Хроники былого и грядущего
Шрифт:
Сперва это казалось Вель глупостью. Разве внутренняя часть — это не целое? Просто окружающие недостаточно его постигают. Но Арвинд попросил её поразмыслить надо всем, что она свидетельствовала в окружающих. Сколько она видела непреднамеренных ошибок? Сколько изъянов характера? Самомнение, звучащее в брошенных мимоходом замечаниях. Страхи, прикидывающиеся суждениями… Недостатки людей написаны в глазах тех, кто смотрит на них. И именно поэтому каждый так отчаянно хочет добиться хорошего мнения о себе. Именно поэтому все лицедействуют. Они, в глубине души знают: то какими они видят себя, лишь половина того, чем они являются на самом деле. И им отчаянно хочется быть целыми.
Арвинд сказал,
Очередная истина заставила её надолго задуматься, переосмысливая собственную жизнь.
Но сейчас она не хотела думать. Сердце девушки судорожно и часто билось, как и всегда, перед тем, как услышать выступление своего возлюбленного. Простые вещи, которые он рассказывал, были так очевидны, так банальны! Но почему-то другие не могли додуматься до них самостоятельно. Им всем нужен был тот, кто укажет направление, кто поведёт их за собой, кто расскажет, что хорошо, а что плохо.
«Небесный Клинок». Бог, спустившийся в этот мир.
И вот, Арвинд показался среди толпы. Его умиротворённое лицо казалось столь спокойным и безмятежным, будто бы и не надвигалось на них огромное войско врагов. Будто бы не целый король самолично вёл армию, чтобы уничтожить и разбить весь уклад жизни этих людей. Каждый из присутствующих, как и из всех остальных мест, готов был взять в руки оружие и пойти защищать свой дом.
Но их не брали. Как говорил сам Моустас: «Вы ценнее на своём месте. Если все возьмут в руки оружие, то кто будет выращивать хлеб? Кто будет ловить рыбу или растить скот? Ковать мечи и доспехи? Каждый из вас занимает своё место. Лишь благодаря вам Запад достиг такой силы».
Разумеется, это не устраивало людей. Воинственный настрой главенствовал в их речах, позах и выражениях лиц. Они безмерно уважали Арвинда, но не могли принять столь «пренебрежительного», как им казалось, отношения.
Именно это и хотел обговорить «Небесный Клинок» и Вель не терпелось его послушать.
— Все знают, что скоро начнётся война, — начал Моустас и весь шум, как и всегда при его выступлении, полностью пропал. Тишина была такая, что блондинка невольно задумалась, слышат ли другие стук её сердца? Он был таким громким! — Но никто из вас не понимает, что такое война на самом деле. Однажды, мой некогда близкий, но ныне покойный друг сказал так: Я вернулся с войны совсем другим человеком — по крайней мере, моя мать постоянно меня за это пеняла. «Теперь только покойники, — говорила она, — могут выдержать твой взгляд».
Недоверчиво и испуганное молчание, люди обратились в слух.
«Кажется, скоро и я услышу их сердцебиение», — мелькнуло в голове Вель.
— Ибо вся наша жизнь — это дань, — продолжил «Небесный Клинок». — Мы платим каждым вздохом, и вскоре кошелёк наш опустеет. Так не будем же приближать этот момент. Всех нас, — приложил он руку к груди, — связывает наше прошлое. Кто-то всю жизнь пашет поле, засеивает его и снимает урожай. А кто-то занимается с мечом и копьём. Прошлое связывает нас, как тетива направляет полёт стрелы. Все мы нацелены, направлены и выпущены. Остаётся только увидеть, куда мы вонзимся… попадём ли мы в цель.
Он объяснял им жизнь. Показывал, сколь она ценна и как просто её лишиться. Что юнцам не нужно сбегать, стараясь быстрее проявить себя, а старикам — покидать дома, ища себе место, где они смогут умереть.
— Но я тренировался! — выкрикнул какой-то высокий мужчина. — Я — помощник кузнеца, а потому я сильный. Я могу побить любого! Разве я не пригожусь вам?! «Небесный Клинок»! Испытай меня и позволь вступить в ваши ряды!
