Хроники Каленара: Истинное время
Шрифт:
– Дорогой народ! От имени императора сегодня на ваших глазах будет наказан преступник, который был обвинен в подстрекательстве и неповиновению императорской воле. Также он повинен в дезертирстве и пропаганде упаднических настроений. За это Йорин Бельфис по прозвищу Рыжий приговорен к пятидесяти ударам плетью и тридцати дням у позорного столба, дабы за это время он смог познать тяжесть своих поступков. Всех, кто попытается помочь ему едой или питьем или каким-либо другим способом захотят облегчить его наказание, признают соучастниками и покарают по всей строгости закона. Во славу императора!
«Во славу императора!» – громко закричал народ в ответ. Глашатай, решив, что его миссия выполнена, быстро
Палач окинул всех взглядом – его глаза горели из-под тяжелых складок маски. Выдержал театральную паузу, дав всем насладиться видом, и, размахнувшись, ударил хлыстом по обнаженной спине. Хлыст засвистел, первым ударом рассекая кожу. Йорин рассмеялся, но слезы выступили у него из глаз. За первым ударом последовал второй, потом третий, спина его превратилась в кровавое месиво. Радостные возгласы стихли, повисла тишина. Толпа, затаив дыхание, смотрела на извивающееся под ударами тело.
Лето не стал оставаться до конца, сейчас ему тут делать нечего. Время не терпит, нужно тратить его аккуратно и ровно на то, что приносит пользу. Он медленно начал пробираться сквозь зачарованную зрелищем толпу. Никто не обращал на него внимания.
Он брел в сторону дворца, стараясь делать вид, что идет туда, где его ждут.
Первый неожиданностью оказалось то, что по центральной улице, что вела к самым воротам, стояло оцепление. Стража. Но по их неровной осанке и слишком цепким взглядам было понятно, что они не обычные солдаты. Это либо кто-то из шпионской сети, либо из его бывших товарищей по гильдии. Охрана стояла группами по три человека. Лето с удивлением обнаружил обвешенных амулетами, не спускающих рук со сторожевых кристаллов имперских магов. Лето был уверен, что война с Академией повлекла за собой полное истребление магиков на территории империи, но, видимо, правитель оказался намного умнее и дальновиднее, чем о нем думали.
Лето опустил глаза и уверенной походкой двинулся в сторону дворцовых стен. Не хватало еще, чтобы на него обратили внимание, да и в оцеплении мог быть кто-то из знакомых. А уж их этот маскарад точно не обманет.
Он обошел вокруг дворца, то и дело сворачивая на соседние улицы и заходя в лавки, чтобы не привлекать лишнего внимания. Охраны было не просто много – такого количества вооруженных людей хватило бы на то, чтобы, не особо напрягаясь, захватить пару мелких городов.
Все входы и выходы во дворец были перекрыты. Десятки арбалетчиков сидели в укрытиях на внешних стенах и еще столько же по крышам соседних зданий. Раньше вход в дворцовый парк был свободным – ну если, конечно, ты мог себе позволить купить билет – сейчас же железные кованые решетки, украшенные позолоченными лилиями, были опущены, а вместо приветливого мажордома на входе стояли два огромных мордоворота с алебардами наперевес. И если уж такие силы брошены на внешние стены, то страшно даже представить, что творится во внутреннем дворе. Как ни прискорбно было это осознавать, но одному туда точно не проникнуть, а это значит, что пришло время возобновлять старые связи. В голове медленно начал вырисовываться план.
Весь день он провел, осматривая город. Зашел пообедать в трактир недалеко от центра, где обычно собирались купцы и куда иногда захаживала уставшая от дворцовых стен прислуга. Зал, несмотря на раннее время, был полон. Люди с жадностью, будто чувствующие приближающуюся тяжелую поступь войны, пили и ели как в последний раз. Они громко ругали магиков, жаловались на ставшие опасными торговые тракты, на повышение пошлин и на многое другое. От одного помятого бородатого человека Лето удалось узнать, что и во дворце все не ладно: вся знать уже месяц ходит как ужаленная, срывается на всех, а император почти не показывается их своего крыла.
День клонился к закату, небо окрасилось в алый, голоса людей стали громче, а взгляд стражи злее. Пришлось вернуться на склад, чтобы смыть с себя слишком уж бросающийся в вечерней мгле облик. То, что хорошо для отвода глаз днем, очень сильно мешает ночью.
Уже смеркалось, когда он снова осмелился выйти из своего укрытия. Сейчас он выглядел совсем иначе. Плечи его сгорбились, походка стала шаркающей, а взгляд из-под тяжелого дырявого плаща, нещадно провонявшего рыбой, стал пустым и потерянным. Опираясь на толстую палку, он двинулся обратно к площади.
Эшафот был на месте, у позорного столба полулежа, с вывернутыми под неестественным углом руками тихо постанывал Йорин. Вид у него был измученный и потасканный, вокруг уже начинали гнить помои, которыми в порыве ненависти его осыпали славные жители империи. Было тихо.
По всем правилам его должны были охранять как минимум два блюстителя закона, но, видимо, из-за нехватки кадров в столь тяжелое время охрану никому не нужного нарушителя спокойствия поручили одинокому, совсем еще молодому солдату. Он опасливо поглядывал по сторонам, сжимая сильнее положенного длинную, явно ему не по руке алебарду. На лацкане его красовался новенький герб в виде клетки и перекрещенных ключей на зеленом фоне – тюремщик.
Лето, прихрамывая, приблизился к доблестному стражу.
– Милок, – стараясь придать своему голосу старческие нотки, начал он, аккуратно нащупывая в кармане длинную иглу, – подскажи, как пройти к порту! – стражник встрепенулся, как от удара, и полными паники глазами уставился на него.
– Пошла вон, старая карга! – крикнул он. – Не видишь? Не до тебя.
– Так чем ты занят? Этого, что ли, Рыжего охраняешь? – Лето выделил последнее слово и мельком глянул на приходящего в себя Йорина.
– Пошла вон, – чуть тише, чтобы никто не услышал страха в его голосе, ответил страж.
– Да ты чего? Меня, что ли, боишься? – Лето приблизился незаметно, будто потерявшись, сделал шаг. – Ты думаешь, я тебя сейчас пырну, что ты крикнуть не успеешь, а потом освобожу этого непутевого и мы с ним убежим навстречу солнцу, что ли? – последние слова он произнес, уже почти подходя вплотную, и адресовались они не приговоренному к смерти неудачливому охраннику.
Лето сделал еще одно незаметное движение, игла в его руке метнулась, как молния, и точным ударом пронзила молодое сердце. Охранник даже ничего не почувствовал, он схватился за алебарду двумя руками, чтобы не упасть, удивлено пошатнулся, выпучив глаза. Все его мышцы разом онемели, он застыл на месте в унисон с последним ударом сердца, послушно разогнавшего яд по его венам. Да так и остался стоять.
Лето облегчено выдохнул, яд мицены он использовал редко – слишком много рисков было с ним связано. Если удар приходился не в сердце, то яд не успевал подействовать, он просто парализовывал то место, куда попадала игла, и причинял столько боли, что жертва обычно начинала вопить, привлекая слишком много внимания. Но, к сожалению, если нужно было сделать вид, что жертва жива, чтобы она не мешком падала, а продолжала стоять, мицена – единственное, что могло справиться.
Лето быстро подбежал к Йорину, на ходу перерезая веревки. Вокруг было тихо, но все могло измениться в одночасье, стоит лишь одному слишком рьяному патрулю решить прогуляться по окрестностям.