Хроники Дебила. Свиток 4
Шрифт:
Но увы, – сделанного не вернешь, так что мне оставалось лишь покрепче стиснуть зубы и ухватиться за протазан. Думаю меня била мелкая дрожь, но вряд ли кто это замечал, – напряжение было чудовищным.
Первый несущийся на нас верблюд, был уже где-то метрах в пятнадцати, когда земля под его лапой провалилась, и мне показалось, что сквозь общий грохот копыт и истеричный визг этого огромного животного, я расслышал хруст ломающейся в ноге кости. – Старые добрые ямки в земле, прикрытые сверху дерном сделали свое доброе дело, подобно бронежилету приняв на себя большую долю энергии, вражеской атаки. И будь врагов, полсотни-сотня, – мы бы уже вполне могли записывать
Ну да хоть скорости у них были уже не те, – вместо скачущего галопа, – неспешный шаг.
Засмотревшись на подъезжающего врага, я чуть не пропустил сигнал Гит*евека, но легшее на плечо здоровенное древко, подсказало опуститься на колено.
Мы стояли шеренгами по три. Первые ряды встали на одно колено, выставив перед собой копья и протазаны. А на наших плечах лежали примерно шестиметровые заостренные колья, которые держали бойцы второй шеренги, не позволяющие всадникам приблизиться к нам. Вторая шеренга тоже опустилась на одно колено…А третий ряд, повинуясь командам оикияоо, пустил в ход бумеранги.
…Бросок, – команда, – и я рвусь вперед, втыкая оружие в приглянувшееся тело, и успеваю вторым ударом подрубить верблюжью ногу.
Снова на плечо мне ложится тяжелый шест, не позволяющий врагу приблизиться к нашему строю.
И снова команда, и снова две первых шеренги стоят на колене ощетинившись остриями копий, и опять над нашими головами свистят тяжелые дубинки…Команда, и опять я несусь вперед, стараясь по максимуму использовать мгновения растерянности противника.
…На этот раз получается не совсем удачно, прямо передо мной падает верблюд и начинает издавая бешенные крики судорожо сучить ногами. Пройти через такую преграду почти немыслимо. Но снова певучий сигнал, свист бумерангов, сзади напирают, и приходится бежать прямо на эти дергающиеся ноги и озлобленно оскалившуюся пасть. – И как результат, – пинок копытом в брюхо.
Спасибо толстой коже панциря, смягчившей и распределившей энергию удара на все тело, благодаря чему мой ливер не превратился в плоскую лепешку с отпечатавшимся логотипом верблюжьего копыта посередке. Вместо этого так подло и не вовремя нанесенный удар, придал всему телу изрядное ускорение, и я, изображая ядро пролетел сминая наши ряды куда-то за спины бумерангометателей, и некоторое время пролежал там за спинами, судорожно вспоминая как надо дышать. При этом несмотря на то что не мог не вздохнуть ни выдохнуть, – оставался в полном сознании и даже с ясным умом, – так что прекрасно видел и осознавал все что происходило уже без моего участия.
Увы. – То ли выучки нам не хватило, то ли этот дрыгающий лапками верблюд и впрямь оказался настолько непреодолимой преградой, – но так хорошо начавшаяся атака застопорилась, и стройные ирокезские ряды слегка смешались.
Аиотееки были слишком опытными вояками, чтобы не воспользоваться нашим замешательством и не постараться отыграть потерянные очки.
…И вполне может быть что это бы им удалось. – Но тут улотские вояки разобрали рогатки, перелезли через ров, и ударили с фланга. И ударили весьма хорошо, поскольку опыт войны с верблюжатниками у них был, к тому же чуть ли не целые отряды, имели на вооружении протазаны, которыми так удобно сдергивать всадника со спины животного, или подрубать бедолаге верблюду
Но и со стороны аиотееков, к месту заварушки быстрым шагом приближалась вражеская пехота, готовая ударить во фланг, теперь уже улотским частям. И увидев это, я грозно заверещав выхватил топорик, (искать вылетевший из рук протазан было некогда), и ринулся в битву.
…Или скорее, – вокруг битвы, потому что на руках многих наступающих вражеских оикия, я заметил повязанные жгуты из белой, выцветшей травы. – Очень разумное решение надо сказать, – потому как давая Гок*рату, через Лив*кая инструкции как его люди смогут обозначить свою приверженность идеям дружбы с ирокезами, – я пошел по пути банальных литературных штампов, и даже не подумал чьи именно простыни и наволочки им придется разорвать, (а сначала наткать полотно, отбелить ткань, и пошить эти несчастные наволочки), чтобы наделать себе белых нарукавных повязок.
Чтобы обежать всю свалку из человеческих и верблюжьих тел, бешено машущих друг на дружку копьями и копытами, пришлось сделать круг чуть ли не в километр. Да еще и по пересеченной местности, да еще и с отбитым нутром. К тому же, где-то посреди пробега, мою мечущуюся тушку заметил какой-то злобный аиотеек, и попытался было погнаться следом, но быстро отстал переключившись на более достойные мишени, удовлетворившись лишь убийством пары миллиардов моих нервных клеток. Так что когда я выскочил между оикия наступающих аиотееков и разворачивающихся им навстречу воинов Леокая, – все что я мог, – это демонстративно задыхаясь корчить злобные рожи и размахивать руками.
…Ну, хотя бы улотских это точно остановило. – Благо они уже знали Великого Шамана Дебила не только в лицо, – но и как источник всяческого геморроя, занудства и проблем…Думаю улотское "лыцарство" все еще продолжает подсознательно именно меня винить, за свое превращение из славных спортсменов в серенькую пехоту, и потому предпочло лишний раз не связываться.
Чуть сложнее оказалось с "забритыми". – Оно конечно, – повязки на руках у них присутствовали, но вот ни одного знакомого лица что-то не наблюдалось. А я признаться очень надеялся увидеть выскочившего из вражеских рядов лично Гок*рата, уверяющего меня в своей лояльности и преданности великим идеям Ирокезианства.
Увы, – это были совершенно чужие люди, смотревшие на меня мягко говоря настороженно, и по какой-то загадочной причине наставляющие на мою скромную персону наконечники своих копий.
Ничто так не способствует скорейшему восстановлению организма, прибытку жизненных сил, а временами и очистке кишечника, – как настойчивое внимание со стороны множества тычущихся в тебя наконечников копий. – Это я вам как практикующий Шаман-целитель говорю. Уверен что модная в мои времена иглотерапия, это всего ли выродившийся и измельчавший вариант старой доброй каменновековой копьетерапии, с помощью которой на протяжении сотен веков решали свои проблемы наши предки.
Короче, – сеанс лечения прошел удачно, – сразу прорезался пусть и чуточку испуганно-визгливый, но все же голос, а дыхание…, когда в вас тычут столько копий сразу, – говорить вы сможете и без всякого дыхания.
Я и начал говорить. Или скорее даже орать, – имена Гок*рата, свое и Лга*нхи, И фразы вроде "ирокезы-ирокезы-ирокезы", "ирокезы и забритые – братья навек", и даже секретный пароль, – "дебилы всех стран, – соединяйтесь". При этом показывал на гребень своего шлема и пытался своим, не столько шершавым, сколько корявым языком мимики и жеста донести до "белорукавников" мысль о своем дружелюбии и почти родстве с каждым из них.