Хроники московских некромантов
Шрифт:
– Ну, по вам об измельчании дара не скажешь, – усмехнулся Михаил. – Вы ведь из… тех, о ком я думаю?
– Понятия не имею, о ком вы там думаете, – чуть рассеянно ответил Олег, глядя на дорогу. – Что еще такое?
Их «рэйндж» остановился на обочине напротив кладбища, следом за ним, впритык, встал полицейский УАЗ. Димка выскочил из-за руля, подождал, пока выйдут глава администрации и священник в рясе, и рванул через дорогу, едва удосужившись пропустить грузовик. На полпути нагнал идущую в ту же сторону Алину, что-то ей сказал – она развернулась и
– Сдается мне, папенька, нас сейчас отсюда невежливо попросят.
– Похоже на то, – нахмурился Проскурин, глядя на коллегу в фуражке. – Вы хотя бы аванс успели получить?
– Вчера, переводом, – кивнул Олег, с сожалением поднимаясь с лавочки. Колено протестующе стрельнуло болью. – Отставить панику, ребенок! Никто нас отсюда не попросит… без оплаты.
– А ты слышишь, что я паникую? – ухмыльнулась дочь. – Заплатят – хотя бы за то, чтобы мы не воспроизвели Зомбилэнд местного разлива!
– Будем считать, что я этого не слышал, – негромко произнес Михаил. Надя осклабилась шире и наглее.
Первым к кладбищенской ограде ожидаемо успел Дима. Присвистнул, только этим и выразив всю палитру эмоций от увиденного, и сказал:
– Па, надо сворачиваться: сюда вот-вот делегация с вилами и факелами нагрянет… ладно, без факелов, но ты меня понял.
– Вы… – пыхтящий Андрей Петрович запнулся о кочку, ухватился за ограду, чтобы удержать равновесие. – Вы… это что…
– Вы что же натворили?! – подоспел, путаясь в рясе, батюшка.
Некромантов окатило смесью страха, отвращения и негодования.
– Видите при нас хоть одну лопату, уважаемые? – устало и зло осведомился Арзамасов. – Вот и не кричите. Вы сами нас вызвали для устранения того, кто это, – он обвел тростью вокруг себя, – собственно, натворил.
Широким шагом подошел молоденький полицейский:
– Добрый день. Старший лейтенант Петренко, участко… ёпт! – рука замерла на полпути к козырьку фуражки. – Это что?!
– Зачистка, – выступил вперед Михаил. – Разрушения мы минимизировали, но вовсе без них не получилось.
– То есть, – прокашлялся чиновник, – они сами… оттуда?
– Сами, – заверил Олег. – Запомните на будущее: когда умирает некромант, тело отправляется в крематорий и никуда больше. Этого уже можно зарыть обратно – больше не восстанет.
– А это-то кто убирать будет?! – возопил батюшка, указывая на инсталляцию из мертвых тел.
– Не поверю, что в районе нет ни одной ритуальной службы, – холодно ответил Арзамасов. – Организация захоронений, уж извините, не наша забота. Наше дело – чтобы, как вы выразились, «это» не распространилось по всему поселку и дальше. Мы со своей задачей справились…
– И теперь вам лучше бы уехать, – перебил Проскурин. – Старлей, у меня документы в администрации остались. Давай с тобой туда пройдем, я тебе объясню, что было и как это оформлять.
– Дельная мысль. – Олег кивком велел детям идти вперед. – Андрей Петрович?
Чиновник молча полез в пиджак за конвертом. Пересчитывать некромант не стал: его, в отличие от дочери, давно
– Благодарю. Капитан, – Арзамасов протянул руку, – хорошо поработали. Спасибо.
– Вам спасибо. Еще раз извините за встречу.
– Ерунда. Береги себя.
– А ты никогда про лича не рассказывал, – уже в дороге сказала Надя. – Это давно было?
– Давно, – Олег откинулся на спинку сиденья, – в Афгане. Услышал, что ищут одаренного на зачистку, ну и решил подзаработать. Дурак был… Меня встретил лич и три десятка мертвых душманов, у которых он при жизни сидел в плену.
– И как ты их…
– Кое-как. В мирных условиях даже я бы не полез на них в одиночку. Но на войне было много силы, я тебе уже рассказывал. И по мозгам она била хуже водки, – добавил он. Снял четки, показал: – Это того лича. Забрал на память.
На некоторое время в салоне повисло молчание. Потом Дима глухо спросил:
– Нахр… зачем люди это вообще с собой делают? Смысл ходячим трупом становиться?
– Понимаешь, сын, – Алина подалась вперед, облокотилась на спинки кресел, – для нас, например, энергия – это инструмент, которым мы пользуемся в работе. Но находятся те, для кого она становится самоцелью, им ее хочется больше и больше. Считается, что если после смерти задержаться в теле, то силу добывать станет в разы легче, да и делать с ней можно будет, что пожелаешь, не вредя себе. Или можно позже присвоить чужое тело, потом другое – и жить хоть вечно.
– А смысл? – вскинула бровь дочь.
– Наверное, люди боятся того, что ждет за гранью, – ответил Олег. – В некоторых слишком сильна вера в строго разделенное посмертие, в рай и ад; для рая совесть нечиста, в ад не хочется – вот и изгаляются. Мало осталось старых родов, как наш, где детей приучают к мысли, что тьма примет всех. А сделает частью Теней или перекроит душу и отправит по цепочке перерождений – какая разница? Это уже будем не мы.
Он не стал поминать Дезмонда ван Элиаса и добавлять, что кровь иного мира – едва ли панацея от безумия и превращения в лича. Жизненный опыт подсказывал, что у каждой семьи есть свой Шейд…
*См. приложение (“Корни”)
Судебная экспертиза
Арзамасов тихо выругался. Нет, он предполагал нечто подобное, но все равно было обидно. «Немой» мертвец после насильственной-то смерти – это всегда обидно и подозрительно сверх меры.
Некромант стер знаки с пола и секционного стола. Женская косметика – хороший инструмент для рисования там, где нужно потом быстро убрать улики, а вот бюро судебно-медицинской экспертизы – плохое место для проведения ритуала призыва. По крайней мере, если по документам ты здесь «экспертом-танатологом» не числишься. Однако ждать прибытия официального коллеги не было ни времени, ни желания: Олег должен был убедиться, что не ошибся в собственных подозрениях. Покончив с работой и приведением себя в порядок после нее, он набрал номер: