Хроники Хамару: жажда свободы
Шрифт:
– За тобой было очень приятно наблюдать, – соблазнительно сказала Анна.
– Почему это? – с пафосом ответил Като, сделав мужественное и благородное лицо.
– Ну как почему? Ты хорошо показал себя на тренировке. Тебя за это стоило бы вознаградить, – краснея и все более смущаясь, пролепетала Анна.
Чешуа знал, что она лукавит. Результаты Като были не самыми плохими, но и не блистательными, потому что физически он не слаб и не силен, хотя всегда мечтал стать атлетом.
– Так… Чем ты занимаешься сегодня вечером? – со вздохом спросила блондинка после издевательского молчания Каткемы.
– Ну я ещё не знаю, ты мне что такие “глубокие” вопросы задаешь, подруга? – саркастически усмехнулся он.
– Может всё-таки
– Это, конечно, очень заманчиво, но как же раздумья о моём месте в этом мире длиною в весь оставшийся день? – Ощерился Чешуа и показательно погрузился в себя.
– Дурак! Совсем уже перегибаешь со своими мечтаниями бестолковыми! –с обидой воскликнула она, пытаясь спрыгнуть с него.
Но он не дал ей вырваться. Этого вполне хватило, чтобы Анна прекратила свой бунт. Каткема постоянно при ней иронизировал над собой, в частности над тем, что он любил повитать в облаках и подумать о вопросах мироздания.
– Так куда ты сама желаешь пойти? – сказал Като, будто делал одолжение, и от лукавства даже зачесался его ровный, длинный нос.
– Знаешь, Арти и Фрола сегодня пойдут вечером в центр, там восточный райончик на время развернули. Заморская традиционная еда, одежда, танцы и все такое, по-моему, очень интересно. Можем сначала с ними походить, потом, если захочешь, разрешу проводить меня до дома, – сказала Анна и захлопала своими длинными ресницами.
– Ты это чуешь?
– Что именно?
– Плутовкой запахло.
– Ах ты засранец!
Мини-перепалка опять началась, но снова же быстро закончилась.
– Черт, сегодня так мало времени у меня будет до вечера, ничегошеньки же не успею, уродкой предстать перед тобой я не хочу!– заистерила вновь она.
– Я тебе вот что скажу, если человек сказал, что он чего-то не может, то будет прав, и если человек сказал, что он это сможет, то тоже будет прав. – решил поделиться с ней мудростью Каткема, о которой сам постоянно забывал.
– Ага, ага, поумничай мне еще тут!
Анна ненавидела его критику в свою сторону, ей лишь хотелось понимания, заботы и сочувствия. Чешуа все это прекрасно понимал, но не мог удержаться, чтобы не поучить ее жизни и не дать парочку советов. Хороших, действенных советов. Каткема заставлял себя каждый раз никого не критиковать и не осуждать, потому что, кто он был такой, чтобы говорить людям, как жить, несмотря на то, что хотел всегда, в первую очередь, помочь человеку какой-нибудь полезной моралью или мыслью, проверенной временем. Однако Като редко сдерживался.
К ним подошли Арти с Фролой, а после них подоспел общий приятель компании – Зверь. Они перемалывали последние новости, шутили над всякой ерундой, Като же больше молчал. Всё было более менее спокойно и мирно, пока Зверь не заметил начинающуюся потасовку.
– Видно кое-кому моча в голову ударила – хихикая проговорил Арти.
Трое богов пантеона лжэ престижа и пафоса, как их называл Като, сцепились со светловолосым парнишкой, по имени Влас. Он выделялся среди обычных парней, заучек, задир своей специфической странностью, вроде был, на первый взгляд, таким же обыкновенным, как и все остальные, но все-таки с чудинкой. И зная, что Влас заводится с пол-оборота, они решили его достать, видимо, чтобы продемонстрировать свою “крутизну”. Не зная как остальные, но Като понимал, что это очень по-детски. На что способно дурное юношеское чванство? Сколько еще глупостей и плохих случаев должно произойти, чтобы заслужить внимание толпы или просто самоутвердиться?
Этих троих звали Ланс, Келеппо и Ми-Фенг. Северянин–блондин, чернокожий южанин и узкоглазый желтолицый восточник. Влас их не любил, и они его тоже.
