Хроники орка

Стрелецкий Юлий

Оба легионера были одеты по-зимнему: из-под панциря виднелся край плотной суконной туники, на плечи накинут такой же плащ-одеяло, грубые кожаные сандалии-калиги обмотаны холщовыми гетрами, под которыми, надо понимать, был теплый шерстяной носок. Оба не были зелёными юнцами. Лет по тридцать — не меньше. Уже познавшие вкус крови, настоящие псы войны.

Сейчас Верен находился как раз между легионерами и охраняемым объектом у них за спиной. Фактически, он пересёк запретную черту и знал, что стражам это не понравится. Но это их проблемы. А сейчас надо было привлечь их внимание, чтобы соблюсти хоть какие-то формальности. И сделать это следовало эффектно.

Ворон, сидящий на плече, громче хлопнул крыльями, и когда солдаты повернулись на звук, отчетливо каркнул: “Да

здравствует Империя!”. Верен при этом, как требуется по уставу, приложил кулак правой руки к сердцу. На секунду растерявшись, легионеры автоматически повторили этот жест, не выпуская из рук оружия. Они не могли понять, как этот человек попал сюда? Разве что он прилетел вместе со своим вороном.

Но солдаты быстро овладели собой. Конечно, они прекрасно знали, кто перед ними. Человек в бесформенной черной накидке с капюшоном, скрывающим верхнюю часть лица, оставляя видимым только гладко выбритый острый подбородок, носил на левой руке императорский торкват, серебряный браслет, выполненный в виде когтистой лапы хищной птицы или рептилии. Торкват был украшен круглым гладким камнем чёрного с небольшим оттенком красного цвета. Причем, он был частью кольца, которое было как бы надето на один из пальцев птичьей лапы. Они знали, что такие камни зовут “оком Василиска”. Или, попросту, Василиском. И что такие браслеты Император выдает своим комиссарам по особым поручениям. Носитель торквата на левой руке обладает властью, выше которой только власть самого Императора и власть префектов провинций, у которых аналогичный золотой браслет на правой руке. Поэтому последних ещё называют десницами. А комиссаров, соответственно, шуйцами.

Слышали они и легенду о происхождении этого ордена. Ордена людей-воронов, посланников государя. Будто бы раньше в императорском замке жили ручные вороны. Их использовали в фельдъегерской службе для доставки посланий. Но не все послания можно передать с вороном. Впоследствии люди, одетые во всё чёрное, также начали выполнять эту функцию. Иногда даже одновременно с птицами. Им стали поручать не только передачу информации, но и контроль за выполнением поручений. Больше и больше и вот они превратились в отдельную наделённую особыми полномочиями касту. И берут, якобы, в вороны людей с особенной подготовкой.

И вот сейчас такой одетый во все чёрное человек стоял перед ними. Под чёрным плащом была видна чёрная меховая яга, чёрная кожаная броня, кое-где обшитая чёрными же металлическими пластинами, по форме напоминающими перья. Там же угадывалась рукоять меча. А изогнутая рукоять чего-то непонятного виднелась из-за пояса. На груди узкие продолговатые кармашки, из которых торчал краешек каких-то, кажется серебряных, цилиндров. Плечи под плащом были неестественно высоки. Что могло быть знаком того, что под ним на спине также висит какое-то оружие. Например, небольшой щит. Завершал композицию иссиня-чёрный огромный ворон на левом плече шуйцы. Живой.

Кажется, легионеры уже видели Верена раньше. Но не были уверены: тот это ворон или нет? Лиц комиссаров они толком никогда не могли разглядеть. В любом случае, легионеры не обрадовались. Появление в расположении части человека с Василиском на руке не несло с собой ничего хорошего. Кроме того, их бесил сам вид “государева человека”. Его сухая высокомерная манера держать себя, его руки в черных кожаных перчатках, которые он никогда не снимал.

— Отведите меня к легату, — низким властным голосом велел Верен.

В знак подчинения легионеры ещё раз стукнули кулаком себя по сердцу, переглянулись, и Малыш кивнул своему товарищу. Видимо, среди этих двоих он был главным. И тот двинулся к воротам, видневшимся в частоколе, жестом пригласив ворона следовать за собой.

При входе в лагерь ворон с карканьем взлетел с плеча шуйцы и исчез где-то за деревянными сторожевыми вышками. А Верен, из-под надвинутого на глаза капюшона, поглядывал по сторонам, двигаясь вслед за своим провожатым. И чувствуя при этом, что тот тоже косится на него самого.

