Хроники девятиконечной звезды
Шрифт:
– Признавайся, а!? Ты убил плешивого??
– Да пошёл ты. Отвяжись от меня.
– Да что ты мне сделаешь? Ты настолько слаб духом, что тебя уроет пятилетняя девочка!
Исай уже сжимал кулак правой руки, в левой он держал пояс, вероятно он хотел ударить Вахнова, но, увидев Индианова, забегал глазами и промычал:
– Барин…
– Здравствуй Филька! Расходитесь по домам. Тут вам делать нечего. Я выясню, что тут произошло, и всё вам потом расскажу.
Когда зеваки удалились, Дмитрий Иваныч подошёл к Фильке и обнял его. По лицу Исая на миг промелькнуло какое-то странное выражение, как будто он был не
– Ты не ранен?
– Нет, барин.
– Дай-ка мне пояс. Я его осмотрю, а вы с Модестом Карловичем пока что отнесёте тело Белкина в лабораторию. А потом, Филя, ты зайдёшь ко мне в кабинет, и мы с тобой поговорим о случившемся.
Исай, молча, с каменным лицом подал пояс барину. Если он что-то скрывал, он не показывал этого. Что же Белкин нашептал ему на ушко?
– Три, четыре!
Управляющий и крепостной подняли на руки труп Белкина. У бывшего профессора на небритой бородке уже образовывались сосульки. Из спины текла кровь. Индианов еще раз вспомнил, что он до чёртиков ненавидит мороз и русскую зиму.
– Пошлите быстрей!
Когда Дмитрий Иваныч вернулся в свой кабинет, он с радостью упал в кресло. Наконец-то тепло! Неплохо было бы осушить еще один бокальчик спиртного, но для такого случая необходимо что-нибудь особенное, а не простое винишко. Идти в погреб, однако, не хотелось. Не вытерпев, Индианов стал рассматривать пояс: сделан он был из того же самого металла, что и чаша, закреплялся на талии стандартной пряжкой ремня, в пояс были впаяны четыре рубина – кнопки. В Самарканде он мельком видел принцип работы подобного пояса, но до конца не был уверен. По воспоминаниям, Федунтьев нажал на первую кнопку – из неё вышел странный поток ярко-синего света. И этот поток принял форму прямоугольной двери (Индианов тогда обомлел). Федунтьев вроде бы нажал дважды на кнопку – или трижды?Ну что ж, попробуем. Индианов встал с кресла и затянул ремень на талии. Он выдохнул и нажал на первый рубин: ничего не случилось. Нажал дважды, трижды – тоже ничего. Ни второй, ни третий, ни четвертый рубин также не сработали…
– Дмитрий Иваныч, у вас ничего не получится, при всём уважении…
Индианов вздрогнул от неожиданности.
– Филя, ну и напугал ты меня, я не заметил, как ты вошел.
– Простите меня барин.
– Ты сказал, что у меня не получится запустить пояс. Почему?
– Этот человек, похожий на юродивого, сказал шёпотом мне на ухо, что пояс… как же шь это слово… А… Запрохраммырован только на меня. Вот. Он сказал, что я должен выполнить своё предназначение.
Индианов подал пояс Фильке.
– Надень.
Филька натянул пояс. Барин не успел возразить, как тот нажал первый рубин. Из него полился знакомый свет. Перед Филькой крупными символами образовалась в воздухе надпись: F7.000001489. Совершенно, не удившись, Исай стал рукой играться с буквой и цифрами. Индианов смотрел, как латинская буква в начале надписи меняется в диапазоне от A до I, а цифры скачут до 0 до 9. Вероятно, красные солдаты настраивали приборы. Наверняка, там есть настройка пользователя по ДНК или каким-то другим способом… Было бы время разобраться. Исай собрал надпись: C5.600150247.
– Постой, Филька.
Исай опешил.
– Не торопись. Мы друзья, но я всё же твой барин.
Индианов пытался сделать голос как можно более тёплым и отеческим.
– Я понимаю, что ты ищешь
Внезапная мысль пронзила его голову.
– К тому же я знаю, как ещё раз тебя отблагодарить, самого моего верного друга и соратника!
– Как же шь, барин… Вы поможете мне починить крышу моей избы?
– Нет, Филя, я дам тебе вольную и отдам за тебя замуж мою дочку Юлию. Она же тебе нравится, верно?
*********************************************
– Так, Филь, значит первый рубин – это кнопка переключения реальностей, второй – кнопка выбора времени – мы остаёмся в нашей реальности и путешествуем только по времени, а третий – путешествуем только в пространстве по нашей реальности… Прелестно, очень прелестно… Interesting… А четвёртая… Это, как это говорится – Enter, запуск!
– Ну, получается так, барин. А ищо, барин, та реальность, что сейчас в этой… как вы тогда её называли… Кэше. Наша реальность. Вы нажали первый рубин. И на девятиугольнике – мы сейчас в ней… И… Барыня!!!!
Отец целыми неделями возился с эти презренным холопом так, что аж успело смениться время года. Они экспериментировали с поясом. С одной стороны, это здорово, что папенька отстал от неё и практически не контролирует. С другой стороны, её задевало, что родной отец даже не заметил, как она вошла с управляющим в кабинет. Крик холопа заставил Юлию поежиться: опять эти прыщи и рыжие немытые патлы. Фуу… Она почувствовала, что ещё пожалеет о том, что не надавила на Андрея, чтобы он убил его.
– Юля, заходи, я тебя ждал. Филь, иди с Модестом на кухню. Там тебя накормят. Вернись ко мне через полчаса.
Исай посмотрел на неё своим безумным влюбленным взглядом (Юля была восхитительна с распущенными волосами в голубом платье), от которого ей каждый раз становился дурно и стыдно, и понуро побрел за управляющим за дверь.
Юля немного облегчённо вздохнула, но по «тёплому и отеческому» взгляду отца и по налитому для неё бокалу вина, он поняла, что разговор предстоит серьёзный, содержание разговора ей не понравится, так что не время для лёгкости. Остаётся надеяться, что подгорать у неё будет не сильно. Всё-таки она хорошо знала отца.
– Ну, присаживайся, my dear daughter. I have important new for you.
– Хорошо, папенька. Расскажи, пожалуйста.
Юля присела и осушила бокал. Португальское… Красное полусладкое…
– Перейдём сразу к делу. Умерший человек пришёл к нам из мира «Красного Террора». Его звали Иван Белкин. Ты, скорее всего, не помнишь его – он был полгода назад в свите Федунтьева: плешивый, бородатый, с безумными глазами. В Самарканде он нёс какую-то чушь про переменную свету и регистры. Но Федунтьев сказал, что этот человек очень умён, хоть и безумен. Я так понял, именно он рассказал Артемию Ибрагимовичу про чашу и пояса, поэтому его и вытащили из места под названием ГУЛАГ…