Хроники мегаполиса (сборник)
Шрифт:
«Никогда не сдавайся».
…Само собой получилось, что день накануне матча стал днем прощания. Приходили соседи – Ольга всем пыталась всучить какие-то вазочки, статуэтки, разрозненные чашки от разных сервизов. Приходили Олины сотрудники – пили на кухне водку, желали удачи, хлопали Диму по плечу.
Пришли и Димины коллеги из музыкальной школы. Принесли букет ромашек; охали и ахали, вспоминали знакомых, в разное время уехавших в Америку. И всем хорошо, у всех подрастают дети-американцы… А у некоторых уже и внуки… Конечно,
Пришли Олины родители и брат с женой.
Соседка с третьего этажа не умела сдержать жгучую зависть. Наблюдать за ней было одновременно забавно и печально.
– Знаете, нашим так трудно в Штатах устроиться на работу… – сетовала соседка с фальшивым, преувеличенным сочувствием. – Скорее всего, придется посуду мыть в ресторане или мусор вывозить… Вот у меня знакомая семья… он театральный закончил, подавал большие надежды как артист… Так вот он там устроился ванны чинить, и пока ехал в автобусе на работу, повторял про себя монолог дяди Вани…
Оля, улыбаясь, объясняла, что у нее работа уже есть, и неплохая, по специальности. И что у Димы работа тоже будет – посуду мыть ему вряд ли придется.
– Это же у вас все родственники тут остаются… – соседка сочувственно качала головой. – Наверное, заскучаете…
Оля объясняла, что она уже была в Штатах, что у нее полно знакомых в Нью-Йорке, в том числе лучшая подруга – Сима. И что родственников – отца, маму, брата и жену, и их ребенка – она перетащит в Штаты, как только устроится сама.
– Эти американцы – они такие жлобы, – говорила соседка, поджав губы. – Никакой духовности, никакой культуры. «Чи-из», зубы наружу, фальшивые эти улыбочки… Терпеть не могу.
Она говорила, а в глазах ее стояла тоска. Было совершенно ясно, что покажи ей хоть издали вожделенную визу – побежит в объятия жлобов-американцев, готовая хоть посуду мыть, хоть ванны чинить, если, конечно, эта дородная немолодая женщина умеет чинить ванны…
Разговор то и дело сворачивал на грин-карты и лотерею; Оля была центром компании. Всех интересовали подробности, всем хотелось попытать счастье.
– …в течение месяца, причем если твое письмо придет в первый день, но раньше двенадцати ноль-ноль, хоть на минуту раньше – его не примут… – охотно объясняла Оля.
– Что ты! Какой е-мейл! Только почта, и только обыкновенная почта, не заказное, не срочное – только обыкновенное… По американской почте… – удивлялась Оля чьей-то наивности.
– …Да что вы говорите! – то и дело восклицала завуч Диминой школы, пианистка.
– …обязательно. Обязательно напишу, как только устроимся. Конечно, это удобно… Я сразу дам знать, когда объявят очередной прием заявок… – щедро обещала Оля; в голосе ее проскальзывали вполне барские интонации.
– …говорят, что выигравшие заявки определяет компьютер совершенно
– …ерунда. Знаем мы эти случайные отборы, эти компьютеры… Дураков не берут, наверное? – весело спрашивала Олина коллега-журналистка.
– …образовательный ценз, – охотно делилась Оля. – Только с высшим образованием.
– Ну я и говорю! Здесь людей забесплатно выучили… И ведь лентяй не поедет, нет. Едут все сплошь активные, образованные, энергичные, вот как Оля… Вот вам и вся лотерея, – журналистка развивала собственное предположение.
– …Абсолютно реально, – продолжала Оля. – Анкету можно оформить и отправить самому, главное – узнать срок и точно выполнить все условия. Абсолютно реально!
Дима слонялся по квартире, как привидение.
– С Олиной энергией – она весь город в Штаты вывезет! – шутил полузнакомый молодой мужчина, Дима не раз видел его на телеэкране, в новостях.
– Если бы на Украину свалились с самолета пятьдесят миллионов грин-карт, – пошутил кто-то из соседей, – все бы скопом снялись с места и…
Дима вздрогнул.
– Я бы не поехала, – сказала молоденькая соседка с первого этажа. – У меня подруга три года с грин-картой живет. У нее в Штатах родители, брат, а она здесь живет. Не хочет.
– Да я бы и сам не поехал, – смутился Димин телезнакомый. – Это все так, шуточки…
Завистливая соседка с третьего этажа переменилась в лице, но ничего не сказала.
Бренькнул звонок. Пришел – совершенно не вовремя – новый хозяин квартиры. Новый хозяин жизни – шумный и бесцеремонный; привел с собой мастеров-строителей, и в квартире, и без того людной, сразу сделалось тесно, как в троллейбусе в час пик.
– Так. Полы… мда. Короче, все поменяем. Рассчитайте площадь… Вот эту стенку снести нафиг, здесь, короче, поставим ванну, в санузле должно быть просторно. Ну и обои… Подвесные потолки? А, смету ты мне, короче, потом составишь…
Рабочие что-то отмечали в блокнотах, замеряли длину стен, долго и придирчиво рассматривали старенький, видавший виды сортир, стучали в перекрытия… У Димы потихоньку приливала кровь к лицу. Как будто он продал на базаре собственную мать – и теперь смотрит, как ее ощупывают чужие грязные руки.
Он всегда был чуть-чуть сентиментален. Непозволительно… Это уже не его квартира, не его дом. Это труп его дома, распотрошенный труп…
Ерунда! Это всего лишь стены. Не стоит выдумывать всякую чушь. Это стены, и не очень уютные. Будут и лучше, и комфортнее, надо только немножко потерпеть…
На дверном косяке в прихожей сохранились карандашные отметки – когда-то мама отмечала Димин рост. А потом он сам отмечал фломастером, как месяц за месяцем растет Женька…
– А я за последние месяцы пять сэмэ прибавил, – сказал незаметно подошедший сын.