Хроники открытия Америки
Шрифт:
Получив от Кортеса таковую отповедь, те солдаты принялись снова твердить свое. И тогда Кортес, уже немного сердясь, ответил, что, мол, как говорится в песнях, лучше пасть смертью храбрых, чем жить без чести, и вдобавок все мы, остальные солдаты, участвовавшие в избрании его нашим капитаном и в совете, на коем решено было потопить суда, все мы, не таясь, сказали, чтобы он не тревожился из-за всяческих пересудов и выражений недовольства, ибо, с Божьей помощью, мы всегда будем готовы исполнить то, что велит долг, и так этот ропот прекратился.
Правда, еще некоторое время они ворчали на Кортеса, кляня его и даже нас за то, что мы давали ему советы, и индейцев-семпоальянцев, что повели нас по этой дороге, и многое другое говорили по злобе, однако злобствовали тайно. В конце концов все они подчинились Кортесу.
Но оставлю сей предмет и скажу о том, как старые касики в их столице Тласкале отправили еще
о том, как военачальник Хикотенга собрал двадцать тысяч отборных воинов, дабы напасть на наш лагерь
Поскольку Масеэскаси, и Хикотенга-старший, и все прочие касики из их столицы Тласкалы столько раз посылали наказ их военачальнику, чтобы он с нами не воевал, но пошел к нам говорить о мире, — а лагерь наш был неподалеку от него, — и велели прочим вождям, при нем находившимся, его не сопровождать, разве что он пойдет заключать с нами мир, Хикотенга, человек коварный, упрямый и спесивый, послал к нам сорок индейцев с курами, хлебом и плодами, да четырех старых и уродливых индеанок, и много копала [116] и перьев попугаев, и мы думали, что индейцы, которые все это принесли, пришли с мирными намерениями.
116
Копал — смола некоторых тропических деревьев; использовалась индейцами для ритуальных курений.
Придя в наш лагерь, они окурили Кортеса, но не стали выражать свое почтение, как то у них в обычае, а прямо сказали: «Это вам посылает вождь Хикотенга, чтобы вам было что есть. Ежели вы, как говорят люди из Семпоальяна, и впрямь храбрые теулы, то возьмите этих четырех женщин и зарежьте их, тогда вы сможете съесть их мясо и их сердца, а мы-то не знаем, как вы это делаете, потому и не зарезали их перед вами. Ежели вы люди, то поешьте этих кур, и хлеб, и плоды. Ежели вы кроткие теулы, мы принесли вам копал и перья попугаев. Совершайте же жертвоприношение».
Кортес через наших толмачей ответил, что он, мол, уже посылал к ним сказать, что желает мира и пришел сюда не для того, чтобы воевать, но чтобы их убедить и объявить им от имени Господа нашего Иисуса Христа, в коего мы веруем и коего почитаем, и императора дона Карлоса, чьими подданными мы являемся, чтобы они людей не убивали и не приносили в жертву, по своему обыкновению. Что все мы, как и они, люди из плоти и крови, а не теулы, но мы христиане и не имеем привычки убивать людей, а ежели бы хотели убивать, то, когда они с нами воевали и сражались и днем и ночью, нам попадалось под руку достаточно их людей, на которых мы могли бы показать свою жестокость. А за принесенную еду он благодарит и просит их впредь быть поумнее и жить с нами в мире.
А дело, видимо, обстояло так, что присланные Хикотенгой индейцы были соглядатаи, коим поручили рассмотреть наши хижины, дворы, лошадей и артиллерию, и сколько нас в каждой хижине, и где тут входы и выходы, и вообще все, что было в лагере. Пробыли они у нас тот день и еще ночь, потом некоторые из них отправились с донесением к Хикотенге, а между тем явились другие, и наши друзья, которые с нами пришли из Семпоальяна, пригляделись и разгадали хитрость — мол, неслыханное это дело, чтобы наши враги без какой-либо надобности торчали в лагере и день и ночь, и наверняка это лазутчики, и подозрение их еще укрепилось из-за того, что, когда мы были в селении Сумпансинго, двое тамошних стариков говорили семпоальянцам, будто Хикотенга с многими воинами готовится напасть на наш лагерь ночью, подойдя незаметно; но тогда семпоальянцы сочли это выдумкой, чепухой несусветной и поскольку достоверно ничего не знали, то и не сказали Кортесу. Но тут об этом узнала донья Марина, она-то и сказала Кортесу.
