Хроники Эллизора. Трилогия
Шрифт:
пробовал
. Я ощущал острый голод
–
и мое внимание привлек круглой формы и пышный на вид хлеб. Я взял его, разломил и часть отправил в рот. Однако, вместо ожидаемого вкуса хлеба, ощутил сильное жжение, которое, словно невидимым огнем стало изнутри наполнять всё мое существо, и я совершенно не знал, как от него избавиться. В сильном испуге я схватил одну из чаш с вином и попытался угасить этот разбушевавшийся внутри пожар. Но вино имело солоноватый, как у крови
вскоре
умер там. Да, иногда бывают такие редкие сны, когда во сне ты умираешь и переживаешь это свое умирание, словно наяву.
Так вот, умерев в этом бреду или сне, я уже оказался не под столом, а в каком-то узком и темном проходе, который был темен и зловонен, а сверх того, разветвлялся, так что было не
ясно, куда двигаться, чтобы найти воду, потому что внутренний огонь и жажда меня не оставляли
и казались просто невыносимыми
. Наверное, я был обречен окончатель
но заблудиться, если бы в какой-
то момент из бокового прохода не
появилась
рука и не потянула меня за собой. В темноте я плохо различал, кто именно был моим путеводителем, но тоннель, по которому мне пришлось следом ползти, стал резко снижаться, так что я испугался, что скоро испытаю ощущение свободного падения. Однако в тот самый момент, когда, казалось бы, это ощущение уже должно было
осуществиться
, тоннель оборвался
,
и я вылетел в ужасное в своей безбрежно
сти
пространство, границы которого казались сокрытыми в неярком пурпурном свете...
За окном раздался стук, и Яков, вздрогнув, оторвался от чтения. На дворе уже стемнело, но полная луна выглядывала в разрывы облаков. В свете этой самой луны за окном, на приступке, перебирал лапами большой черный ворон и, похоже, намеревался ещё раз ударить по стеклу блестящим тяжелым клювом. Недолго думая, Яков распахнул окно, и вместе с зимней свежестью ворон неторопливо шагнул в комнату. Яков с недоумением наблюдал за тем, как нежданный гость, с шумом взмахнув крыльями, перелетел на стол, уселся рядом с раскрытой книгой и громко каркнул.
– Ну и что ты пожаловал...
– начал было Яков и осекся, заметив, что одна из лап ворона тщательно обмотана плотной тканью.
– Ах вот в чём дело, это, значит, почта!
– с облегчением пробормотал посол, ощущая, что его оставляет некоторый мистический страх, который невольно охватил его при виде здоровенной черной птицы.
Письмо было от самого Варлаама:
"Дорогой Болфус!
– быстро читал Яков.
– Ты должен постараться ускорить осуществление того, что тебе поручено. По всему, те опасные процессы, которых мы хотели бы избежать, набирают силу с большей интенсивностью, чем мы ожидали. То есть, времени у нас гораздо меньше, чем можно было рассчитывать. Постарайся убедить главного хранителя в необходимости более тесного сотрудничества - хотя бы под тем предлогом, что мы располагаем нужными ему оригиналами
Дочитав, Яков почувствовал, что у него сильно разболелась голова. Он с трудом нацарапал ответ, обмотал лапу ворона, почему-то испытывая к черному почтальону непреодолимую брезгливость, и выпустил его в окно. Удовлетворенно каркнув на прощание, ворон тут же взял направление в сторону Маггрейда и быстро скрылся за кронами ближайших берез.
Вокруг - необъятное в
слабом
пурпурным свете пространство, границы которого определить
было
трудно, потому что они тонули в желтоватом тумане. Под ногами хрустел сухой песок. Казалось, что жар и жжение немного утихли или, скорее, перестали возрастать, не прекратив все же внутреннего мучения. Тот, кто помог выбраться из тоннеля, ш
ё
л впереди, будучи одет в некое подобие туники серого невзрачного цвета. Он был коротко стрижен и худ - н
е то мальчик, не то - девочка, ведь
из-за неясного рассеянного света
толком
разглядеть было невозможно. Шли очень долго, наверное, целую вечность. Песок всё так же скрипел под ногами, и никаких перемен вокруг - ни деревца, ни кустика, - пустыня да пурпурно-желт
ый
туман. Наконец,
мгла рассеялась
и впереди показалось высокая прямоугольная башня, сложенная из тёмного камня. Она одиноко возвышалась среди невысоких песчаных взгорков, но за ней что-то блестело: это был лед - точнее, замерзшая поверхность не то моря, не то - озера. Внутри башни
тёмная
лестница вела наверх в прямоугольный зал, освещённый несколькими чадящими факелами, в то время как узкие окна-бойницы почти не давали света.
Мебель в зале отсутствовала, за исключением большого кресла с высокой деревянной спинкой, в котором утопал седобородый старец, одетый в серый и ветхий плащ, в разрывах которого было заметно тело. Вид старец имел древний и изможденный, казалось
, что местами кости выпирают из-
под кожи с такой силой, что того гляди просто-напросто порвут ее. Старец, как видно, дремал, потому что при появлении посторонних он с заметным трудом разлепил веки и воззрился на
нас, потревоживших его покой:
– А-а, это ты, Анур...
– сказал он (голос его звучал глухо, словно из-за плотной бархатной завесы), - значит, ты привела его?
– Да! Это он!
– Подойди ближе, благородный рыцарь, - сказал старец, - не удивляйся тому, что ты здесь! На самом деле это великая честь, будучи ещё живым, посетить меня! Но... ты не можешь здесь долго находиться, поэтому поспеши выслушать меня