на него переставали падать лучи Гипериона, и появлялось, стоило вынести его на солнечный свет. Щербин проводил многие часы в новой лаборатории, оборудованной в одном из запасных помещений, восточную стену которого пришлось снести. Руслан помогал ему почти всё время. Исследование искр сильно увлекло лаборанта, он буквально не мог оторваться от них и радужного сияния, в котором он пытался обнаружить новые свойства, не известные доселе человечеству. Его поиски тоже до сих пор успехом не увенчались.
В лабораторию вошла Луговская и плотно закрыла за собой дверь. Обернувшись, Щербин заметил, что вид у врача озабоченный.
– Что случилось, Марин?
– спросил он.
– Меня беспокоит Руслан, - Луговская села на табурет, прислонившись к стене.
– Он стал какой-то нервный. А может, рассеянный.
– Он просто поглощён исследованиями, - пожал плечами микробиолог.
– Хочешь чайку?
– Нет, спасибо, Семён Михайлович, - она помолчала.
– Я бы не пришла с этим к вам, если бы дело было только в том, что… в общем, скажу прямо: Руслан напоминает мне Свена! Вот так-то!
– добавила она с лёгким вызовом.
Щербин удивлённо приподнял брови.
– Свена? Ты о чём это? Мне Руслан кажется вполне нормальным.
– Он говорил вам о том, что это вещество, - Луговская кивнула в сторону видневшихся за стеклом образцов, - разумно? Что оно намеренно уничтожает на планете все формы жизни? Вернее, что не даёт им возникнуть, истребляя на корню.
– Да, у Руслана есть такая теория. Ну, и что? Мы ничего не знаем про искры, так что никакую вероятность исключать нельзя.
– Он мне сказал сегодня, что Свен считал так же.
– Свен мог быть прав.
– Он тронулся умом.
– И что? Это не значит, что он ошибался. Просто… его теории приобрели форму одержимости.
– С Русланом происходит то же самое.
– Марина, я уверен, что ты преувеличиваешь. Но в любом случае, мы присмотрим за Русланом. На всякий случай.
Луговская встала. Вид у неё был недовольный.
– Его нужно изолировать, - сказал она негромко.
– Пока не повторилось несчастье.
– Не выдумывай, - Щербин ободряюще улыбнулся.
– Сумасшествие не заразно.