Чтобы выведать истину, он приказал отозвать в сторону двоих тласкальцев, с виду более порядочных, и они признались, что они лазутчики, и тогда взялись еще за двоих, и те тоже признались, что они
Когда Кортес убедился, он велел объявить по всему лагерю, чтобы все были в боевой готовности, полагая, что индейцы, как у них было задумано, обрушатся на лагерь. Затем он приказал схватить семнадцать человек из тех лазутчиков, и у одних отрубили кисти рук, а у других — большие пальцы и в таком виде отослали к их повелителю Хикотенге, и было им сказано, что кара сия постигла их за то, что они посмели к нам проникнуть, и пусть, мол, ему скажут, что он может являться когда ему угодно, хоть днем, хоть ночью, мы будем ждать его здесь два дня, и, ежели в течение двух дней он не придет, мы сами пойдем к нему в его лагерь и уже давно пошли бы, и сразились с ним, и перебили бы всех, да только мы их очень любим, и пусть они впредь не будут глупцами и заключат с нами мир.
Вот ушли от нас индейцы с отрубленными кистями и пальцами, а в это время, сказывали нам, Хикотенга уже собирался выступить из своего лагеря со всеми своими полчищами, чтобы ночью на нас напасть, как у них было задумано, и, когда он увидел, что его лазутчики возвращаются в таком виде, он сильно удивился и спросил, какова этому причина, и они поведали ему обо всем, что произошло, и с того часа он утратил всю свою дерзость и спесь, и вдобавок из его лагеря, уведя множество своих воинов, ушел один вождь, с которым у Хикотенги в прошлых сражениях были споры и стычки.
о том, как в наш лагерь пришли четверо старейшин, которых прислали для переговоров о мире
Тем временем в нашем лагере знать не знали, что к нам собираются прийти с предложением мира, хотя и желали его всею душой, и вот все мы занимаемся тем, что приводим в порядок оружие и мастерим стрелы, и каждый готовит то, что ему нужно для ратных дел, и вдруг прибегает со всех ног один из наших полевых разведчиков и говорит, что по большой дороге из Тласкалы движется толпа индейцев и индеанок со всяческим добром и идут они, нигде не сворачивая, прямо к нашему лагерю и что его товарищ, второй верховой, тоже полевой разведчик, остался проследить, куда они направятся. В это время как раз прискакал тот верховой и доложил, что они уже совсем близко и идут прямо к нам, только время от времени делают остановки.
Кортес и все мы обрадовались такой вести, полагая, что они идут к нам с миром, как уже бывало раньше. И Кортес приказал, чтобы не поднимать никакого шума и не выказывать радости, а чтобы все тихонько сидели в своих хижинах. Смотрим, от толпы индейцев, несших всякую всячину, отделились четверо старейшин, которым старые касики поручили вести переговоры о мире, и с миролюбивым видом, склонив головы, подошли прямо к хижине Кортеса, дотронулись рукою до земли, поцеловали ее, сделали три поклона, зажгли копаловое курение и сказали, что все касики Тласкалы и их подданные, союзники и друзья желают завязать узы дружбы и мира с Кортесом и всеми его братьями теулами, то есть с нами. И пусть он простит, что они сразу не пришли с миром и нападали на нас, — они, мол, думали и были уверены, что мы друзья Моктесумы и мексиканцев, а это их смертельные враги с давних времен, а подумали они так, потому что увидели с нами и в нашем войске многих его подданных, которые ему платят дань, и они решили, что те обманом и вероломством вознамерились проникнуть в их землю, как уже бывало, чтобы похитить их детей и женщин. И по этой, мол, причине они не поверили пришедшим от нас посланцам; кроме того, они сказали, что те первые индейцы, которые вышли с нами на бой, когда мы только ступили на их землю, сделали это отнюдь не по их приказу и совету, а по наущению чонталов и отоми [117] , диких племен, живущих в горах, — увидя, что нас так мало, они понадеялись, что возьмут нас голыми руками, и отведут как пленников своим властителям, и получат за то награду. И вот теперь они, старейшины Тласкалы, пришли просить прощения за таковую дерзость, и принесли нам съестные припасы, и впредь каждый день будут приносить еще, и они просят нас милостиво принять то, что они посылают, а через два дня сюда придет вождь Хикотенга с другими касиками и оповестит нас подробней о добром желании всей Тласкалы жить с нами в доброй дружбе.
117
Чонталы, отоми — индейские народы Мексики отоми-миштеко-сапотекской языковой семьи.