Хроники идиотов
Шрифт:
– Я отношусь к любви серьезнее, чем сейчас принято. И я не признаю слов-заменителей. Сейчас не принято говорить «любовь», говорят «отношения» — – некромант упорно не глядел на собеседника. Он не мог видеть знакомое лицо с чуждым и непривычным выражением на нем. Поэтому изучал кипарисовую аллею чуть впереди них.
– Я не могу менять близких, как перчатки. Я не могу так менять женщин. Мне трудно с кем-то найти общий язык, но с Дэви мы нашли его, и так быстро. И я действительно готов был попробовать еще раз. Впервые за девять лет.
– Тебе от этого так… настолько больно?
–
– И ты ничего мне не скажешь?
– То, что я говорю, часто приводит к проблемам.
Агент Сэдфилл плавно развернулся, придерживая меха на груди. Ему предстояло пройти по отелю, а там могли быть нежданные свидетели. В считанные секунды Фальче пронаблюдал перевоплощение – тихий и неуверенный в себе молодой человек на глазах превратился в Дэви. Походка, манера держать голову, и даже жест, которым он не давал шубке распахнуться на его теле – это все было так картинно, так узнаваемо…
Ведьмак отвернулся. Заставил себя медленно курить и так же медленно дышать. Напомнил себе, что это задание агента Сэдфилла выполнено, а его собственное – еще нет. У него возник частный интерес в сложившейся ситуации. Поэтому надо докурить, подняться наверх, и поговорить с Атреем. И постараться выбросить из головы Дэви. Даже не думать в ту сторону. Слова «если бы» не раз разбивали жизни.
Жить дальше. Идти вперед. Немедленно. Иначе он точно сбрендит, пытаясь разобраться в непростой ситуации, и еще более непростом характере Даны.
Изменить все. Забыться за работой. Жить дальше… Надо просто жить дальше.
Он поднялся наверх, заставляя тело выполнять команды разума, как машина подчиняется программе. Перекинулся парой слов с Атреем, заставил себя сосредоточиться на теме беседы. В наступившем внезапно хаосе, в который в очередной раз превратился, казалось бы, неплохо знакомый мир, виднелся светлый проем, а над ним надпись «выход». Прямо перед ним. Уехать. Заняться, наконец, тем, чем он действительно хотел бы. Это будет надолго. Возможно, ему удастся перестать вслушиваться в каждый дробный перестук каблуков…
Он согласился на все. Подумал, и согласился. Пил кофе, уже немного остывший, и ждал, пока сектант сходит за всем необходимым. Однако, вопреки ожиданиям, напиток его не взбодрил, а наоборот, заставил видеть все словно бы в тумане. Он закрыл глаза, чувствуя, что засыпает, хотя и не совсем. Возможно, он все же спит, и видит сон – то, что его окружало, вполне сходило за таковой.
Японец вернулся через несколько минут. Придирчиво окинул взглядом задремавшего ведьмака, и приступил к своей работе. Правая рука некроманта была уложена, как требовалось, и сектант извлек из кармана тот самый пузырек, что нашел в столе, в здании, где произошло так много всего. Его содержимое – не здания, конечно, пузырька – он вылил в специальный резервуар. Занес иглу. Итак, первая буква – «а»…
Сон ему не нравился. Не нравилась сдавливающая тяжесть, и потеря ориентации во времени. Сколько он так сидел? Час, два? Сколько Атрей набивал три
На востоке уже появилась светлая полоса, а ветер, долетавший из открытого окна, стал свеж, когда тату была закончена.
– Закрой – каким-то чужим, глухим голосом произнес он
– Сейчас – отозвался сектант, складывая свои инструменты обратно. Удар вышел удивительно хлестким. Его силы хватило, чтобы худощавый, и намного более легкий японец оказался на полу. Он поднял взгляд, кажется, ничего не выражающий, и утер с подбородка кровь из разбитой губы
– Сейчас же – поправил все тот же чужой голос. А потом его тело встало с кресла. Он успел сонно удивиться – кажется, он не хотел ведь вставать? – но быстро позабыл об этом. Сон набирал обороты.
– Убери это и принеси лептоп – голос, кажется, совершенно точно знал, что делать – Пока я буду занят, соберешь кое-что
– Что? – равнодушно поинтересовался секатнт. Кажется, его ничуть не волновало то, что произошло. Да и то, что им командовали, как салагой-новобранцем тоже его не трогало.
– Для начала льняное полотнище, черную и красную краски без химических наполнителей и ветку кипариса, срезанную у вершины, где тоньше.
– Хорошо.
Фальче смутно припомнил, что подобный набор предметов требуется для какого-то ритуала, о котором он читал. И, кажется, прочитанное ему крепко не понравилось… Атрей, тем часом, вышел, оставив его в одиночестве. А он подошел к окну, оглядывая панораму восхода. Машинально пошарил по карманам, отыскал телефон, ключи от номера, и пачку сигарет, уже почти пустую. Вспомнил, что именно ее и откопал на столе в их с Даной номере, когда отправлялся на поиски. Смял податливый картон в руке и выбросил за окно, снайперски попав в урну у скамеек. Где-то внутри он наверняка знал: как бы ни хотелось, больше он не выкурит ни одной.
Сон не нравился все больше
Вернулся Атрей, и выложил на стол все требуемое. Отошел на шаг и замер на месте, не получив никакой благодарности за труд. Льняное полотно было грубо отрезано от простыни, краски явно у кого-то позаимствованы без намерения вернуть, а ветка – обломана.
Он подошел к столу, и взял ветку в руки. Долго изучал, одновременно и видя, и нет – словно у него не одна пара глаз, а две. Он видел тонкую темную веточку, и, одновременно, он видел переплетение силовых нитей, которые буквально на глазах истончались и рвались. Безостановочно, все время. Откуда-то он знал, что когда все нити лопнут, ветка засохнет. Судя по всему, голос это устраивало.
– Приготовься – велел он – Утром будут гости
– Их надо будет убить? – скучным голосом поинтересовался Атрей. И в следующую минуту снова получил по первое и по последнее число. Хотя теперь ударили наотмашь, просто погашая вспышку ярости
– Любая смерть принадлежит мне!
– Хорошо. Понял.
– Чтобы ты не смог заснуть, пока не приготовишь назавтра амулет от прослушки. Свободен.
Японец бесшумно вышел из комнаты, и, со стуком двери, Фальче окончательно впал в сон, и уже не слышал, что сказал чужой глухой голос