Хроники открытия Америки
Шрифт:
о празднествах Тела Христова и святого Иоанна, которые справляли в Тласкале в году 1538-м
Когда в 1538 году подошел день Тела Христова, тласкальцы устроили столь прекрасное празднество и справили его с таким торжеством, что сие достойно доброй памяти, и думаю, присутствуй при сем папа и император со своею свитой, это доставило бы им изрядное удовольствие; и хотя тут не было ни дорогих каменьев, ни парчи, зато были другие замечательные украшения, особливо же из всяческих цветов и роз, какими Господь наряжает здешние деревья и поля, так что было на что поглядеть и чем полюбоваться, и не диво ли, что все сие сделали люди, коих прежде почитали не лучше скотов.
В процессии несли Святые Дары и множество крестов и помосты со святыми; рукоятки крестов и носилок были изукрашены золотом и перьями, и статуи на них тоже все были в позолоте и в перьях, и одежды святых столь богато вышиты, что в Испании ценились бы дороже парчи. Статуй святых было очень много. Несли всех двенадцать апостолов с их атрибутами; многие шедшие в процессии держали в руках горящие свечи. Вся дорога была усыпана осокою, рогозом и другими цветами, и все равно люди бросали еще розы и гвоздики и всевозможными плясками оживляли шествие. На дороге
144
Ретабло — в испанских церквах — украшенный резьбой заалтарный образ значительных размеров.
145
Ноша — индейская мера веса, равная приблизительно 60 кг.
Примечательно было еще вот что. На четырех углах или поворотах по пути процессии были сооружены горы, и из каждой торчал высокий каменный утес, а у подножия расстилался как бы луг с зеленою травой и цветами и всем, что бывает на сельском лугу, и горы сии и утесы столь натурально были сделаны, словно век тут стояли; любо-дорого было смотреть на росшие там купы деревьев лесных, и фруктовых, и цветущих, на множество грибов и на мох, покрывавший стволы деревьев и скалы; были там даже старые, надломившиеся деревья; лес с одной стороны был густой, с другой — пореже, на ветвях сидели всяческие большие и маленькие птицы: соколы, вороны, совы, а внизу среди деревьев бродили олени, бегали зайцы, и кролики, и шакалы, и очень много было змей, но они были привязаны, а клыки и зубы им заранее вырвали, ибо большинство было из породы гадюк, длиною в морскую сажень и толщиною как запястье мужской руки. Индейцы берут их рукою, словно птиц, потому как супротив их свирепости и яда знают зелье, каковое змею усыпляет и обезвреживает, зелье сие также целебное, оно помогает от многих недугов и зовется «писиэтл». И дабы все как есть казалось натуральным, на горах прятались в засаде охотники с луками и стрелами, причем те, кто сим делом здесь занимается, говорят на другом языке и, живя в лесу, весьма в охоте искусны. Чтобы охотников заметить, надо было хорошенько приглядеться — так ловко они были скрыты средь густой листвы и мшистых стволов, и надо думать, что дичь безбоязненно приближалась к самым их ногам; но они, прежде чем стрелять, махали руками и так и эдак, чтобы привлечь внимание зевак из процессии. В этот день тласкальцы впервые выставили напоказ герб, дарованный им императором, когда селение сие пожаловали званием города, каковая милость еще не была оказана ни одному индейскому городу; Тласкала же по праву удостоилась его за большую помощь при завоевании сего края доном Эрнаном Кортесом для Его Величества; несли два знамени и посередине герб императора на столь высоком древке, что я даже удивился, где раздобыли они столь длинную и тонкую жердь; знамена затем водрузили на кровле аюнтамьенто, чтобы издалека были видны. В процессии шла капелла певчих, и пенье их сопровождали флейты, трубы и барабаны да большие и малые колокола, — все это при выходе процессии из храма звучало и гремело столь оглушительно, что казалось, небо обрушится на землю.
В Мехико и во всех прочих местах, где есть монастыри, индейцы наперебой изощряются в украшениях и выдумках и во всем, что им удается перенять и усвоить от наших испанцев; и, с каждым годом набираясь уменья и сноровки, они, точно обезьяны, подражают всему, что увидят у наших, даже в ремеслах, — только наблюдая за работой, даже не поупражнявшись сами, они, как я расскажу в дальнейшем, становятся настоящими мастерами. Из толстых стеблей растущей в здешних полях травы они вытягивают сердцевину, напоминающую белую восковую нить, и, по-всякому переплетая ее, делают разнообразнейшие фигурки и круглые коврики и банты, похожие на красивые витые сдобы, изготовляемые в Севилье; еще делают большие полосы с надписями, где каждая буква в две пяди, такую ленту можно свернуть, а затем в соответствующий праздник выставить напоказ.
Дабы описать искусство здешнего народа, расскажу о том, что они сотворили и представили немного спустя, в день Святого Иоанна Крестителя, каковой пришелся на следующий понедельник; а представили они четыре ауто [146] , каковые, только чтобы переписать их в прозе — а истории в прозе не менее благочестивы, нежели в стихах, — пришлось потрудиться всю пятницу, и всего за два оставшихся дня, сиречь субботу и воскресенье, они все выучили, а затем весьма благочестиво изобразили предсказание о Рождестве Святого Иоанна Крестителя, сделанное его отцу Захарии {168} , каковое представление длилось почти час и завершилось пеньем приятного многоголосого мотета [147] . Затем на других подмостках было весьма живописно представлено Благовещение Пресвятой Деве, каковое продолжалось столько же, сколько первое ауто. Затем во дворе церкви святого Иоанна, куда процессия пришла до начала мессы и где были устроены подмостки, изумительно украшенные цветами, — представили Посещение Пресвятой
146
Ауто — одноактная пьеса религиозного содержания.
