Хроники Фаарда. Две души
Шрифт:
Развитие памяти для адепта было также важно, как и развитие источника. От этого зависела скорость, качество и правильная последовательность формирования техники. Чем сложнее техника, тем больше процессов и свойств она имела, и весь этот хоровод составляющих мозг должен был выкладывать за считанные секунды в подсознательном режиме. Память же не была бездонной бочкой. Она, как и ядро источника, развивалась постепенно вместе с адептом, шагающим по ступеням мастерства. С каждой ступенью адепт всё больше пространства для хранения информации. По-другому это свойство адепта называли гибкостью ума. Генерал Калья Лонса была адептом шестой степени, что позволяло ей с лёгкостью запоминать все мельчайшие детали происходящего.
И сейчас она была точно уверена, что перед ней стоит отпрыск старейшины с неплохо сформировавшимся
Клид внимательно наблюдал за происходящим, переводя взгляд то на генерала, то на дядю Микона. Сердце щемило от жалости к его семье. Несмотря на все распри Микона и Сивара, и предательство дяди, они были родными людьми, особенно Парис и Рика, принесшие не мало счастливых моментов в его жизнь. Он без раздумий бросился бы на помощь, если бы не дрожащая в его руках Трис. Нет. Сначала нужно увести, спрятать и обеспечить сестре нормальные условия, и тогда лишь он вернётся. Но тут же вставал резонный вопрос: не будет ли слишком поздно? Наверное, это был первый трудный выбор в его жизни, когда хотелось разорваться, разделится, попытаться спасти всех сразу. Отец учил его хладнокровно оценивать ситуацию. На охоте не раз представлялось выбирать между убийством зверя, возможно оставляя его молодое потомство на голодную смерть, и своим пропитанием. Но сейчас он не в лесу, и перед ним не дикие звери.
Крик Микона развеял мысли, заставив сосредоточиться. Возможно, это был его единственный шанс сбежать с сестрой. Дядя напал на начальника солдат. Резкий выпад мечом в живот был легко отражён сверкнувшей из ножен шпагой. Микон был хорошим фехтовальщиком, выкручивая виражи мечом, но Базгун оказался искуснее. В первые же минуты боя ранив его в руку. Бой был завораживающим. Удары Микона были яростными, казалось, они вот-вот пробьют брешь в защите начальника солдат и рассекут того на части, но Базгун в последний момент будто исчезал, и на теле дяди появлялась ещё одна рана.
Клид видел, как быстро силы Микона утекают из его ран. Надо было спешить, и он наконец нашел лазейку. Солдаты окружали их полукругом, другой полукруг состоял из плотно стоявший друг к другу повозок. Вот в них он и увидел спасительную ниточку, разглядев за ними плотно стоявшие дома и спасительный пролесок. Было три варианта пройти рубеж повозок. Первый –пролезть под повозкой, но тут затруднение вызывали их низкие борта. Второй – прошмыгнуть между ногами коней, что тоже было мало вероятно из-за стоявших рядом сними людей в серых рубашках. Вряд ли они захотят помочь незнакомым людям, скорее всего, будут ловить их, стараясь выслужиться перед хозяевами. А вот третий вариант казался надёжным. Он, как и в лесу около прибрежной деревни, с помощью техники «Телесные врата» перепрыгнет с сестрой на руках через повозки. Вряд ли кто вообще задумывается из окружающих, что обычный человек сможет перемахнуть через преграду в два с половиной метра.
Клид только собрался выплеснуть чакру для формирования техники, как наткнулся на внимательный взгляд генерала. От её стройного тела, закованного в темно серые латы, полилась невообразимая мощь, сгустив сам воздух вокруг Клида, который снова придавил его к земле. Шансы на спасение таяли на глазах, но судьба решила протянуть руку детям. Неожиданно давление спало. Калья Лонса буквально размазалась в воздухе, и причиной тому были три стрелы. Генерал, увернувшись от двух стрел и отбив третью наконечником на косе, направила взгляд в сторону въезда на торговую площадь. Оттуда бежала толпа: кто с мечами, кто с вилами, а кто и с сковородками. Криками и ревом наполнилась площадь. Несколько солдат в черных доспехах вспыхнули, как свечи, видно, от каких-то зажигательных смесей. Ещё троих утыкали стрелами лучники с крыш домов. Завязался бой. Жители Приклонской деревни не смерились с лживыми обещаниями генерала и организовали восстание, причем достаточно слаженно.
– Пора, – подтолкнул сам себя Клид и выпустил чакру. – Телесные врата!
