Хроники Моза

Тутенко Вероника

Ветер, вей, неси песчинки.

Не осталось ни соринки.

Собирай травинки, ветки.

Птицы вырвались из клетки.

Ветер, вей, по-волчьи вой.

Снова стань самим собой.

Ты гнездо нам, птица, свей-ка

на окраине Сольвейга.

В тот же взмах крыльев мотылька Амаранта и его избавителей подхватил ветер. Что и говорить, Амарант не только мудрый правитель, но и могущественный чародей, даже Элс с ним не сравнится.

Глава 52

"Спой

и попляши"

Таверна "Спой и попляши" не была одной из многих питейных заведений такого рода, где владельцы начищенных до блеска драконов после пятой кружки эля, обнимаясь, запевают:

"Не дарил я тебе чёрных роз,

Не бродил по Сольвейгу с тобой..."

Здесь было слишком чинно и уютно и вопреки названию подавали один лишь тёмный эль, сваренный, правда, превосходно и по особому рецепту. Кухня же славилась не только отменными, но и разнообразными яствами, ведь шеф-поваром таверны был ни кто иной, как младший брат царского повара Ангара, всячески старавшийся оного не только не посрамить, но и превзойти в кулинарном искусстве.

И даже мудрецы и чародеи, с известным презрением относящиеся ко всем прочим тавернам, эту не всегда обходят стороной. Говорят, дело в сговоре светлячков, сверчков и кузнечиков. И тех, и других, и третьих в окрестностях таверны на окраине Сольвейга даже во времена правления царя Кошмара почему-то всегда было в таком множестве, как нигде во всей Стране Грёз. Настоящий оркестр насекомых, сделавший таверну "Спой и попляши" легендой! Да, как прекрасна игра скрипачей-кузнечиков на закате! А пение сверчков! А цветомузыка светлячков превращает обыкновенную влажную от росы поляну в маленький зелёный небосвод. Где ещё возможно такое чудо, как ни в Стране Грёз? Где ещё вечера так же волшебны, как на окраине Сольвейга?

Да, наши герои, победившие Чёрного Великана, разгромившие армию царя Кошмара и освободившие чародея Амаранта вместе с его поющим вороном, перенеслись из песков, дождя и тумана как раз на ту самую поляну, на которой всегда открыты для гостей двери уютной таверны.

– Ах, эти скрипки, я сейчас заплачу, - театрально сложил крылья сентиментальный Альбин, а ворон Амаранта принялся подпевать сверчкам, отчего фонарики светлячков засияли ещё ярче.

Словно дивная жар-птица, с неба катится звезда, чтоб в фонарик превратиться, не погаснуть никогда.

– Пойдёмте скрор-рее в таверну, кар, я очень устал!
– поспешил Альбин занять единственный свободный столик в зале и, усевшись на высоком добротном стуле, отдалённо напоминающем трон, закатил от наслаждения глаза. Какая музыка!

Внутри таверны случайных посетителей и завсегдатаев всегда ожидает живое произведение искусства - гигантский кузнечик Эвиан.

Никто никогда не видел, чтобы он ел и пил и прекращал играть на скрипке.

Отсюда можно сделать вывод, что в отдельных случаях высокое искусство может заменить собою пищу и питьё в их традиционном понимании. Но, следует подчеркнуть, только в отдельных случаях, если речь о таких гениях, как Эвиан.

Но не только ценители эля и таланта засиживались

в таверне. По какой-то странной причине (а может, и без неё) здесь частенько собирались ругать, пусть и вполшёпота, эпоху. Но теперь, в пору перемен, когда было ещё не понятно, ругать или хвалить новую власть, сюда приходили просто пропустить кружку эля и обсудить последние новости. Что же касается Элса, то он заглянул в легендарную таверну просто потому, что давно в ней уже не бывал.

– Амарант!
– узнал с порога чародей.

– Тише, тише, Элс, - приложил палец к губам Амарант.
– А я-то уже думал, меня совершенно забыли в Стране Грёз...

Насмешливым и в то же время чуть горестным взглядом он окинул таверну, где прежде не успел бы он коснуться порога, как звучали бы песни в его честь, а теперь посетители продолжали пить эль, а сверчки и Эвиан - славить закат.

– Скажу вам, друзья, что так даже лучше. Это повсеместное внимание непомерно меня тяготило. Надо бы и вовсе запретить эти оды...

– Неужели вы тот самый Элс?
– так и замер Май у входа.

– Да, я и есть тот самый Элс, - простодушно подтвердил чародей, - и это так же верно, как то, что другого Элса в Стране Грёз нет и быть не может.

– Стране Грёз достаточно и одного такого отважного героя, - продолжал восхищаться Май, напрочь забывший о собственных только что совершённых подвигах.

– Вот только сомневаюсь, можно ли меня назвать отважным героем...

– Вы сомневаетесь?!
– удивился Май скромности легендарного Элса.
– О вашем подвиге слагают песни, а вы сомневаетесь, можно ли вас назвать отважным героем?!

– Подожди, подожди, славный юноша. Я не слышал этих песен и не знаю, о каком подвиге идёт речь? И вовсе я не герой, - Элс отнюдь не хотел присваивать себе чужие заслуги, что, несомненно, делает ему честь.
– В своей жизни я не совершил ни одного подвига...

– Я имею в виду ужасного Сморчка Козлоборода, - осторожно напомнил Май.

– Ах, это!
– засмеялся чародей.
– Разве ж это подвиг? Такие "подвиги", мой юный друг, я совершаю чуть ли не каждый день...

Май даже присвистнул, восхищаясь силой, храбростью, а главное, скромностью величайшего героя.
– Вот только...
– нахмурился Элс.
– Откуда тебе известно о Сморчке Козлобороде, ведь, кажется, я никому об этом не рассказывал, кроме одного своего старинного друга?..

– Весь Солнечный лес говорит об этом, - пожал плечами Май.

– Весь Солнечный лес?!
– изумился Элс.
– Неужели сам Сморчок Козлобород и рассказал обо всём...

– Но разве Сморчок Козлобород не превратился в дым?
– удивился Май.

– Нет, в дым я его не превращал, - возразил Элс.
– Я превратил его в обыкновенного карлика, похожего на карлика ущелий. Наверное, вышла какая-то путаница.

– Так вы чародей?
– ещё больше удивился Май, и Элсу показалось, что в голосе юноши прозвучало разочарование.

– Да, чародей!
– с вызовом ответил Элс.
– А вы, пылкий юноша, похоже, недолюбливаете чародеев.