147
Мотет — вид многоголосого пения, когда к литургическому напеву одного из голосов присоединяются другие голоса.
148
«Благословен Господь Бог Израиля» (лат.)
Тут кстати придется письмо, написанное неким монахом из тласкальской обители своему провинциалу о покаянии и приношениях, совершенных тласкальцами в минувший пост 1539 года, и о том, как они справляли праздники Благовещения и Воскресения Господня.
«Не придумаю лучшего праздника для Вашей милости, как рассказать и описать прекрасный праздник, каковой Господь ниспослал своим сынам тласкальцам, а купно с ними также и нам, хотя затрудняюсь, с чего начать; весьма трогательно и удивительно, какую перемену совершил Господь в сем народе, могу сказать, что в некотором смысле меня самого во время сего поста многому научили индейцы, и городские и сельские, даже племя отоми…
К пасхе они воздвигли во дворе часовню, которая удалась на славу, и назвали ее Вифлеем. Стены с наружной стороны расписали фресками за четыре дня, дабы краски держались прочнее; на одной полосе изобразили сотворение мира в первые три дня, на другой — в остальные три дня; еще на двух — на одной древо Ессеево с родословной Богоматери{169}, прекрасное изображение коей поместили на вершине древа; на второй был наш отец святой Франциск, еще на одной — Церковь, Его Святейшество папа, кардиналы, епископы и прочие; а еще на другой полосе — император, короли и рыцари. Испанцы, видевшие сию часовню, говорят, что это превосходнейшее сооружение, не хуже подобных ему в Испании. Искусно выведены своды, есть два хора — один для певчих, другой для причта, и все это сооружено за шесть месяцев и, как все здешние храмы, нарядно отделано.
Тласкальцы сим внесли изрядную живость в божественные молебствия своим пеньем и музыкой; было у них две капеллы, в каждой более двадцати певчих, и еще две группы флейтистов, а кроме флейт, еще рабель и забебы (мавританские флейты), и весьма искусные барабанщики играли на барабанах в лад с чудесно звучащими колокольцами».
И на сем честной брат завершает свое письмо.
Самое же главное я оставил на сладкое, а именно — праздник, который справила братия нашей Владычицы Небесной Энкарнасьон {170} ; и поскольку во время поста они не могли это сделать, то отложили его на среду праздничной недели. Первым делом была заготовлена обильная милостыня для бедных индейцев, и не только для тех, что находились в лазарете, но братья обошли все улицы на лигу в окружности и раздали семьдесят пять мужских сорочек и пятьдесят женских и много накидок и штанов; разделили также меж самыми нуждающимися десяток баранов, и одну свинью, и двадцать здешних собачек, коих едят тут со стручковым перцем. Еще раздали много мер маиса и вместо кренделей щедро угостили тамалями [149] , и те, кому сие дело поручили, и слуги не пожелали что-либо взять за свой труд, говоря, мол, не токмо что брать, но сами они должны бы из своего добра уделить толику для лазарета.
149
Тамаль — традиционное блюдо индейцев: тушеная начинка из маисовой муки с помидорами, мясом и специями, обернутая маисовым или банановым листом.
Воск у них был наготовлен, для каждого брата изрядный кусок, и, кроме того, было много свечей и два факела, и опять же изготовили четыре большие свечи с позолотой и перьями, не столько роскошные, сколь нарядные. Близ входа в лазарет были сооружены подмостки для представления ауто о грехопадение прародителей наших, и, по мнению всех, кто сие видел, то было одно из самых достопримечательных представлений в Новой Испании. Обитель Адама и Евы была столь дивно украшена, что и впрямь казалась земным раем, — с его разнообразными деревьями, на коих красовались фрукты и цветы, — и натуральные, и сделанные из перьев и золота; в ветвях деревьев виднелись различные пернатые, начиная с филинов и других хищных птиц до мелких пташек, более же всего было попугаев — и маленьких и крупных. Были там также птицы искусственные, из золота и перьев, на редкость умело сделанные. Кроликов и зайцев было множество, так и кишели везде, а также всяких других зверюшек, коих я до того никогда не видывал. Ходили на привязи два оцелота, презлющие звери, отчасти похожие на кошек, отчасти на гепарда; Ева ненароком наткнулась на одного из них, и оцелот вежливо уступил ей дорогу; случилось сие до грехопадения, а ежели бы после, то Еве бы несдобровать. Были и другие искусно сделанные подобия зверей, шкуры которых были надеты на мальчиков, — эти вели себя как ручные. Адам и Ева играли с ними и забавлялись. Было там четыре речки, или источника, текшие из рая, надписи на коих гласили, что это Геон и Фисон, Тигр и Евфрат [150] , и посреди рая стояло древо жизни, а близ него древо познания добра и зла, и на обоих висело множество весьма красивых плодов из золота и перьев.
150
Геон, Фисон, Тигр и Евфрат — реки, где, по преданию, находился Эдемский сад.
Вокруг рая высились три большие скалы и одна гора, на коих можно было увидеть все, что бывает в настоящих диких горах, и все присущие апрелю и маю красоты, ибо здешние индейцы необычайно искусны в подражании природе, — каких только не было здесь птиц, и больших и маленьких, особенно же крупных попугаев, величиною с испанского петуха, да и петухов множество, и еще два диких петуха и одна курица, а это самые красивые птицы, каких я где-либо видел; в одном из таких петухов мяса не меньше, чем в двух кастильских павлинах. У петухов сих растет из зоба пучок волос, более жестких, чем конский волос, и у некоторых старых петухов волосы эти длиною больше пяди, из них делают весьма прочные кропила.