– Здарова, чудной, – почти заорал Келлепо, взяв Власа за плечо.
– Чего тебе? – из-за плеча недовольно покосился Влас на нарушителя личного пространства.
– Всмысле?
– Общаюсь, как хочу, ты понял?! – дерзнул светловолосый Влас.
– Тебе кто права такие подарил? А? Не слышу? Мудачье! – продолжал Келеппо нагло и упорно, оглянувшись на висящие сломанные камеры видеонаблюдения, которые еще не успели поменять.
– Слушай, если ты не отвалишь – я тебе всю харю вскрою. Ты меня понял? – уже скалил зубы Влас.
Только он заговорил, как сзади налетел Ми-Фенг и всадил Власу в затылок очень болезненный, и, так сказать, свой коронный фофан. И тут глаза и лицо последнего налились ярко-красным цветом, этот появившийся дьявол был готов сейчас же раскромсать задир даже без предварительной варки в котле.
Влас резко повернулся и помчался в сторону Келеппо, начиная размахивать кулаками за полтора метра до него, но тот не успел среагировать и амплитудные, яростные удары пришлись очень кстати к его лицу, как и по корпусу. Южанину ничего не оставалось, как лежать, собравшись в комок, и защищать ещё не до конца отшибленные места. Конечно, он по-началу, еще стоя на ногах, пытался выбрасывать удары в ответ, но Влас бил быстрее, да с таким напором, что совладать с ним и не плюхнуться наземь сможет разве что только опытный и расчетливый мастер боевых искусств. Сзади снова попытался незаметно подбежать Ми-Фенг, но Власу удалось его заметить и момент в момент выбросить свой размашистый удар рукой назад с разворота, который получился совершенно случайно. Тумак был настолько удачным и неожиданным, что Ми-Фенг отпрыгнул с разбитым носом и расплывающемся экраном перед глазами, и тут же увидел летящий в него второй кулак. Не успев поднять руки для защиты, восточник заметил фигуру Ланса, ударяющего не ожидающего Власа под дых. Простояв в ступоре ещё пару секунд, Ми-Фенг своим корпусом сбил с ног блондинов обхвативших друг друга за туловища, затем помог Лансу подняться, продолжая лежать и удерживая разъяренного Власа. Тут подскочил аклемавшийся Келеппо и нанес пару сокрушительных ударов ногой по ребрам и голове чудного. Со стороны будучи как шакалы, напавшие на льва и отрывавшие от него кусок за куском плоти, эти трое беспощадно избивали уже не защищающегося парня. Благо, на Лансе была хотя бы нательная защита, однако кроме головы, которую разбили в край настолько, что уже сами задиры в ярости перестали по ней бить. Ссадины, рассечения и раздутые гематомы полностью скрыли прежнее симпатичное и мужественное лицо Власа. Его пепельные русые волосы были испачканы землей и ссохшейся кровью. Блондинчик еле дышал, звуки при расширяющейся болезненно диафрагме были скорее схожи с хрипом, который взывал о помощи хоть от кого-нибудь. Хоть за его избитым лицом и было сложно прочитать эмоции, но удачливый не заплывший правый глаз смотрел на небо и будто задавал вопрос “Почему? За что?”
Его приятели, как назло, в этот день были вызваны проходить мед-комиссию, так как находились во втором потоке мужского корпуса первого курса. Вся же толпа, наблюдающая за этой жестью, как будто бы отключила свой звук. Все молчали и будто не дышали. Настолько всё вокруг было напряженно и волнительно. Этот страх пронизывал каждого, отнимая контроль над чувствами и телом. К слову сказать, “образцовые” юноши должны были вскоре стать правозащитниками, но почему-то ни у одного не колыхнулось сердце, чтобы закрыть грудью Власа. Скорее всего, у данного поколения было наглухо отбито и заколочено на гвоздь всякое мужество, родители просто не воспитывали его в своих детях. То же касалось Като и его приятелей, хоть Чешуа и был в смятении, он всем своим видом не хотел показывать свой страх, так как всегда волновался о своем “крутом” облике среди ровесников, старался смотреть на подобные стычки, как на пустяки. Каткема сам себя корил за такую черту, но перебороть в себе ее не мог.