Хроники Империи Ужаса. Гнев королей
Шрифт:
– Ты должен. Это единственная твоя надежда. Если останешься, Режиссер бросит тебя отродью Магдена Нората. Те, кто здесь обитает, – твои враги. Морю и Навами ты безразличен, и они дадут тебе шанс выжить. Иди, прежде чем он обнаружит, что я наконец презрел его порочность.
Этриан верил, что услышанное им – правда. Старик был столь настойчив…
Он в страхе посмотрел на море. Снадобье старика придало сил, и он чувствовал, что может пробежать тысячу миль. Но проплыть?
Старик затрясся, и Этриану показалось,
В подземельях острова с удвоенной силой взревели звери.
– И-и-иди! – приказал старик.
Сделав два шага, Этриан бросился в холодную соленую воду и тут же ее наглотался. Откашлявшись, он обнаружил, что стоит по грудь в воде.
Его заковали в кандалы голым. Он пробыл на солнце совсем недолго, но уже ощущал жар от его поцелуя и понял, что обгорит, прежде чем доберется до противоположного берега.
Оттолкнувшись от дна, он размеренно поплыл. По прошествии, как ему показалось, невероятно долгого времени он перевернулся на спину, чтобы отдохнуть.
Этриан отплыл от берега самое большее на триста ярдов. Он видел, как старик карабкается по ступеням, по которым они недавно спускались, то и дело останавливаясь и переводя дух. Остров был длинным, узким и каменистым. Вдоль его хребта тянулась уродливая старая крепость, словно рассыпающиеся кости древнего гигантского дракона. Повернувшись, он яростно уставился на бесплодный материк, который на вид нисколько не приблизился.
Он понял, что вряд ли доберется до суши, но все же поплыл дальше. Упрямство было у него в крови.
За время заточения в темнице он узнал четыре имени – Режиссер, Фадема, Магден Норат и лорд Чинь. Об обладателе первого имени он ничего не знал. Норат был чародеем из Эхелеба, а Фадема – королевой Аргона, которую, судя по всему, заколдовал лорд Чинь. Именно они двое похитили Этриана, доставив его на остров. Лорд Чинь был высшим тервола, или чародеем-аристократом Империи Ужаса, против которой боролся отец Этриана. Чиня уже не было в живых, но породившая его империя никуда не делась…
За всем этим наверняка стоял Шинсан, Империя Ужаса.
Если только он выживет…
Казалось, прошло много часов. Солнце действительно сдвинулось к западу, но еще не било в глаза. Серые холмы лишь чуть потемнели… Он слишком устал, чтобы плыть дальше. Упрямство постепенно иссякало.
Он уже готов был погрузиться в пучину, слишком устав, чтобы бояться смерти, как вдруг что-то коснулось ноги. Усталость словно рукой сняло, и он в панике забил ногами, пытаясь отплыть подальше.
В поле его зрения появился спинной плавник, и его снова что-то коснулось.
Задыхаясь, он отчаянно заколотил по воде руками. Морское животное взмыло в воздух и, описав изящную дугу, вновь нырнуло в соленую пену.
Этриана это
Все его попытки отбиться ни к чему не привели – он лишь наглотался соленой воды.
Дельфины окружили его и вынесли на пустынный берег, где он из последних сил уполз в тень утеса. Рухнув на землю, он извергал из себя морскую воду, пока не заболели внутренности, а потом заснул.
Что-то разбудило его посреди ночи. Высоко в небе светила полная луна. Этриан прислушался – показалось, будто он услышал чей-то голос. Но было тихо.
Этриан взглянул на пляж. Там что-то двигалось, негромко цокая… А потом он увидел крабов – целые полчища. Казалось, они смотрят на него, покачивая клешнями, словно в солдатском салюте. Один за другим они подбирались все ближе.
Он в испуге отполз назад. Наверняка они собирались его сожрать! Вскочив, он заковылял прочь. Крабы засуетились, не в силах за ним угнаться.
Пройдя сотню ярдов, он снова сел. Камни разодрали ступни и оцарапали ноги.
Вновь показалось, будто кто-то его зовет, но он не смог ни разобрать слов, ни определить, откуда доносился голос. Проковыляв чуть дальше, он вновь рухнул на землю и заснул.
Мальчику снились странные сны. С ним говорила прекрасная женщина в белом, но он не мог ни понять, ни вспомнить ее, когда проснулся.
Солнце почти зашло. Этриана мучили голод и жажда. У него болело все тело, обожженная солнцем кожа покрылась волдырями. Он попытался пить морскую воду, но желудок ее не принял. Какое-то время он лежал на песке, тяжело дыша, а когда наступили сумерки, встал и обследовал остров. Следов какой-либо жизни здесь не наблюдалось, не было и растительности. Ни одна ласточка не пролетела в сгущающейся тьме на фоне утесов, не слышалось жужжания закатных насекомых. Даже лишайники на камнях не росли. Единственными живыми существами, которых он видел, были выползшие из моря крабы.
Внезапно кое-что сообразив, он устроился возле воды, глядя, как волны накатываются на пальцы ног и, затихая, ускользают прочь.
Когда появились крабы, он разбил камнем несколько панцирей и наелся соленого мяса, пока вновь не взбунтовался желудок. Отойдя от воды, он проспал еще несколько часов.
Когда он проснулся, уже взошла луна. Ему почудились чьи-то голоса, и он выбрался на песок, где можно было стоять и ходить, не раня ноги. Он окинул взглядом утесы, и ему на мгновение померещилась женщина в белом, смотревшая на море с поднятыми словно в немой просьбе руками. Одежда ее развевалась, хотя не было ни ветерка.