Хроники не прошедшего времени. Часть 2. Истории из жизни С. Сидорова во времена Гудка

Бабин Самуил

– Ну я же не настоящим был премьером, – с отчаяньем воскликнул Сидор.

– А кто настоящим был, Беломедведев что ли, – иронично спросил Челентано. – Да, он такой же, как и ты, формально исполнял обязанности. Только поумнее был и деньжатами успел разжиться.

– И что же теперь будет со мной, – озабоченно спросил Сидор.

– Не знаю, суд решит, – пожал в ответ плечами Челентано и, отвернувшись от него, достал карты и стал играть секу с Задворкиным.

Через некоторое время автозак остановился и все тот же сержант

открыл дверь и приказал выходить. Проходя мимо сержанта Сидор, подмигнул ему и тихо произнес: «Передай Петровичу, что я здесь. Пусть выручает». Сержант понимающе кивнул в ответ.

Их привели в совсем маленький зальчик и выстроили перед столом, за которым на стуле с высокой деревянной спинкой сидела не старая женщина с усталым лицом.

– Не повезло тебе, – прошептал Сидору на ухо Челентано, – Она терпеть не может оппозиционеров. Это она Нахальному пять лет условна дала.

– За что, – спросил Сидор.

– Ни за что.

– Так перестали разговаривать, – судья недружелюбно посмотрела на задержанных и взяв со стола листок бумаги стала называть фамилии. Закончив перечислять, она тем же взглядом посмотрела в зал и зачитала приговор:

– Всем перечисленным объявляю пятнадцать суток содержания под стражей и по сорок тысяч рублей штрафа. Вопросы есть?

– Простите, а вы мою фамилию кажется забыли назвать, – вежливо произнес Сидор.

– А вы кто, – бросила на него взгляд судья.

– Я Сидор Сидоров.

– Нет у меня здесь такого, – пробежав по списку, ответила судья.

– Митрофан Беломедведев он, – произнес Челентано, – Все время себя за другого пытается выдать.

– А вам Беломедведев, другая статья светит, – судья взяла со стола другую бумагу.

– И сколько, – настороженно спросил Сидор.

– Сейчас посчитаю. Остальных можно выводить, – ответила судья, подвинув к себе калькулятор.

– Не унывай. Встретимся, когда-нибудь, – ободряюще похлопал его по плечу Челентано, выходя вместе с министрами из здания суда.

– Значит так, – начала считать на калькуляторе судья, – За несанкционированный митинг, пятнадцать суток. За обнаженную грудь в общественном месте, три с половиной месяца.

– Чего так много, – закрывая грудь куском материи возмутился Сидор.

– Это еще не много, – усмехнулась в ответ судья и продолжила, – За призыв к цветной контрреволюции, еще двушечка. За применение насилия к полицейскому, плюс три с половиной года. Итого по совокупности преступлений, – судья, сделав паузу, считая и подняв калькулятор, повернув его к Сидору, радостно закончила, – Пять лет, восемь месяцев.

– Девять, – поправил ее, стоящий в зале охранник. – Вы пятнадцать суток забыли и за обнаженную грудь еще полмесяца.

– Спасибо, – согласилась судья, – Итого пять лет девять месяцев.

– Это не законно. Грудь у меня случайно раскрылась. К контрреволюции я не призывал. А полицейского я по ошибке ударил, –

возмутился в ответ Сидор.

– Грудь, может я и вычеркну. Грудь мне понравилась. А вот по остальному, – Она, взяв со стола толстую папку, показала ее Сидору. – У меня есть неопровержимые показания свидетелей и видеозапись.

– Я буду жаловаться в Гаагский суд по правам человека, – гневно воскликнул Сидор.

– Так вы в нем и находитесь, – рассмеялась в ответ судья.

– Не правда. Это квасковский суд. И вам сверху приказали меня посадить, – бросился было к столу Сидор, но был схвачен за руки, стоящими охранниками.

– Я знаю. Это Нахальный вам приказал, – вдруг разрыдался Сидор – Он мстит мне за то, что его посадили, когда был премьер-министром.

– Все правильно, – радостно согласилась судья, – Теперь он имеет на это полное право. Выведите осужденного.

Охранники, подхватив Сидора по руки, вынесли его на улицу и пристегнув наручниками к дверной ручке. «Скоро приедут за тобой, и отвезут в тюрьму», – сказал один из охранников, доставая пачку сигарет, – «Курить будешь?». Сидор обреченно кивнул головой.

– Это еще повезло тебе сегодня парень, – прикурив сигарету и отдавая ее Сидору, сообщил охранник. – Настроение у нее сегодня хорошее было. А так она оппозиционерам лет по десять дает.

– Видно грудь его ей понравилась, – со знанием дела добавил другой.

– Да я не оппозиционер, поймите, – искренне произнес Сидор.

– Тут сложно границу провести, – развел руками охранник, – Я сам за себя иногда поручится не могу. В такое непростое время живем.

В это время во двор суда въехал все тот же омоновский автозак, из кабины которого в синей омоновской форме вылез улыбающийся Петрович и достав из кармана красные корочки, показал их охранникам:

– Где тут у вас осужденный?

– Так, вот он. Забирайте, – отстегивая наручники от двери, ответил охранник, – А то нам уже домой давно пора.

Петрович расписался в журнале у охранников и посадив Сидора рядом с собой в кабину:

– Отсидишься на даче пару месяцев. А потом мы тебя в Каебун к Отелло переправим, – отъезжая от здания суда сообщил Петрович.

– Спасибо тебе Петрович, – обессилено произнес Сидор.

– Это не мне спасибо. Это корочкам красным спасибо скажи, – улыбаясь ответил Петрович, – Без них ничего бы не получилось.

– Спасибо вам красные корочки, – согласился Сидор засыпая.

– Все приехали, шеф, – услышал он через сон и открыл глаза. Перед ним был парадный вход Копейковской дачи. Слева за рулем сидел Вася. Справа, у открытой двери машины стоял, прикрывая его охранник из джипа.

– А Петрович где, – оглянулся назад Сидор.

– Здесь нет никакого Петровича, – удивился Вася, – Приснился он вам, наверное.

– Точно приснился, -облегченно выдохнул Сидор и выбравшись из машины, пошел к дому.