На него косились и тихо переговаривались. Люди были возмущены поведением
— И здесь вылез, — презрительно поморщился мужчина, стоящий слева от девушки.
— Лорд поставит его на место, — ответил ему сосед, на что получил возмущённый тычок под рёбра.
— Это не какой-то там «лорд»! — гневно выкрикнул низкорослый, гладко выбритый старик. — Это Бог, сошедший с небес! Он может что угодно!
Вель прекратила отслеживать склоку, вновь посмотрев на нарушителя спокойствия.
«Дарри-Забияка. И судя по прозвищу, этот помощник кузнеца — не самый спокойный из деревенских жителей», — ухмыльнулась девушка. Выступление Дарри смогло сломать мощь слов Арвинда и позволить ей сделать глубокий вдох, поняв, что уже какое-то время она сдерживала своё дыхание.
На миг Вель показалось, что её обожаемый «Небесный Клинок» оказался в тупике. Он нахмурился, а потом хотел было что-то сказать, но замер и как-то неуловимо поменял позу, заложив руки за спину. Растерянность пропала, а вместо неё в глазах мужчины появилась уверенность.
— Гордость, — сказал Арвинд, мгновенно заставив всех стихнуть, как столяр смахивает стружку с верстака. — Гордость — это слабость… Для большинства это лихорадка, зараза, распыляемая чужой славой. Но для людей вроде тебя, помощник кузнеца Дарри — это изъян, полученный во чреве матери. Всю жизнь ты не понимал, что движет людьми вокруг тебя. Почему отец продаёт свою землю и скот, нанимая мейстера, вместо того чтобы удушить своего больного ребёнка? Почему знатный юноша вступает в Инквизицию, меняя роскошь на маленькую комнатку — келью, а власть — на служение своему Богу? Почему столько людей предпочитают отдавать, когда так легко брать? Но ты задаёшь эти вопросы, потому что ничего не знаешь о силе. Ибо что есть сила, как не решимость отказаться от своих желаний и пожертвовать собой во имя братьев? Ты, Дарри, по прозвищу «Забияка», знаешь только слабость, и, поскольку у тебя нет решимости признать эту слабость, ты называешь её силой. Ты предаёшь своих братьев, говоря, что они слабы. Ты ублажаешь своё сердце лестью, когда говоришь, что ты силён. Сколько раз ты самоутверждался за счёт других?
— Я… это не так… я… Это не правда! — замахал ученик кузнеца руками.
— Правда! — послышалось от других. — Ты — бельмо на глазу, Дарри! Если бы не твой отец, то хер бы тебя помощником Хорма взяли!
— Но в наших силах это изменить, — продолжил Арвинд, тем самым вновь создавая молчание. — Прошлое остаётся в прошлом, а у будущего есть два пути: тот, к которому человек стремится и тот, который он выбирает. И они редко совпадают. Ты, Дарри, — посмотрел мужчина на помощника кузнеца, который опустился на колени, раздавленный чужим гневом и словами Моустаса, — можешь попытаться встать на праведный путь. Поднимись же, дозволь мне даровать тебе своё благословение…
Постепенно страх был забыт. Проповедь продолжилась. Время от времени Арвинд обличал людей, вскрывая их грехи, объяснял скрытую от глаз обывателей суть простых вещей и наставлял этих людей. С каждым его словом к нему всё сильнее тянулись. Все хотели прикоснуться к мудрости и ощутить её на себе. Никто уже не стремился на войну, люди нашли своё предназначение.
«Возможно, этого следовало ожидать, — подумала Вель. — Как говорил Арвинд: душой человека управляет привычка. Пока прошлое имеет власть над будущим, на привычки можно полагаться. Но прошлое было отброшено внезапной войной и эти люди оказались опутаны суждениями и предположениями, которым более не могли доверять. Всё оказалось вывернуто наизнанку и они попросту не знали, что делать дальше. Но не теперь», — глаза девушки, горящие восторгом, остановились на «Небесном Клинке».