Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней
Шрифт:
Одной из особенностей испанского гриппа был возраст заболевших: большинство жертв были здоровыми молодыми мужчинами и женщинами, беременные были особенно уязвимы.
Помимо названия «испанка», наиболее характерным атрибутом гриппа стала медицинская маска. Хотя сама маска мало защищала от болезни, она стала символом эпидемии. Обычно белая и завязанная на затылке маска стала использоваться не только медицинским персоналом, но и населением. Во многих городах и поселках выход на улицу без маски считался преступлением. Полицейские регулировали движение в масках, семьи фотографировались в масках, включая кошек и собак. Молодожены в Сан-Франциско застенчиво признались своему врачу, что во время занятий любовью они надевали только маски и ничего больше [40]. Сюрреалистические и навязчивые фотографии фигур в масках этого периода напоминают сцены из научно-фантастического
Одним из наиболее спорных аспектов эпидемии испанского гриппа остается его происхождение, поскольку эксперты и историки продолжают обсуждать причины этой вспышки и даже саму природу заболевания. Некоторые до сих пор считают, что испанский грипп возник на полях сражений во Франции как мутация вируса гриппа животного [41]. Другие утверждали, что заболевание было вовсе не гриппом, а штаммом возбудителя бубонной чумы из Китая, который проник в Соединенные Штаты и Европу вместе с китайскими рабочими, поддерживавшими союзные армии [42]. Война – это время расцвета теорий заговора, поэтому неудивительно, что многие считали грипп искусственно созданным, причем утверждалось, что он был распространен немецкими подводными лодками на Восточном побережье или в упаковках аспирина Bayer [43]. В религиозных общинах испанский грипп даже рассматривался как божественное наказание за греховную природу человечества в целом и за развязывание войны в частности [44]. Многие выжившие и очевидцы предполагали, что первопричиной вспышки гриппа были миллионы трупов, гниющих на нейтральной территории, в сочетании с длительным воздействием горчичного газа [9] [45]. Эти теории продолжают обсуждаться и сегодня.
9
Иприт, или горчичный газ, – боевое отравляющее вещество.
Одна из целей, поставленных в 1918 году, состояла в том, чтобы изучить характер испанского гриппа с точки зрения тех, кто был его свидетелем, – и известных, и простых людей. С этой целью я привожу воспоминания школьниц Ист-Энда, дебютанток Мейфэра, бостонских школьников и итальянских иммигрантов. В этой книге вы найдете воспоминания леди Дианы Мэннерс, «самой красивой женщины Англии» [46], и ее жениха Даффа Купера, охваченного отчаянием в ночь перемирия [47]; военного поэта Роберта Грейвса, потерявшего свою тещу, заразившуюся испанским гриппом при посещении театра; Веры Бриттен из добровольческого отряда помощи и автора книги «Заветы юности», пережившую, по-видимому, ранний период вспышки испанского гриппа [48]; и истории бесчисленного множества других медсестер, сражавшихся за то, чтобы справиться с гриппом на фронте. Здесь также собраны воспоминания забытых героев: доктора Джеймса Нивена, главного врача Манчестера, чьи советы спасли много жизней, но, по его словам, недостаточно; медицинского исследователя Уолтера Флетчера, посвятившего свою жизнь поиску лечения от гриппа; и майора Грэма Гибсона, врача, ставшего мучеником из-за собственных исследований. Но, в то время как испанский грипп убил многих известных людей, включая австрийского художника Эгона Шиле, большинство его жертв оставались неизвестными и не оплакивались никем, кроме своих ближайших родственников, включая моих бабушку и дедушку. Во многих частях Китая, Африки, Индии и России (в водовороте революции) отсутствие точных записей означало, что многие миллионы жертв остались незамеченными, их истории затерялись в ужасе пандемии. По этой причине я решила сосредоточиться на личных историях, которые были сохранены и передавались как семейные предания, документы, мемуары и жизнеописания известных личностей. Поскольку большинство этих источников информации были британскими и американскими, акцент в этой книге неизбежно делается на Запад, хотя я попыталась показать влияние испанского гриппа на Британскую Индию, Южную Африку и Новую Зеландию.
