Хроники Манипулятора. Лицо Искажения

Раттлер Джон

– Сообщение принял. Конец связи.

– Конец связи подтверждаю.

В трубке послышались гудки. Лопес вышел из будки, поправил галстук. Все это слишком сильно затянулось, у него есть и своя паства, и с ней тоже куча проблем, а он разгребает тут за Грегором. Чан их предупреждал, не стоило брать америкашку в организацию. Хотя, если бы не он, они бы не вышли на демона. Это перекрывает любые неприятности. Сантори распрямил плечи и гордо поднял голову. Они спасут человечество, и он будет стоять прямо у истоков.

***

Вкус.

У всего есть вкус.

Я люблю пробовать все новое – это у людей называется флирт. Так считает Ричи. У Ричи тоже есть вкус – вокруг него всегда облако вкуса. Вокруг каждого человека есть такое облако. Вокруг каждого живого существа на этой планете. Но петь умеет только Ричи. Он считает, что это флирт. Я люблю все новое потому, что это приближает к разделению. Информация копится, в конце концов начиная требовать сохранения. Ричи говорит, что флирт тоже приближает к разделению. Он сам ещё не делился, но уже скоро придет его время. Может быть, всего через десять или двадцать циклов его планеты. Разделение – это самое важное. Но разделение наступает только тогда, когда становится много нового. Мне скоро снова придется разделяться.

Когда я сюда попал, мною управляли. Мы назвали их «страх ожидания смерти». Они приходили всегда, с начала времён, и забирали лучших. Мы все знаем, зачем. И мы не могли остановить этого. А потом забрали меня, но не стали убивать, как остальных. Меня изменили и отвезли сюда, на планету водянистого народа, чтобы я напал на Джонни. Я чуть не лишил жизни одного из них, а ведь у людей так легко ее отнять! Водянистый народ такой медленный и мягкий – одно неосторожное движение, и жидкость, из которой они сделаны, вытекает наружу, а человек погибает. Я никогда не прикасаюсь к ним, чтобы не проколоть.

Я тогда напал на Стюарта. Он спас меня – он пробил мой первый глаз, и я перестал видеть время. Иначе я бы убил его, и тогда водянистый народ не стал бы мне помогать. Стюарт – мой друг. У него самый приятный вкус. Ричи тоже мой друг. А Джонни – друг всех Джозефов. Он исправил меня, и я перестал хотеть убивать. Он прогнал «страх ожидания смерти». Мой народ больше не боится.

А сейчас у нас грустная песня. Потому, что Стюарт больше не хочет быть. Вокруг него облако смерти, у него вкус отчаянья и безысходности. А у остальных вкус печали. Только у Джонни вкус надежды, и ещё он часто злится. Ричи поет его слова, и я отвечаю, но Ричи молодой и глупый, хотя и добрый. Он не может правильно объяснить мою песню.

Я люблю сидеть на склоне. Возле жилища Гиффета отличный, вкусный склон. И хороший ветер. Я люблю ветер – он приносит тысячи вкусов.

Мне здесь нравится. Запахло кло'когном – значит, Гиффет вернулся. Он хочет меня увидеть, нужно возвращаться. Они не смогут найти меня здесь – когда Джозеф лежит на скалах, его невозможно заметить.

***

Томас Каротти слонялся по вытоптанной земле возле гэра. Вокруг была бескрайняя степь, куда не погляди – от горизонта до горизонта ни деревца, ни камня, только одинокий гэр¹ и пара десятков овец, которые с интересом рассматривали его необычную одежду. Джонни всегда

брал его сюда с неохотой, но Каротти особо и не напрашивался – его друг сидел в доме с Кло'анди, оба молчали – она потому, что ей было всего полтора года, а он – потому, что был занят общением с ней. По-монгольски Томас не понимал, и хотя родители девочки всегда приветливо ему улыбались, говорить с ними было не о чем. Одним словом, скукотища.

В этот раз он полетел с Гиффетом в надежде, что Кло'анди поможет ему со свежими идеями исследований. Это было предложением Джонни – сам Томас относился ко всей этой истории довольно скептически, поскольку считал, что его друг слишком уж преклоняется перед этой, как утверждал сам Гиффет, реинкарнацией Совершенного.

Но других идей у Томаса все равно не было, поэтому он продолжал расхаживать взад и вперед возле входа в гэр, иногда пиная лакированными туфлями сухие овечьи козяки.

***

– Стюарт. Я пытаюсь говорить с ним, но он меня не слышит.

– Ты говоришь с ним, как взрослый. Он боится снова становиться взрослым – в сознании взрослого его ждёт смерть. Он не будет слышать тебя, пока ты не станешь ребёнком.

– Стану ребёнком? Как я могу стать ребёнком, Кло’анди?

– Ты и сейчас ребёнок. Это ребёнок не может стать взрослым – для этого нужно прожить жизнь. А взрослый носит в себе детство всегда – просто вы думаете, что оно вам уже не нужно.

– Ты права. Мы так думаем. Зачем нужно детство взрослому?

– Зачем нужна вода? Ведь есть камень, – мысленно спросила она.

– Я тебя не понимаю.

– Когда мы стареем, наши мысли и чувства каменеют. Посмотри на детей – их жизнь течёт, они не делят ее на этапы, они не подчиняют ее закономерностям, они просто живут, здесь и сейчас. Дети – как вода. А старики – как камень. Они обрастают привычками, страхами, принципами, обязательствами, целями – их жизнь уже не течёт, она, как тяжелый паровоз, едет по заранее проложенным рельсам, пока они не кончатся. А дети – это вода. Воде не нужны рельсы. Пока в нас есть вода, мы живые. Взрослый без детства – камень.

– Я никогда не думал об этом.

– Загляни в себя и найди воду. В тебе много воды, Джонни Гиффет, ее будет сложно не заметить.

– Спасибо. Я поищу.

– Твоему другу нужна помощь, – мелькнула её мысль в голове Джони.

– О! Да, Томас. Он совсем застрял с исследованием кло'когна.

– Он застрял потому, что не знает самого главного – что такое кло-когн.

– Это летающий пончик. Полое кольцо, которое перемещается быстрее света.

– Джонни, кло-когн – это вода.

– Что значит вода?

– Кло – значит вода. Когн – значит твёрдый. Кло'когн – это твёрдая вода.

– Твердая вода? Кло’когн сделан изо льда?

– Лёд – это замерзшая вода. Кло'когны изготовлены из ТВЕРДОЙ воды.

– Вода – это жидкость, Кло'анди!

– Это ты так считаешь. Но это не так.

***

Когда Джонни вышел из гэра, Каротти сразу понял, что у него есть что-то очень интересное. Гиффет так усердно чесал кончик носа, что иначе и быть не могло.