Хроники московского провала [СИ]

Горблюк Валентин Парфирьевич

Герундис молча и аккуратно опустил девушку на землю и взял ее руку, словно боялся, что та убежит. Когда они почти дошли до Красной Площади, то Цербер предложил посидеть на скамейке возле ГУМА. Гигант уселся так, что места почти не осталось. Он протянул свою лапищу девушке и усадил ее на свою коленку. Но Лена-Финера соскользнула на оставшийся небольшой пятачок скамьи.

– Финера, а хотите посмотреть каким я был сто пять лет назад?

– А сколько же Вам сейчас?- с нескрываемым удивлением произнесла девушка.

– Сто двадцать три, – Герундис улыбнулся и извлек из нагрудного кармана несколько фотографий. С фотографии на Лену смотрел улыбающийся симпатичный юноша -очкарик. – Вот таким я был уродом.

– Почему же, очень

приятный человек. А как вы стали Цербером?

– Когда мне исполнилось восемнадцать лет, то погиб мой отец на пятой войне между Великой Афроевразианией и поганой Австралоамериканией. Вы эту войну не помните, слишком молоды. Мир освободился от четырех миллиардов человек. Хотя по межгосударственной конвенции должно было погибнуть семь миллиардов. Войну пришлось остановить, так как возник энергетический кризис, перестали работать многие заводы по производству биомассы.

Лена-Финера поежилась от этой информации, а Герундис продолжал:

– Нам с матерью было очень тяжело жить, у нас, как ты знаешь, никто никому не нужен. Она ведь тоже была из ПРОСТОЛЮДИНОВ. Я решил, во что бы то ни стало выбиться в Церберы. Занялся физической подготовкой и вот,- он извлек из кармана еще одну фотографию. На ней стоял крепыш совсем не похожий на того юношу в очках. – Но пока я проходил преобразование в лабораториях Рахно-Филиуса, мать моя заболела и была подвергнута переработке. Теперь я совершенно одинок. Я хотел бы предложить вам, Финера, выйти за меня замуж.

– Лена-Финера закашлялась, поперхнувшись слюной, – настолько для нее неожиданным было предложение этого чудовища. Возникла довольно долгая немая пауза. Девушка лихорадочно думала, что же ответить воздыхателю. Ее совершенно не прельщала участь навеки остаться в этом гнусном мире с таким уродом. Ни на минуту не покидала надежда на возвращение домой.

– А нельзя ли посмотреть на жен ваших коллег? – выдавила из себя Лена-Финера. Цербер словно ждал этого вопроса. Тут же полез в свой бездонный нагрудный карман и извлек оттуда целую пачку фотографий.

О боже, какой ужас,- подумала девушка. На многочисленных фотографиях Церберы восседали, обнимались, совокуплялись с представительницами противоположного пола. Женщины с картин Тициана в сравнении с ними были просто хрупкими созданиями. Огромные двух- трехметровые брюхастые создания, абсолютно обнаженные со сплошными целлюлитными отложениями бесстыдно позировали, расставив широко ноги и демонстрируя свои половые прелести.

Лена-Финера едва не возмутилась вслух, но вовремя сдержала свои эмоции. Да это же сплошная порнография. Но, судя по выражению лица Герундиса, для него это в порядке вещей. Девушка, с трудно скрываемым чувством гадливости, поспешила избавиться от фотографий. Цербер с огромной надеждой в глазах смотрел на Финеру. И Лене ничего не оставалось, как пообещать подумать. От такого поворота событий она чуть не забыла, зачем пришла на свидание.

– А сейчас я хотела узнать о пропавших родственниках?

– Ах да, одним меньше, одним больше, какая разница?- ответил Цербер.

– Как это понять?

– Я сделал запрос в управление по сводкам происшествий. И вот что выяснил. Вашу тетю Сарну похитили химеры, а ваш дядя Фовас осмелился резко высказаться в адрес Цербера, который целился в химер, но так и не выстрелил. Мимо пролетал плазмолет и он мог подвергнуть опасности драгоценные жизни Служителей Верховного.

– И что же он сказал?

– Да что-то вроде '… твою мать, стреляй же тупая скотина!'.

– Что его ждет?

