Хроники Хокмуна. Рунный посох
Шрифт:
— Да, все так… Но эта битва будет последней в любом случае: победим мы или нет, — напомнил Богенталь. — Если вы не вернетесь, то моя мудрость никому уже не понадобится. А если вернетесь, вам мои советы будут не нужны. Вы ведь станете людьми, победившими Темную Империю. Поэтому я возьму меч и шлем. Один из двух зеркальных шлемов — тот, что с черным гребнем, — как раз мне подойдет.
Хокмун посторонился. Богенталь подошел к шлему, поднял его и медленно водрузил на свою голову. Шлем сидел превосходно.
И они увидели в
Д'Аверк первым шагнул вперед и протянул руку:
— Приятно будет отправиться в поход с человеком, обладающим утонченным остроумием.
— Согласен, — подхватил Хокмун. — Мы будем счастливы, что ты поедешь с нами. На мне хотелось бы знать, кому предназначен оставшийся шлем.
— Мне! — прозвучал знакомый голос. Хокмун обернулся и взглянул на свою жену.
— Нет, он не для тебя, Исольда.
— Ты в этом уверен?
— Ну…
— Посмотри, он с белым гребнем и меньше, чем остальные. Как будто специально сделан для мальчика или женщины.
— Да, — неохотно признал Хокмун.
— Разве я не дочь графа Брасса? Разве я держусь в седле хуже любого из вас?
— Да.
— Вы забыли, как я девчонкой сражалась на арене с быками? Разве, отец, я не обучалась вместе с гвардейцами нашего Камарга искусству владеть топором, мечом и огненным копьем?
— Это правда, — согласился граф. — У нее есть сноровка в этом искусстве. Но от воина требуется гораздо больше.
— Но разве я не крепка?
— Да, для женщины… — согласился хозяин замка. — «Крепкая и мягкая, как шелк». Так, по-моему, выразился один местный поэт, — он бросил взгляд на покрасневшего Богенталя.
— Тогда, значит, у меня не хватает выносливости? — глаза Исольды горели и вызывающе, и весело.
— Нет, выносливости у тебя более чем достаточно, — уверил ее Хокмун.
— Смелость? У меня нет смелости?
— Да, никого не сыскать смелее тебя, дитя мое, — согласился граф.
— Тогда чего мне не достает?
— У тебя все в порядке, — согласился Хокмун. — Но… ты ведь женщина, а…
— А женщины не воюют? Они остаются возле очага скорбеть о погибших близких, так?
— Или встречают их, когда они возвращаются…
— Но почему я должна оставаться в замке? А кто будет меня защищать?
— Мы оставим охрану.
— Но вы же отлично знаете, что у вас каждый человек на счету.
— Да, это правда, — вздохнул Хокмун. — Но не забывай, что ты ждешь ребенка!
— Я не забыла… Но я понесу его с собой в битву. Ведь если мы победим, он узнает радость победы даже раньше, чем появится на свет. А если мы будем разбиты, ему нечего будет унаследовать, кроме гибели. Тогда мы погибнем все вместе. Я не стану вдовой Хокмуна, и ребенок не родится сиротой. Я ни за что не останусь одна в замке Брасс, Дориан. Я поеду с вами.
Она подошла к зеркальному шлему с белым гребнем, подняла его, надела на голову и
— Видите, он сидит превосходно! Он явно был изготовлен для меня. Мы поедем все вместе, вшестером, и поведем Камарг вперед, против войск Темной Империи.
— Да будет так, — тихо произнес Хокмун, обнимая жену.
Глава 6
НОВЫЙ СОЮЗНИК
Командный пункт Мелиадуса в Лондре находился на одной из самых высоких башен. Оттуда барон и наблюдал за прибытием войск.
Волки и Стервятники, с боями покинув континент, уже вступали в город. Они вливались в ворота и сразу вступали в бой. Сюда же спешили Крысы, Кролики, Козлы, Собаки… Мелиадус с напряжением смотрел вниз… Его озадачило одно подразделение, продвигавшееся под знаменем в черно-белую полоску, что означало нейтралитет. Подразделение приближалось, и вскоре Мелиадус рассмотрел их маски.
Знамя принадлежало Адазу Промпу, магистру Ордена Собаки. Трудно было сказать, что означало сейчас это знамя. Может быть, то, что Промп еще не решил, чью сторону он примет. Или же за всем этим крылся какой-то подвох.
Мелиадус в задумчивости облизнул губы. С таким союзником можно было начать наступление на Дворец Хаона.
За последние несколько дней битва за Лондру приобрела затяжной характер. Мелиадус стал задумчиво-мрачен. Он не знал, сработало ли устройство Тарагорма и возвратился ли замок Брасс в свое собственное измерение. Его прежнее радостное настроение, вызванное первыми успехами, сменилось нервозностью и тревогой. Главной причиной тому была неуверенность в своих силах.
Открылась дверь. И барон, машинально надев маску, повернулся и увидел графиню Флану.
— А, это ты, Флана? Чего ты хочешь?
— Здесь Тарагорм.
— Тарагорм? У него есть хорошие известия?
Из-за спины показалась маска-часы.
— Я надеюсь, что у тебя, брат, скоро будут кое-какие радостные вести! — ядовито воскликнул Тарагорм. — За последние несколько дней мы еще не добились существенных успехов.
— Подкрепления прибывают, — раздраженно бросил Мелиадус, махнув рукой в латной рукавице в сторону окна. — На нашей стороне Стервятники и даже Хорьки.
— Да, но и для Хаона тоже прибыло подкрепление. И, кажется, численностью оно превосходит наше.
— У Калана скоро должно быть готово новое оружие, — поднялся Мелиадус. — Оно даст нам решающее преимущество.
— Если оно сработает, — саркастически заметил Тарагорм. — Я уже начинаю сомневаться, не допустил ли я ошибку, присоединившись к тебе.
— Теперь уже слишком поздно об этом думать, брат. Мы не должны ссориться, иначе нам конец.
— Да, тут я с тобой согласен. Если победит Хаон, то нам с тобой конец.
— Но он не победит.
— Нам понадобится для штурма дворца миллион солдат.