Хроники безумного колдуна переродившегося в теле бога

Пространство дрожало от звука искажённых голосов, где-то вдалеке. Казалось, земля стонала, объятая ужасающим нападением могущества, освобождаемого в этот момент. Я ощущал, как тёмная сила струится в моё тело, придавая мне мощь, которая прежде была известна только отцу и его предкам. Их торжественные мантры, полные веры и страха, как будто втайне умиляли саму тьму.

— Сегодня на этой древней земле, мы сломаем оковы старого мира! — злорадно бурчал мой внутренний голос. Слова заглушали заклинания, произносимые моими соплеменниками, но в этом хаосе я понимал:

всевозможным истинам не суждено было быть обузданными навсегда.

Жертва, прикованная к жертвенной платформе, была уже подвержена трансмутации страха. Глаза девушки метались по нам, губы человека шептали слова мольбы, но их ни один из нас не слышал. Мы были как ликующий венец, окруживший эту девушку, каждое наше дыхание накаливало атмосферу вокруг, заполняя её неутолимой жаждой крови.

Клинок в моих руках чувствовался как продолжение меня самого. Вес и холод лезвия, касаясь моей кожи, оставляли приятный шок. Я снова взглянул на жертву, уставшую от ужаса, её нежные черты уже измождённые.

— Сегодня мы вознесёмся и станем ближе к нашему богу разрушения. Ведь мы все существуем во имя разрушения и хауса, — я пробормотал, пытаясь навести ужас в душе жертвы. Ведь страх, моя пища.

Взгляд жертвы встретил мой, полон ярости и непокорности. Разум мятежницы, её собственное неприемлемое желание выживания.

— Вы мерзкие богохульники. И я вас проклинаю…, – слова её вырывались с неимоверной силой и чёткостью. Ты не найдёшь покоя, не в этом мире, не в другом. Ибо твоя душа будет разрываться, снова и снова. Каждый слог, словно резкий удар, врезался вовеки и переплетался с моими мыслями.

Клинок взмыл над телом жертвы, и, не задумываясь, я вонзил лезвие в мягкую плоть, впившийся в неё с душераздирающей упругостью. Кровь хлынула, словно фонтан, окрасив платформу в противоестественный алый. Густые брызги обрушились на мои руки, превращая их в мантию молчаливой жертвы. Вокруг раздались крики, наполненные шоком и восторгом одновременно. Наша клятва перед Тёмным Божеством, сейчас, казалось, достигла своего пика.

С небес обрушились молнии, а ветер разорвался, как будто мир сам по себе взорвался от страха. Я чувствовал, как тёмная энергия пробуждается, мощная и неистовствующая. Но затем, как будто сама природа оборвала свои цепи, раздался громоподобный ослепительный треск, а вокруг раздались вскрики моих соплеменников.

— Нет! — вырвался крик из моих уст, но не успел произнести его, как разлом, разрывавший вещество вокруг, распахнулся прямо передо мной.

В глубинах мрака таилось нечто ужасное, словно таинственный бездонный колодец, который тянул за собою всё. Я помнил, как мои братья и сёстры в панике бросились назад, отталкиваясь друг от друга, цепляясь за поводырей тьмы, которые в своё время приносят нам могущество.

Мне удалось ухватиться за каменный уступ, мой разум был полон противоречивых эмоций: страх, жадность и гнев переплетались в горле, мешая вздохнуть. Я мог видеть: тонкие щупальца тьмы, вырвавшиеся из рваного провала, пытались схватить моих верных.

Но удержаться за этот уступ было невозможным. Упав на колени, я обнаружил, что окружающее меня пространство переменилось. Разлом начал затягивать меня в свою пучину, и всё, что было мне близко, хлынуло за границу понимания. Словно отражения в воде, мои братья разрывались, заливая всё вокруг кровью.

Я почувствовал, как рука Хаоса охватила мою талию, как из немого голоса раздался всемилостивый шёпот:

— Пришёл твой час…

Ощущение,

будто я пронзил ткань реальности, разорвав её на клочья. Время и пространство сплелись в невообразимый узор, исказившийся, словно зеркало в кривом доме. Руки, словно щупальца невидимого чудовища, тянулись ко мне из окружающего хаоса. Бесчисленные глаза – глаза боли, ужаса, надежды, отчаяния – следили за каждым моим движением. Они сверкали в темноте, подобно звёздам в бездонной пропасти. Потом – тьма. Абсолютная, поглощающая пустота, лишённая даже самого понятия существования.

И вот тогда, в этом безмолвии, произошёл взрыв. Не физический взрыв, а взрыв памяти. Вся моя жизнь, от первого вздоха до последнего мгновения перед погружением в эту пустоту, пронеслась передо мной стремительным, хаотичным потоком. Лица, события, решения – всё это вихрем проносилось, оставляя за собой лишь осколки пережитого. Я видел все свои жертвы. Не как безликую массу, а как отдельных личностей, со своими историями, судьбами, надеждами, которые я, по своей воле или против неё, разрушил. Их взгляды – укор, сожаление, прощение – все они были направлены на меня. Каждое лицо – тяжёлый груз на моей совести. Но я не был ни добром, ни злом. Это было бы слишком просто. Я был инструментом. Орудием в руках чего-то большего, чего-то… древнего.

Моё существование было посвящено Хаосу, богу разрушения, чьё имя само по себе вызывало ужас. И эта преданность не была слепой верой или безумным фанатизмом. Это был расчётливый выбор, основанный на понимании фундаментальной истины: страх – это топливо, питающее Хауса, и, следовательно, питающее и меня. Именно страх позволял мне действовать, обеспечивая необходимую силу и решительность.

Тишина нарушалась лишь мелодичным пением птиц, которые весело чирикали в ветвях деревьев. Солнце, словно большой серебристый щит, светило высоко в небе, наполняя мир яркими красками. Моё тело лежало на протоптанной дороге, припорошённой пылью. Я встал, ощущая лёгкость в теле, совершенно непривычную для меня. Неожиданно передо мной в воздухе появилось словно сообщение, написанное магией:

Вы успешно переродились в теле бога!

Я посмотрел тут же на свои руки, которые раньше были покрытые шрамами, теперь казались нежными и крепкими. Рядом был пруд, и, всмотревшись в его поверхность, я увидел молодой, решительный взгляд. В воде отражались яркие голубые глаза, о которых я до этого и не догадывался. Заместо чёрных сальных волос теперь были чистые блондинистые волосы. Шрамы на лице пропали, брови стали тонкими и ровными, а зубы прямыми и белыми. Улыбка, порождённая невольной радостью этого нового образа, быстро сменилась на тревогу.

— Что со мной произошло? — прошептал я, прижимая руки к груди.

Память о старом существе, о том, которым я был раньше, вернулась. Тело, полное сил. Но сейчас — ничего. Явление было неестественным и опасным. Вместо строгой мантии я был одет в крестьянские лохмотья: рубашка и штаны без обуви.

Едва уловимый шорох неподалёку заставил меня насторожиться. Голова резко повернулась в сторону звука. Среди травы проскользнуло нечто, и я почувствовал, как адреналин заполнил мои вены. Не дожидаясь, чтобы выяснить, кто — или что — скрывается в подлеске, я с готовностью подхватил ближайшую ветку. Секунду спустя из кустов выпрыгнул маленький, желеобразный шар. Он был красного цвета, с блестящей поверхностью и с выпученными глазками, полными невинности.