– Вашему дяде сильно повезло. Мой коллега мог просто его умертвить, но он был к счастью сыт, и ему непременно хотелось узнать смысл слова '… твою мать'. Сейчас Ваш родственник ждет своей участи в воспитательном изоляторе. Там его слегка бьют, но это не опасно для жизни. Скорее всего, отправят на пожизненные непосильные работы. И я боюсь, что вы больше его не увидите. Так что смиритесь с потерей.

У

Лены-Финеры зазвенело в ушах. От волнения ей стало жарко.

– Боже мой, что же я скажу Алексею Васильевичу. Он наложит на себя руки. Они так любили друг друга, – подумала девушка

– Герундис, дорогой, нельзя ли что-нибудь сделать?

– Милая моя, вы что? В соответствии с Уставом службы Церберов, мы ни в коем случае не имеем права оказывать содействие преступным элементам. За это нас ждет страшная кара – двухнедельное подвешивание за лопатки на острые крючья. Пойдемте лучше погуляем по площади. Это такая великая мечта для ПРОСТОЛЮДИНОВ- побродить по пустынным улицам города. Я Вам покажу главную достопримечательность Государства. Это зрелище совершенно недоступно для нулевого уровня.

Лене ничего не оставалось делать, как согласиться. Во-первых, она не могла позволить, чтобы Цербер проводил ее до дома. Он не должен знать ее местопребывания. Во-вторых, ей не хотелось возвращаться домой с такими печальными новостями.

Внезапно Цербер спросил ее, из каких краев она добралась до Москвы.

Лена-Финера поначалу растерялась, но, вспомнив, как неоднократно ездила к тетке в Краснодар, так и сказала, что оттуда. Потом мелькнула мысль, а вдруг в этом мире нет такого города. Но, слава богу, все обошлось. Цербер совершенно не разбирался в географии и дальше столицы никуда не ездил. Судя по высокой плотности населения страны, миграционные потоки практически отсутствуют.

Герундис не скрывал самодовольства, как он легко смог вычислить, что его возлюбленная иногородняя.

Во время экскурсии по центру Москвы Лена-Финера узнала, что в этом мире в самом Кремле живет элита четвертого и пятого уровней. ГУМ, Большой Театр, магазин Детский Мир заняты под органы управления Правительства страны. А сам Верховный правитель – Бессмертный Дарор Восьмой покоился на своих стеклянных столбах в Историческом Музее. С наружи это здание выглядело так же и как в мире девушки, но внутри отсутствовали междуэтажные перегородки. С трех сторон на трех уровнях были встроены огромные смотровые окна, и элита могла любоваться своим правителем как музейным экспонатом. Цербер подвел девушку к прозрачной витрине. Вокруг не было ни единой души. Она впервые увидела живого бога. Герундис сказал ей, что здание загерметизировано, и там специальный микроклимат, позволяющий продлевать жизнь организму. Бессмертному Дарору восьмому недавно исполнилось триста семь лет. В здание через специальный проход имел право проходить только лично доктор Рахно-Филиус для периодических осмотров главы государства. Лена-Финера как завороженная смотрела на это чудо генетики. К телу были протянуты различные трубы, трубки и провода. Голова правителя склонилась и упиралась подбородком в толстую грудь. Глаза были закрыты. Он спал. Судя по описанию 'ГосударственногоУложения', Дарор был чрезвычайно развит интеллектуально и обладал немыслимыми для человека возможностями. Что и было продемонстрировано им через пару минут. Лена-Финера почувствовала необычайную легкость в теле и увидела, как земля отдаляется от нее. Но она совсем не испугалась. В ее мозгу разливалось спокойствие, и даже какая то радость. Она оглянулась на своего спутника. Цербер скрючившись лежал и сжимал голову. Его настигла страшная боль, и он скулил, словно бездомная собака. Когда девушка поднялась до уровня головы правителя, то подъем прекратился. Ей вдруг стало страшно, что сейчас она рухнет вниз с девятиметровой высоты, но этого не случилось. Она оказалась буквально в сантиметре от третьего смотрового окна. Ее глаза встретились с глазами гиганта. Он уже не спал. Таких глубоких и прожигающих насквозь глаз девушка никогда не встречала в своей короткой жизни. В мозгу возникла мысль, какой же он урод. И вдруг услышала: ' Почему же я урод? Это ты нелепо выглядишь, такая худая и миниатюрная. Как только в тебе теплится жизнь?' Лена-Финера испуганно оглянулась в поисках собеседника.