Хроники Эспартания (калейдоскоп судеб)
Шрифт:
Дедушка и Дамиан засыпали его вопросами, и Рамиро начал рассказывать всю свою одиссею с тех пор, как простился со своим братом в Аранхуэсе. Младших отправили спать, чтобы они не услышали то, что не должны были знать, но те легли на полу, просунув головы в дверной проем, чтобы попытаться выведать, о чем говорят взрослые.
Бабушка нервничала: пришел ее Рамиро, а у нее даже не было продуктов, чтобы приготовить ему поесть. Она обшарила все закрома, которые у нее имелись на случай крайней необходимости, подумав, что это был хороший момент, чтобы израсходовать их содержимое. Все ее дети собрались вместе. Никто не умер на войне.
Бабушка
– Тетя Амалия, тетя Амалия… – откройте дверь, это я, Канделария, жена Хусто, – донесся женский голос с улицы.
– Открой дверь, отец, это твоя золовка, Канделария, жена твоего Хусто, – сказала бабушка.
– Мой Дамиан! Пришел мой Дамиан. Он жив и невредим! – говорила женщина входя.
Она была женой Хусто Фернандеса Красного, брата деда. Ее старший сын, которого тоже звали Дамиан, только что пришел, и женщина хотела разделить эту радость со своей семьей. Она приятно удивилась, встретив только что прибывшего в дом Рамиро. И хотя это было неблагоразумно, Канделярия привела мужа и сына, а также принесла небольшое количество еды, которое смогла найти дома. Вместе с бабушкой они готовили для своих мужчин, радуясь, что по крайней мере их дети вернулись живыми с этой войны.
На следующий день Рамиро показал своему брат Дамиану советский пистолет, который все еще был у него. Они решили спрятать его в другом месте, не там, где закопали остальное оружие. Братья хорошо смазали его маслом и завернули в старые куски ткани и газеты. Ночью Рамиро и Дамиан взяли каждый по пустому кувшину и отправились в Кокон за водой. Прибыв на место, они спрятали кувшины в розмарин и продолжили подниматься вверх по горе. Братья скрылись в темноте ночи и закопали пистолет под кустом эспарто. Затем они вернулись в Кокон, наполнили кувшины водой и возвратились домой. Прошли годы, братья потеряли память, а советский пистолет все еще зарыт в горах под надежной защитой кустов эспарто.
Рамиро был уже больше месяца в Эль-Рольо, когда встретился с солдатским патрулем, идущим из Сеехина. Паренёк нес за спиной вязанку дров с горы и направлялся домой. Сержант попросил у него документы и спросил, что он несет. Не довольствуясь очевидным, он приказал Рамиро снять вязанку дров, чтобы его солдаты переворошили ее. Кто знает, может быть, он так замаскировал оружие. Возвращая юноше документы, сержант сказал…
– Так, так, значит, вы были на фронте… Это свидетельство о возвращении уже бесполезно, потому что вы в своем городке. Вы должны предстать в Сеехине перед Военной комиссией, чтобы получить окончательное одобрение.
– Ну, я думал, что этого уже достаточно…
– Так вот, не достаточно. Скажите мне свое имя и место жительства. Если вы не появитесь в течение трех дней, за вами придут… Понятно?
– Да, да, ясно, – ответил Рамиро, немного нервничая.
На следующий день он предстал в Сеехине перед Военной комиссией, расположенной в господском доме в старой части города. На улице стояли люди, ожидающие своей очереди. Рядом был охраняемый солдатами грузовик, в прицепе которого сидели несколько человек со связанными руками.
Комиссия вела приём на входе в дом, также охраняемом несколькими солдатами. Допросы проводил один лейтенант. Ему помогал сержант, оказавшийся в данном случае тем же самым человеком, который
Пако держал бар-таверну, куда наведывались самые разные люди. Он был очень известен в городке, и во время войны никто бы не сказал, что он поддержит восстание, наоборот, ему нравилось общаться с социалистами, коммунистами и республиканцами всех мастей. Однако Пако сразу же стал служить новой власти. Портильщик Девок давал сведения о людях, предстающих перед Комиссией. Военные никого не знали в городке, и им нужен был кто-то, кто был бы знаком с его жителями.
Пако звали Портильщиком Девок, потому что с юности он бахвалился тем, что, как и Дон-Жуан, специализировался на лишении девственности молодых девушек. Затем в баре, будучи тем еще грубияном, он любил говорить:
– Вчера, я протаранил дочь одного мужика из района Кальварио (или в Бульясе, или в Эль-Эспаррагале…)
– Портильщик Девок, однажды кто-нибудь тебя поколотит за твое нахальство…
– Э, следи за языком! Я ведь никого не назвал. Я говорю о грехе, но не называю грешницу.
Когда закончилась война, Пако Портильщик Девок сменил тактику, и ему вздумалось рассказывать о том, что он считал политическими грехами соседей. Когда кто-то приходил в Военную комиссию, он сообщал лейтенанту обо всей подноготной человека или просто вмешивался в разговор:
– Слышь, да ты же состоял в ВСТ [17] еще до войны… К тому ж ты ушел добровольцем.
Подобные заявления были очень опасны. Они могли означать расстрел или долгие годы в тюрьме. Придя, Рамиро с улицы заглянул внутрь и увидел Портильщика Девок, сидящего рядом с лейтенантом… Как же ему не повезло: этот мужик был знаком со всей семьей Рамиро и знал, что он, как и Дамиан, состоял в Объединенной молодежной социалистической организации и несколько раз порывался уйти добровольцем в начале войны. Рамиро думал о том, как скверно все складывается для него, когда на улицу вышел один парень из Сеехина, с которым он был знаком с войны.
17
ВСТ – Всеобщий союз трудящихся.
– Как дела, Фулхенсьо, ты уже покончил с этим?
– А, Рамиро, это ты… Ну, да, я уже покончил, но мне сказали, чтоб я ждал у двери. Парень уже заканчивал фразу, когда вышел сержант и рукой позвал двух солдат.
– Этого в грузовик… – сказал он, указывая на Фулхенсьо.
– Что? Ведь я ж ничего не сделал. Должно быть это ошибка, черт побери, сержант ошибается, ведь я ничего не сделал…
– Цыц, или я тебе всыплю. В грузовик, и без разговоров мне. Не бойся, на хрен, только поедешь в тюрьму, пока не прояснится пара вопросов. Ежели ты ничего не сделал, ты не должен бояться.
Парень промолчал. Он был бледен от страха и направился в грузовик, не сопротивляясь. Прежде чем посадить его туда, ему связали руки веревкой из эспарто.
Те, кто ждал у двери, были напуганы. Их обуял страх. Никто не хотел входить. Они услышали голос сержанта, который приглашал следующего, но все смотрели друг на друга, и никто не входил.
– Следующий, черт возьми! Мы что здесь будем весь день торчать? Так, солдат, приведите следующего.
Один из солдат, который охранял домину, подошел к группе, схватил первого, кто встретился ему на пути, и, волоча, сопроводил до стола.