Хроники Корума (сборник)
Шрифт:
— Осторожнее, Гофанон, это Гоим!
Но Корум не увидел, как Илбрек и Гофанон схватились с этой жуткой женщиной Фои Миоре, и у него не было времени даже окликнуть их, ибо принц Гейнор послал коня вперед, и Корум успел услышать лишь давний знакомый звук рога, которым Гофанон сбивал с толку гулегов и псов Кереноса.
Герб Хаоса, восемь стрел, ярко пламенел на нагруднике Гейнора, когда тот мчался вперед, и меч в его руке менял цвета: золотой, серебряный, небесно-синий, а из-под плоского гладкого забрала шлема звучал злобный голос Гейнора:
— Наконец я сойдусь с тобой лицом к лицу, Корум, ибо пришло
Корум вскинул круглый щит, и меч Гейнора врубился в его серебряный обод. Своим лунным Предателем Корум нанес мощный удар по шлему Гейнора, и тот вскрикнул, когда клинок чуть не разрубил металл.
Выдернув свой меч, Гейнор помедлил.
— У тебя новый меч, Корум?
— Да. И зовут его Предатель. Он тебе нравится, Гейнор? — засмеялся Корум, видя, что его старый враг растерян.
— Я не думаю, брат, что ты должен сразить меня в этой битве, — задумчиво сказал Гейнор.
Неподалеку Медб дралась с отрядом гулегов, но, прежде чем туман снова скрыл ее, Корум понял, что перевес на ее стороне.
— Почему ты называешь меня братом? — спросил он.
— Потому что наши судьбы тесно сплетены. Потому что мы те, кто мы есть…
Корум снова подумал, не говорило ли пророчество старухи именно о Гейноре, не его ли он должен опасаться. «Бойся красоты, — сказала она, — бойся арфы и бойся брата…»
Издав боевой клич, Корум бросил своего смеющегося коня на Гейнора; снова взметнулся Предатель и рассек наплечник Гейнора, так что тот вскрикнул, а его доспехи вспыхнули гневным алым пламенем. Трижды он нанес удары Коруму, пока вадагский принц пытался высвободить свой меч, но все три удара пришлись по щиту, и у Корума лишь онемела рука.
— Мне это не нравится, — сказал Гейнор. — Я ничего не слышал о мече по имени Предатель. — Помолчав, он заговорил другим тоном, в котором звучала надежда: — Как ты думаешь, Корум, он сможет убить меня?
Корум пожал плечами.
— Этот вопрос ты должен задать Гофанону, кузнецу-сиду. Он выковал этот меч.
Но Гейнор уже развернул коня, потому что из тумана показались мабдены с факелами, пламя которых оттеснило воинов сосен, ибо больше всего эта часть воинства Фои Миоре боялась огня. Выкрикнув приказ, Гейнор бросил своих людей на мабденов и скоро затерялся в гуще людей сосен, еще раз избежав прямой стычки с Корумом, ибо Корум был единственным среди смертных, внушавших страх Гейнору Проклятому.
На мгновение Корум очутился в одиночестве, не зная ни куда делись его враги, ни где его друзья, но со всех сторон из зябкого тумана до него доносились звуки битвы.
Из-за спины он услышал тихий стон, который становился все громче, пока не стал чем-то вроде блеяния, а затем низким печальным ревом, одновременно и тупым, и угрожающим. Корум вспомнил этот голос и понял, что его ищет Балар, не забывший, как Корум однажды ранил его. Принц услышал поскрипывание огромной плетеной боевой колесницы, ноздрей коснулся тошнотворный запах, зловоние гниющей плоти. Он с трудом справился с желанием оказаться как можно дальше от источника этого запаха и приготовился наконец сойтись лицом к лицу с Фои Миоре. Желтый Конь вскинулся на дыбы, взметнув копыта в воздух, но затем успокоился и напрягся, вглядываясь в туман теплыми умными глазами.
Корум увидел, как на него наступает темная масса. Она двигалась неверными ковыляющими
Лицо Балара было багровым и мятым, словно его жевали, на нем имелись раны, из которых свисали куски мяса и местами торчали кости, ибо Балар, как и его сотоварищи, медленно умирал, заживо сгнивая, — результат слишком долгого пребывания в чужой плоскости. На левой щеке Балара открывался и закрывался какой-то проем, оказавшийся ртом, а над ним и провалившимся носом подрагивало единственное тяжелое веко мертвой плоти, прикрывавшее страшный ледяной глаз Балара. От крюка, пронзавшего веко, тянулся шнур; перекинутый через голову Балара, он уходил под мышку, и конец веревки был сжат двупалой рукой Балара.
Рев гремел все сильнее. Балар повернул голову в поисках Корума, и тому показалось, что с губ Балара сорвалось имя вадага — они сложились, как бы произнося его, но Корум решил, что это ему показалось.
И вдруг, даже не предупредив Корума, Желтый Конь рванулся вперед — Балар как раз сделал движение рукой, чтобы открыть свой единственный глаз. Распластавшись в прыжке, конь оказался сбоку от гиганта, сразу же за его спиной. Корум успел выпрыгнуть из седла. Ухватившись за край повозки, он подтянулся и метнул первый из дротиков, который глубоко вошел в гниющую плоть промежности Балара.
Балар удивленно хрюкнул и стал озираться в поисках того, кто причинил ему боль. Корум со всей силой засадил второй дротик в грудь великана.
Балар нашел первый дротик и выдернул его, но явно не заметил второго. И снова принялся тянуть за веревку, открывавшую смертельно опасный глаз.
Подпрыгнув, Корум зажал в кулаке горсть жестких волос Балара и стал карабкаться по бедру гиганта, едва не свалившись, потому что вырвавшиеся волосы остались у него в горсти. Когда Корум всадил меч глубоко ему в спину, Балар дернулся, принц сорвался и, раскачиваясь в воздухе, повис на рукоятке меча.
Балар фыркнул и загудел, но продолжал держаться двумя пальцами за шнур, открывающий глаз. Второй рукой он хлопал по спине, но Корум успел ухватиться за другой пучок волос и снова полез наверх.
Балар покачнулся в колеснице. Животное, тащившее ее, поняло движение седока как сигнал к движению — повозка дернулась, и Балар чуть не рухнул навзничь с нее, но неловким движением успел восстановить равновесие.
Задыхаясь от запаха разлагающейся плоти, Корум вскарабкался еще выше по спине, пока не добрался до того места, где шнур уходил под мышку Балара. Корум рубанул по нему Предателем. Он наносил удар за ударом, а Балар, покачиваясь, ревел, испуская облака густого зловонного дыхания, — но наконец шнур был перерублен.