В последних главах книги я анализирую исследования вируса H1N1, проведенные Джеффри Таубенбергером, злополучные раскопки в Норвегии, проведенные для извлечения образцов из тел норвежских шахтеров, погребенных в арктической вечной мерзлоте, и ужасающие последствия вспышки птичьего гриппа в Гонконге в 1997 году, во время которой погибли шесть человек, включая двух детей. Я также пытаюсь заглянуть в будущее и рассмотреть тревожную возможность того, что «испанка» может нанести нам ответный визит, хотя и в другом обличье.
Наконец, я хотела бы объяснить, почему выбрала термин «испанка» для описания смертельного вируса, который убил более 100 миллионов человек в 1918–1919 годах.
Когда я впервые начала писать о пандемии гриппа 1918 года, я отвергла слово «испанка» как бесполезное понятие, не более чем утомительное женоненавистническое клише. Но шли месяцы, и я начала ценить эту женщину такой, какая она есть: вымышленное создание, которое на каком-то подсознательном уровне дает миру возможность осмыслить свои страдания. Она берет свое начало в греческой мифологии как богиня мщения Эвменида. В ней также есть что-то от Кали, индуистской богини разрушения. В христианской религии испанка – это теневая сторона Мадонны, скорбящая мать (mater dolorosa), ангел-истребитель, карающий мир за разрушительные действия войны. Она также классическая femme fatale, роковая женщина, женщина в черном. Она – наша госпожа-скорбь, наше мучение. Как культурному феномену ей невозможно противостоять. И это ее история.
Глава первая
Жертва и выживший
Когда рассвело над военным госпиталем на севере Франции, очередного молодого солдата объявили мертвым. К сожалению, это было обычным явлением в расположенном в Этапле 24-м Главном госпитале, крупнейшем полевом госпитале Франции. Сотни людей уже умерли здесь от болезней или ран. Когда рядовой Гарри Андердаун, сын фермера из Кента, умер 21 февраля 1917 года, он оказался всего лишь еще одной единицей в статистическом отчете. Даже слова в свидетельстве о смерти молодого солдата казались банальными. В двадцать лет юноша стал последней жертвой «широко распространенной бронхопневмонии» – осложнения после гриппа [1]. Но он также мог быть одной из первых жертв болезни, которая превратилась в ужасающую реальность – испанского гриппа.
Короткая жизнь Гарри была трагична, но ничем не примечательна. Всего лишь еще один молодой человек среди миллионов погибших во время Первой мировой войны. Он родился близ Эшфорда, графство Кент, в 1897 году и вырос на семейной ферме под названием Ходж-энд [2]. После объявления войны Гарри сначала решил остаться, свою профессию он определял как «сборщик сена» [3]. Но потом, в конце 1915 года, он передумал и ушел на фронт. При росте всего 5 футов и 1,5 дюйма (155 см) и весе 132 фунта (60 кг) юноша был признан годным к военной службе.
Его зачислили в армейский резерв на условии, что он «должен был прослужить один день в регулярной армии и потом оставаться в воинском резерве»… До тех пор, пока его не призовут по приказу Военного Совета [4]. Итак,
31 будучи в резерве, Гарри вернулся на свою ферму. В апреле 1916 года его призвали обратно на фронт и как рядового 12-го батальона Королевского полка Западного Суррея направили на учебу в армейскую учебную часть. Но через четыре месяца он заболел и попал в больницу с тонзиллитом. Гарри, казалось, выздоравливал, затем наступил рецидив болезни, и его «окончательно выписали» только 5 августа 1916 года [5].
Почти сразу Гарри был отправлен во Францию. Через несколько недель он стал жертвой, попав под завал, когда поблизости взорвался снаряд. Хотя Гарри и не пострадал физически, он вернулся домой инвалидом, страдая от контузии – эвфемизм Великой войны для обозначения боевого стресса. В военном госпитале Бэгторпа в Ноттингеме солдат находился в «состоянии шока», «потеряв речь и память» [6]. «Отдых и бромиды» составляли предписанный курс лечения [7].
Несмотря на все эти неприятности, Гарри твердо решил остаться в армии. В ноябре 1916 года он покинул госпиталь и вернулся в свой полк. Задержавшись в Англии на несколько недель, солдат прибыл во Францию в феврале 1917 года. Через две недели он был поражен «широко распространенной бронхопневмонией», как ее назвал лейтенант Дж. А. Б. Хэммонд из Медицинского корпуса Королевской армии [8]. Лейтенант наблюдал за состоянием Гарри с сочувствием и напряженным профессиональным интересом. Он уже видел подобные симптомы у предыдущих пациентов в Этапле, ни один из которых не выздоровел [9].