Подсознание, как и в прошлый раз, четко прорисовало весь процесс формирование техники облачив
– Трис, – выкрикнул Клид, вытягивая руку в сторону сестры и услышав сзади голос генерала.
– Куда же ты собрался, мой дорогой. – Она держала длинную цепь, обхватившею его ноги. Видно, это была какая-то техника, так как цепь сама по себе начала сокращаться, подтягивая мальчика к Калье. – Видно у вас на роду написано меня удивлять. Боевая техника у юнца только познавший вкус…
Цепь резко соскочила с ног Клида и закружилась вокруг генерала. Сразу пятеро жителей напали на нее, пытаясь насадить на мечи и вилы. Клид, поднявшись ринулся к сестре, но ему путь перегородил солдат в черном доспехе. Весь в гари и саже, с обугленной головой без шлема, он смотрел пустым взглядом. Наверное, он был одним из тех, кого подожгли жители. С такими ожогами он как минимум должен был валяться, корчась от боли, или отправиться к праотцам, но, тем не менее, он спокойно стоять, держа на изготовке меч.
«Что это за твари такие в людском обличии?» – пронеслось в голове у Клида, и он попытался ринуться в сторону. Тут же ему путь преградил, рассекший воздух, меч. Прыжок – и снова провал. Солдат, не уступая ему в скорости, схватил за ногу и с силой бросил на землю. Доспех смягчил удар, и Клид, мгновенно вскочив и схватив с земли что-то длинное и горсть земли, ринулся на противника. Отец учил его выживать не только в противостоянии с дикими животными, но и с людьми. Он говорил, что нет в бою бесчестных приемов, когда на кону твоя жизнь, и, как всегда, был прав. В руке оказался длинный металлический прут, а не меч, но и это лучше, чем гнилая палка. Высекая тысячи искр, он столкнулся с мечом. Песок в другой руке сыграл свою роль в этой схватке, на секунду дезориентировав обугленного солдата. Используя силу доспеха, Клид ударил, надломив прутом его левую ногу, развернув противника вполоборота и одновременно разворачиваясь сам, так чтобы оказаться за его спиной. Рука выпрыгнула в выпад, и прут, как масло, пробил затылок солдата, выйдя через глазное отверстие. Клида вывернуло, и вместе с этим, потеряв контроль, развеялась его техника. Разогнувшись после очистки желудка, он не поверил своим глазам: обугленный солдат с торчащим прутом в голове, на конце которого висел глаз, стоял перед ним, как ни в чем небывало.
– Да что же ты такое! – выплюнул Клид, почувствовав, как яркая боль разрывает его грудь. Солдат, не уловимым движением, пронзил его на сквозь, почерневшим от сажи мечом. Вмести с этим, он увидел уже знакомую цепь, которая рассекла солдата пополам от макушки до копчика. Клид упал вместе с противником.
– Чертовы куклы! – услышал он разочарованный и в то же время гневный голос генерала Кальи Лонса.
Она, мгновенно приблизилась к парню, села перед ним на колени и прижала руку к ране. Это было очень странно, как для умирающего Клида, так и для самой Кальи. В глазах её была растерянность и боль, будто она потеряла кого-то очень дорогого, пока несколько стрел не отвлекли генерала, вводя в безумную ярость.
Оставшись один, Клид на остатках чакры, принял сидячую позу. Несмотря на кровь, бьющую из раны и изо рта, и жгучую боль, растекающуюся по телу, он смог осмотреться.
Это была жуткая бойня. Кровь залила землю. Сотни тел и их фрагментов усыпали все вокруг; горели дома вместе с засевшими там лучниками. Приклонская деревня превращалась в кладбище. Несмотря на численный перевес, Клид насчитал солдат тридцать, а жителей было около двухсот. Они проиграли эту битву. Эффект внезапности и слаженность действий разбились об черные доспехи бессмертных солдат. Утыканные стрелами, сожжённые, с отсечёнными конечностями, они всё равно продолжали убивать. Не считая его противника, казнённого генералом, лишь шестеро солдат лежали на земле. Пятеро с отсеченными головами наконец то нашли свою смерть, а вот шестой без рук и ног продолжал шевелиться пытаясь встать. Среди всего этого безумия, самым страшным оказалась генерал Калья Лонса. Словно ненасытный кровавый демон, она носилась по торговой площади, оставляя за собой тропу из, рассечённых на части, тел. С помощью двух цепей, с острыми как лезвия звеньями, Калья могла в одиночку вырезать всю деревню.