Они шли по мощёной дубовыми досками главной дороге импровизированного городка, в который превращается любой более-менее постоянный

военный лагерь. Ведь, помимо самих легионеров, здесь неизбежно появляются шлюхи, торговцы, ремесленники и, чего уж греха таить, походные жёны. Хотя это и запрещено уставом.

Всеобщая суета, тем не менее, была подчинена строгому распорядку. Как в муравейнике. Без дела тут никто не шатался. Хотя бы для того, чтобы не попадаться на глаза офицерам. Вот стоят прислоненные друг к другу большие овальные щиты с нарисованным черепом, символом “Жестокого легиона”. Вот куда-то ведут лошадей. Но что такое?! Приближаясь к ворону одна из них испуганно захрапела, другая попятилась назад, третья едва не стала на дыбы. Конюх удержал в последний момент. Верен посчитал лучшим пройти мимо как можно быстрее. Он знал о реакции домашних животных на свою персону.

Легат принял комиссара в просторной деревянной избе, видимо являющейся его штабом. Здесь было тепло. Дым от открытой жаровни уходил в отверстие в крыше, а стены помещения изнутри были утеплены плотной парусиной походного шатра. Провожатый ворона, доложив о прибытии чиновника по особым поручениям, вышел и закрыл за собой дверь

— Да здравствует Империя! — приветствовал Верена командир легиона, как только тот продемонстрировал торкват.

И тут же внимательно оглядел, пытаясь понять, имеет ли он дело с тем же человеком, что появлялся тут и раньше? Сам легат был очень крепким, но уже склонным к некоторой полноте боевым офицером лет сорока. Лысоватым, с квадратным лицом, покрытым шрамами от пережитой в юности оспы, и тяжелым, слегка выдающимся подбородком, рассечённым тонким ртом с бесцветными губами. Густые светлые брови закрывали глубоко посаженые глаза. Посланца Императора он встретил во всеоружии: на нем был командирский лорика-мускулата — стальной панцирь, повторяющий мышечный рельеф мужского торса, с наградными фалерами на груди.

— Чем могу служить? — спросил легат.

— Прошу предоставить в мое распоряжение штурмовую когорту, — прокаркал ворон.

— Только её? — спросил легат.

— Да.

— Могу я узнать, зачем?

— Я буду присутствовать на встрече орков из Орочьего Города с их соплеменниками из тундры. Они называют это “стрелка”, — Верен издал звук, отдалённо похожий на смех. — Нужны надежные ребята. Мало ли чем это может закончиться.

— Понимаю, — кивнул легат. — Это может закончится дракой. Но разве орки, что живут в этом, с позволения сказать, городе не наши союзники? Может вам понадобится больше сил? Разве мы не должны им помочь, чтобы ситуация на фронтире не стала непредсказуемой? Если есть время, я могу двинуть туда свой легион.

— Времени нет, — отрезал шуйца Императора.

— Тогда возьмите когорту драгун. Или даже драгун и легкую конную ауксиларию? — предложил легат.

— Нет, — ответил Верен. — Лошади меня боятся. Да и не хочу я делать за орков их работу.

“И орки сыты, и люди целы.”

Народная мудрость.

Пролетая высоко над полем будущей битвы, я видел, как в некоторых местах фаланги огромные шестиугольные щиты раздвинулись, и из образовавшихся прорех вперёд строя вышли самые сильные и высокие воины, каждый из которых был вооружён только одним оружием: тяжёлым молотом, булавой или чёрным ятаганом. Их глаза превратились в один сплошной чёрный зрачок. Тела лоснились от обильного пота. Мускулы были необычайно напряжены. Если на ком-то из них ещё оставалась какая-то одежда, то они её тут же срывали, оставаясь полностью нагими. Полностью. Включая нижнее бельё, если такое вообще имелось у орков, а не только доспехи. В другое время это показалось бы смешным, но почему-то сейчас мне смеяться не хотелось. Покрытые татуировками и красно-белой боевой раскраской зелёные великаны начали какой-то дикий танец. Ритм задавали воины в фаланге, которые однообразно стучали себя по груди или по щитам: “Гуп! Гуп! Гуп!” Голые орки расставляли ноги, скалили зубы, сгибали руки в странных жестах, высовывали как бы дразня, языки и страшно таращили глаза. Всё это производило дикое и пугающее впечатление на стоящих напротив них людей. Берсерки!