Хроники Игрока. Однокрылый
Шрифт:
— Опять сволочи сухымы ыз воды выйдут! — зло скрипнул зубами Андрей, подкидывая на широкой ладони единственный найденный им более-менее крупный черепок, оставшийся от его разбившегося горшка. — Вот зачэм народу мозгы пудрыть! Ведь и так понятно кто за этим стоит.
Мститель так и не нагнал бранковита, потеряв его след в переплетении узких улочек, двориков и подвесных садов древнего и незнакомого ему города темных эльфов. Мститель пару раз находился на расстоянии рывка от улепетывающего со всех ног провокатора, однако тот сворачивал за угол раньше, чем дворф успевал задействовать одну из способностей, позволяющих ему быстро сблизиться с преследуемой
А затем священник-доречи просто пропал. Скрылся за пилоном очередного дома и через секунду, когда Андрей, перемахнув прямо через крышу углового здания, и оказался на нужной улочке, там уже никого не было. Возможно, темный эльф применил какой-то из типов невидимости, а может телепортировался куда-нибудь или его принудительно выдернули из Маразарондона подельники.
Дворф не исключал и того, что тот мог просто юркнуть в какую-нибудь дверь, но в одиночку ломиться в особняки темных эльфов, да к тому же без официального ордера было себе дороже. Продолжать же бесцельно носиться в лабиринте домов, высоких оград и подвешенных на цепях огромных поддонов с вечнозелеными карликовыми растениями — так и вовсе бессмысленно.
Вернувшись к заваленному трупами скверу, куда уже стягивались толпы зевак, злой, словно черт мститель дворфского бога, ругался как извозчик. В несколько глотков осушил подобранную тут же бутыль с дорогим цветочным вином он рыкнул на какого-то шустрого эльфенка проскользнувшего в суматохе сквозь кордон десантуры и решившего было поживиться разбросанным на земле добром.
Отругав нерадивых служак, не заметивших прошмыгнувшего мимо них парнишку, помянув шайтана и пнул связанного по рукам и ногам здоровенного темного эльфа, того что первым ударил торговца возле фонтана. Андрей еще какое-то время сокрушался, что не взял в талантах следящую метку, а затем узнав судьбу полюбившегося горшка, впал в настоящую ярость. Дворф вызвался собственноручно провести немедленный допрос пленных, по всей форму и с пристрастием, но Дариуш тут же остудил его пыл, передав приказ Михаила — нам троим, бросив все на попечение капитана десантников срочно выдвигаться к причальной мачте.
Сам доречи как и Рамзан, застряли на вилле Правительницы Зарисы, нас же, а особенно меня — срочно хотели видеть в дарейском замке Тайной Стражи. Более того, моей скромной персоной интересовался сам Император, что как я подозревал, было связано с тем, что я был единственным в своем роде эленийским эладисом.
— Все они правильно делают, — со вздохом возразил я горцу, — Доречи совсем недавно отказались от покровительства Темных Богов. Как думаешь — понравятся ли им методы применяемые нынче Светлыми…
— К тому же это действительно мог быть кто угодно, любой экстремист нацепивший на себя мантию служителя Бранка, — поддержал меня следопыт.
Я отрицательно покачал головой, вспомнив то давление, что навалилось на меня при взгляде на стоящую в фонтане фигуру и сообщение об обнаруженном мною враге.
— Нет Дариуш. Он был именно тем, кем хотел казаться…
— Ага! — поляк щелкнул пальцами. — Ты получил системку «священной войны»?
— Да… — я кивнул. — Мне самому если честно не нравятся мне как все это выглядит. Прикрыть задницу Бранка, даже если это идет в разрез с его волей, сейчас шаг вполне разумный. С политической точки зрения. Но не будет же Империя вечно спускать с рук бранковитам подобные выходки. Я просто не понимаю, чего добиваются его клиры.
— Хотят возродить вражду между людьми и другими расами, — предположил
— Не получится. Я все еще не очень хорошо осведомлен о происходящем в Империи, но на мой взгляд все намного сложнее. В Дарее сейчас слишком много бессмертных всех видов и мастей, а у нас совершенно другой менталитет, образование, да принесенный из нашего мира опыт, в конце концов. Максимум чего они могут добиться подобными методами — всеобщей ненависти к своей церкви на территории этого государства…
Высоко над головой, в небе разнесся долгий гудок, за ним еще один и через пару секунд третий. Посмотрев вверх, я увидел медленно подплывающий к воздушному пирсу причальной мачты дирижабль. С палубы его гондолы один за другим протянулись к башне паутинки швартовочных канатов. Летательный аппарат затормозил, вздрогнул, и полностью остановившись, медленно подтянулся к причалу. Что-то лязгнуло, а затем над вновь зашумевшей площадью разнесся еще один низкий, почти рычащий гудок.
— Не парься Иван, — хлопнул меня по плечу поляк, — по большому счету, не нашего это ума дело. Ты стар-оп, я офицер фельдследователь, а над нами в кой-то веки собрались не самые плохие и глупые люди. Вот пусть у них голова и болит.
— Поляку нравится местное КГБ? — не поверил я своим ушам.
— Знаешь Ваня. Если бы мне что-то не нравилось, я бы давно уже свалил отсюда — далеко и надолго.
— А ты изменился! — хмыкнул я. — Для меня еще прошлым утром, ты был нелюдимым пессимистом, социопатом и параноиком… а сейчас я вижу перед собой совершенно другого человека. Неужели два месяца проведенные в этом мире так благотворно отразились на твоем характере?
— Знаешь паладин. Когда на твоем жизненном пути встречается женщина, которая заставляет тебя, ее уважать. Начинаешь немножко по-другому смотреть на многие вещи.
— И кто она?
— Да какая вообще-то разница! — он вскинул голову и внимательно посмотрел на дирижабль. — Пойдем, у нас всего минут двадцать.
— Она из мэстных, — сдал приятеля хмурый Андрей, — он у нас тэпэрь Граф!
— О! Поздравляю… — я удивленно посмотрел на друга.
Дариушь метнул в дворфа убийственный взгляд и, не говоря более ни слова, направился к входу в причальную башню.
— Нэ обращай вныманыя, — произнес мститель, вставая на место быстро удаляющегося поляка, — Он просто боытся, что ты нэ поймешь и нэ примэшь эго выбор.
— Причем здесь я? Какое его выбор имеет ко мне отношение? С кем хочет пусть с тем и живет!
— Ты можэт и нэ пры чем, но срэди нашых лудэй много такых, кто считаэт его ызврашэнцем, — дворф посмотрел на меня снизу вверх. — Нэ бэри в голову парэнь. Дарыуш правельный мужык, пусть и амэрыканэц. Да и жэну эго я знаю. Потрясаюшая стэрва и замэчательная жэнщына! Нэ стоыт его осуждать!
— Да ты не поверишь! Мне — все равно с кем он спит и на ком он женат! С чего это его осуждать, к тому же мне — с моией то коллекцией «сов светильников»… Давай лучше поторопимся.
— Правэльный поход. Пошлы, дырыжабль ждать не будет. И вот что, еслы случытся встрэтышь его жэну — не говоры ей о Домэ Сырэнэвой Совы!
Внутри летающей машины царила атмосфера жульверновского восемнадцатого века. Переплетения дрожащих под напором газов медных труб, баллонов и счетчиков, резные панели украшенные вензелями и тряпичные панно с райскими птицами. Тяжелые шторы, едва прикрывающие огромные круглые иллюминаторы и длинные аквариумы с медленно плавающими в них тропическими рыбками.