Хроники Элении (сборник)
Шрифт:
— Как пожелаете, — пожал плечами Спархок. — Вы не позаботитесь о моем коне?
— Безусловно. Да, здесь ваш человек — Кьюрик.
Спархок кивнул, отвязывая от седла две тяжелых переметных сумы.
— Позвольте мне, мой господин.
— В этом нет необходимости. А где находится Кьюрик?
— Первая дверь вверх по лестнице. Будете ли вы ужинать?
Спархок отрицательно покачал головой.
— Только горячая вода и теплая постель, — ответил он и повернулся к коню, который дремал, подогнув бабку задней ноги. — Просыпайся, Фарэн.
Фарэн открыл глаза и одарил его недружелюбным взглядом.
— Ступай за этим рыцарем и
Чалый прижал уши и покорно вздохнул.
— Дайте ему несколько морковок, — засмеявшись, посоветовал Спархок привратнику.
— Как вы умудряетесь справляться с эдаким строптивцем, сэр Спархок?
— Мы под стать друг другу, — усмехнулся Спархок и вновь обратился к Фарэну. — Мы неплохо попутешествовали, друг. Спасибо, и спи спокойно.
Чалый бесцеремонно повернулся к нему задом.
— Будьте настороже, сэр рыцарь, — предупредил Спархок привратника, — кто-то следил за мной, пока я добирался сюда, и меня не оставляет чувство, что это было больше, чем обычное любопытство.
Лицо рыцаря помрачнело.
— Я приму это к сведению, мой господин.
— Хорошо.
Спархок повернулся и, пройдя через двор, подошел к лестнице, ведущей на верхние этажи гостиницы. Местоположение ее держалось в секрете, и лишь немногие в Симмуре знали о ней. По сути говоря, гостиница эта ничем не отличалась от других, если не считать того, что принадлежала она Ордену Рыцарей Пандиона и предназначалась для тех пандионцев, что по той или иной причине не могли пользоваться гостеприимством официальной резиденции Ордена в Симмуре, расположенной сразу же за восточными воротами города. Поднявшись наверх по лестнице, Спархок тихонько постучал в первую дверь. Через мгновенье дверь отворили. За ней стоял дородный мужчина с волосами цвета стали и всклокоченной короткой бородкой. Башмаки, штаны и длинный жилет его были сделаны из черной кожи. С пояса его свисал тяжелый кинжал, а на запястьях поблескивали стальные нарукавники, оставляя обнаженными мускулистые руки и плечи. Он был далеко не красавец, а взгляд его был тяжел как камень.
— Что-то ты припозднился, — сказал он совершенно спокойным голосом.
— Непредвиденные задержки в пути, — объяснил Спархок, входя в тепло натопленную комнату.
Кьюрик закрыл за ним дверь и задвинул засов. Спархок взглянул на него.
— Я надеюсь у тебя все в порядке? — совсем по-простому спросил он человека, которого не видел уже целых десять лет.
— Сносно. Снимай свою промокшую хламиду.
Спархок ухмыльнулся, сбросил седельные сумки на пол и расстегнул застежку плаща.
— Как поживают Эслада и мальчики?
— Растут, — Кьюрик забрал у него плащ. — Сыновья ввысь, а Эслада вширь. Сказывается деревенская жизнь.
— Ты всегда любил, чтобы женщина была в теле, Кьюрик. Наверное поэтому ты и выбрал ее.
Кьюрик что-то пробормотал и критически посмотрел на худобу своего господина.
— Ты, наверное, ничего не ел все эти десять лет, Спархок? — недовольно заметил он.
— Пожалуйста, не надо опекать меня, Кьюрик.
Спархок развалился на тяжелом дубовом стуле и осмотрелся вокруг. Пол и стены в комнате были каменными, низкий потолок поддерживали массивные черные балки. Огонь потрескивал в очаге, наполняя комнату танцем света и теней. На столе горели две свечи, освещая две узких кровати, составлявших остальную обстановку комнаты. Но особое внимание Спархока привлек полный набор
— Ты забыл смазать их перед отъездом, — обвинительно заметил Кьюрик. — Мне понадобилась целая неделя, чтобы очистить их от ржавчины. Дай мне свою ногу.
Кьюрик стянул с ноги Спархока сначала один, а затем и другой башмак.
— Почему ты предпочитаешь ходить там, где погрязнее? — проворчал он, ставя ботинки к огню. — Я приготовил тебе ванну в соседней комнате. Разденься, я хочу осмотреть твои раны.
Спархок утомленно вздохнул и начал раздеваться с помощью своего старого друга и оруженосца.
— Ты насквозь промок, — заметил Кьюрик, прикасаясь к влажной спине своего господина грубой мозолистой рукой.
— Дождь иногда проделывает подобные шутки с людьми, — устало пошутил Спархок.
— Ты показывался хирургу? — спросил Кьюрик, легко касаясь широких багровых рубцов на плече и левом боку Спархока.
— Нет, случай не представился, и я предоставил ранам возможность затягиваться самим собой.
— Оно и видно, — вздохнул Кьюрик. — Ступай и залезай в бадью. А я пока приготовлю что-нибудь поесть.
— Я не голоден.
— Это и плохо. Ты похож на скелет. Теперь, когда ты вернулся, я не могу позволить тебе разгуливать в таком виде.
— Что ты все время ворчишь на меня, Кьюрик?
— Я сержусь на твое молчание, тревожившее и беспокоившее меня. Ты отсутствовал десять лет, и о тебе доходили только редкие слухи, да и те плохие.
Жесткий взгляд Кьюрика смягчился, и он стиснул плечи Спархока в грубоватом объятии, которое показалось бы человеку послабее скорее похожим на тиски.
— Добро пожаловать домой, мой господин, — голос Кьюрика дрогнул.
Спархок обнял старого друга.
— Спасибо, Кьюрик. Так хорошо возвращаться.
— Хорошо, — подтвердил Кьюрик, принимая свой обычный тон. — А теперь горячая ванна.
Он повернулся на каблуках и направился к двери.
Спархок улыбнулся и вошел в соседнюю комнату. Там он встал в обширную деревянную бадью и с блаженным вздохом погрузился в горячую воду. Десять лет он был другим человеком — человеком по имени Махкра, и даже горячая вода не смогла смыть с него этого второго «я», но было приятно смыть с себя хотя бы пыль той выжженной беспощадным солнцем земли. Моясь, он вспоминал свою жизнь под именем Махкры в городе Джирохе в Рендоре. Он вспомнил небольшую прохладную лавчонку, где, как простой нетитулованный торговец, Махкра продавал медные кувшины, засахаренные фрукты, экзотические благовония, а солнечный свет слепил и переливался на толстых белых стенах. Он вспоминал часы бесконечных разговоров в маленьком винном погребе на углу, где Махкра потягивал кислое смолистое рендорское вино и осторожно разведывал сведенья, изредка проходившие через его друга, пандионца сэра Уорена, сведения о вновь пробуждающихся эшандистских настроениях в Рендоре, о деньгах, тайно запрятанных в пустыне, и о действиях шпионов императора Отта из Земоха. Он вспомнил мягкие темные ночи, наполненные приторным тяжелым ароматом духов Лильяс, всегда сердитой и надутой любовницы Махкра. Каждое утро на восходе солнца он подходил к окну и смотрел на стройных женщин, идущих к колодцу.