Хроники Равалона. Трилогия
Шрифт:
— О? А я слышал, что у прикладников закончились добровольцы по испытанию сапог и они решили набирать желающих со стороны, бесплатно раздавая скороходы. При этом они не сообщают, что случилось с испытателями опытного образца. Хочешь узнать что?
— Что? — Редон слегка занервничал.
— Слыхал поговорку: «Одна нога здесь, другая там»? Именно так они прозвали своих добровольцев после первых полевых испытаний.
— В смысле, потому, что они быстро бегали? — улыбнулся секретарь.
— Потому, что у каждого добровольца одна нога была за три километра от другой, —
— А!.. — Редон сглотнул и с опаской покосился на свои ноги.
— Впрочем, ты маг опытный, поэтому я разрешаю тебе носить эти сапоги. Кстати, они помогут выполнить мое поручение.
— А? Что? — Редон, рассматривающий свои скороходы так, словно это было Разрывное Заклинание медленного действия, глянул на Архиректора. — Что я должен сделать?
— Найди быстренько заведующего кафедрой боевой магии и скажи, что я его жду у себя. И поживее. Твое новое приобретение должно тебе в этом помочь. Все-таки прикладникам помогали первокурсники, им просто не хватило опыта разобраться в негативном коэффициенте магических отходов этих сапогов-скороходов. Думаю, у тебя опыта достаточно.
— Э-э-э-э… Да… Я мигом, — уже начавший бледнеть секретарь спиной двинулся к выходу, следя за ногами, чтобы они не сильно отрывались от пола.
Эвиледаризарукерадин был более чем уверен, что стоит Редону оказаться за дверью, как сапоги моментально полетят в ближайшее мусорное ведро. Кстати, на день рождения можно подарить секретарю пару таких сапог, расшитых эльфийскими рунами. Точно, неплохая идея.
От приятных мыслей Архиректора отвлекло воспоминание о недавно полученном сообщении. Помрачнев, Эвиледаризарукерадин прогнал Банкаста со стола и принялся приводить в порядок бумаги.
Надо что-то делать.
Что ж, Алесандр — славный малый, и место заведующего кафедрой боевой магии его совсем не испортило. Главное, чтобы он помог.
— Я категориально не понимаю…
— Категорически.
— А?
— Ты категорически не понимаешь. А не категориально.
— А? Ну да! Так вот, я не понимаю ни категорически, ни тем более категориально! Так, стоп. Чего я не понимаю?
— Ты еще не сказал.
— А ты меня не пугай, Уолт!
— Не путай.
— А?
— Не путай, а не пугай.
— А может, ты его пугаешь.
— Его испугай…
— Кто меня пугает?!!
— Никто. Тише, на нас уже смотрят.
— Кто? Кто тут на меня смотрит?!
— Ты там не понимал чего-то.
— Да! Я и сейчас не понимаю! Не понимаю, как это кто-то на меня смотрит?!
— Посредством глаз, Ударий. А ну сядь, а то я не оплачу твой счет!
— Все, все, я молчу… Но я категориально не понимаю!
— О боги! Ну чего же ты не понимаешь?
— Я вот понимаю, зачем нам читают курс по магосемиотике.
— Ты весьма логичен и последователен, Ударий, тебе никто об этом еще не говорил?
— Не перебивай меня, Ксанс! Еще я понимаю, зачем нам читают курс по рунной магии.
— Слушайте, а ведь мы должны быть рады, что он хоть что-то понимает?
— Что-то я не чувствую радости по этому поводу…
— Я даже понимаю, зачем нам читают курс по истории
— Ух ты, а я вот не понимаю!
— Тише, кажется, он подходит к главному.
— Но! Я категориально не понимаю, зачем — зачем!!! — нам должны читать курс по дхармовой метафизике? И кто? Какой-то ракшас из таких далей, в которые никогда не ступала ноги… ноги?.. ступала… ступали… Да! Не ступали нога уважающего себя боевого мага!
— О! Так ты, я смотрю, концептуально против.
— Сам ты концептуально, понял?
— Ударий, в дхармовой метафизике нет ничего сложного.
— Э-э-э-э-э-э… Слушай, Ал, может, не будешь начинать?
— Поздно. Он уже начал. Теперь нас может спасти… Нет, нас ничего не может спасти.
— Главный принцип, который обосновывает дхармическое видение мира и соответствующие им магические поля, строится на выделении из психофизического континуума тех дхарм и состояний дхарм, которые позволяют распределить колдовские поля по магическому потенциалу и выстроить их по схемам. Тут есть много похожего с теми законами и принципами, которые выделил в своем труде «Феноменология чародейства» великий Г. Ж. Ж. Г. Гегелисий, изучивший и обобщивший тысячи магических и исторических трактатов.
— Тысяча убогов, он упомянул Гегелисия.
— Ну, теперь, выражаясь научным языком, ваще капец…
— Уолт, сделай хоть ты что-нибудь!
— Да, ударь их молнией.
— Их? Кого их? Я имел в виду только заставить Ала замолчать.
— Э-э-э-э-э… Я тоже!
— Но ты сказал «их».
— О небеса, ну давай поговорим о структуре предикаций!
— А может, разберемся, кто из нас быстрее произведет Призыв?
— Снова ты о том давнем споре!
— Кстати, если вы не заметили — Ударий внимательно слушает Ала.
— Ух ё! Да он точно уже пьян в зюзю.
— Твой тезаурус, я погляжу, обогатился на новое слово.
— Ты имеешь в виду «зюзю»?
— Нет.
— ???
— …Таким образом, диалектика бытия и небытия на срезах формы и содержания позволяет предположить, что наше редуцирующее сознание направлено на выделение той единицы, которая позволила бы говорить о частице магического поля, о части магического поля и о целом магическом поле. Здесь следует ввести понятие, которое характеризовало бы эти три слоя в единстве движения и полагания и позволило бы рассчитать возможности и структуры контроля Силы. Дхармическая метафизика буддистов Махапопы здесь вводит понятие Шуньяты, в то время как мысль Серединных Земель, сосредоточенная в разуме великого Гегелисия, вводит понятие магического потенциала.
— Кто-нибудь успевает за потоком его мыслей?
— Просто кивай, а если спросит, повтори последние слова.
— И то дело…
— Да что же вы творите, сволочи?!!
Компания пьющих пиво и трепавшихся ни о чем аспирантов Школы Магии моментально вскочила на ноги, и в руках каждого запылала та форма Силы, к которой он более всего был предрасположен. Мрачно осматривая таверну, они попытались обнаружить источник вопля, помешавший им спокойно продолжать беседу. Впрочем, не все из них это сделали.