Хроники Равалона. Трилогия
Шрифт:
Да, слившись с Тенью Посоха и получив доступ к его магии — Истинной Магии! — Посланник стал способен на многое. Почти все прояснилось.
Вот только зачем восставшему из мертвых Посланнику Инфекция? Зачем творить Великую Жертву — еще более Великую, чем та, которую могли создать титаны? Зачем порождать носителей умной энергии и перекраивать Суть убогов?
Зачем ему все это?
Уолт догадывался. И не хотел верить в истинность догадки.
— Пожалуй, не стоит ходить вокруг да около. Велеречивые речи и иносказания оставим в стороне, они не нужны. Я вижу, Нами, ты подозреваешь о моей цели. Потому что в твоей душе Тень Меча, а в моей Тень Посоха — ты понимаешь, чего я хочу,
— Не верно.
Посланник насупился, недовольно нахмурил брови. Супербий выглядел так, будто готов был голыми руками вцепиться в горло Ракуре. Девчонка зашлась в безутешном реве.
— Не стоит тратить на них внимание, — сказал Посланник, заметив, что Уолт бросил быстрый взгляд на плачущую эльфийку. — Они продолжение меня, мои… да, мои чувства. Я недоволен — они недовольны. Я огорчен — они огорчены. Например, твои слова расстраивают меня, вот и они расстроились. Не хочешь объяснить, что подразумеваешь своим ответом?
— Неужели стоит объяснять? — спросил Уолт. — Ведь все так ясно и само собой разумеется: ты хочешь собрать Осколки и восстановить Меч и Посох. Но я не понимаю, зачем тебе это? Для чего?
— Не понимаешь?
— Нет. Не понимаю. Почему ты не вернулся? Тебя больше ничего не держало в Мультиверсуме. Мы уничтожили Меч и Посох, а Осколки спрятали в таких тайниках, где их не достанут ни смертные, ни Бессмертные. Твое задание было выполнено. Что, кроме Тени Посоха, удержало тебя в Равалоне?
Цитадель вздрогнула, когда Посланник поднялся с трона. Холеное лицо напряглось. Супербий отвернулся, сжимая кулаки. Девчонка спряталась за спинку трона.
— Ничего меня не удерживало, Нами. Ничего. Кроме Тени Посоха. Меня не приняли обратно. Я пытался вернуться, но меня просто не приняли. Все проходы закрыты или закрываются. Я взывал и молил, искал других слуг Космократора, но молчание стало мне ответом, а бывшие соратники избегали встреч. Пытаясь вернуться, я прошел сквозь весь Мультиверсум, врываясь в запретные и закрытые миры, воюя с Престолами и беседуя с Мудрыми. Меня бросили, Нами. Может, теперь ты поймешь, для чего мне понадобились Меч и Посох?
Старик дрожал от с трудом сдерживаемой ярости.
«Может, и пойму, — подумал Уолт. — Ты остался в Бытии, Посланник. В мирах, отличных от реальности, из которой пришел. Не просто отличных, как Огненные мироздания отличаются от Водных. Кардинально противоположных. Метаон неизменен, он высший предел, отражение совершенства, совершенное само в себе. Что же чувствовал ты, погружаясь все глубже в изменчивость и дефекты Бытия?
Тень Меча сводил меня с ума посулами Силы и Власти. Сомневаюсь, что Тень Посоха отличается от него. Пока ты пытался вернуться, пока искал выход из Мультиверсума, Тень Посоха предлагал Силу. Это несомненно.
Как несомненно, что ты принял ее, Посланник. Воевать с Престолами — для этого нужна бездна магической энергии».
— Скажи мне, где они, Нами. Где Осколки?
— Нет.
Цитадель дрогнула. Как давным-давно Дигур.
— Ты, верно, не понимаешь ситуации, Нами. Ты пришел, думая, что в силах совладать со мной. Тень Меча против Тени Посоха. Они равносильны друг другу. Однако сейчас ты знаешь боевую магию этого мира. Разочарую тебя, Нами: за тысячелетия моих скитаний, в том числе по мирам, где Река Времени течет медленнее, чем в Равалоне, я многое изведал и многому научился. Знай же, что, вступив в Цитадель, ты обрек себя на сражение не только со мной. Тень Меча — а против нее Тень Посоха и Супербий с Инвидией.
При упоминании своего имени чубастый радостно встрепенулся. Девчонка попыталась чуть ли не залезть под трон.
— Кто они, Посланник?
— Пытаешься просчитать шансы?
— Хочешь убедить, что у меня нет шансов?
— Объясняю, что у тебя нет шансов. Моя Тень уже готова сдержать твою. И что сможет вся твоя боевая магия против умной энергии моих Грехов? Ты видел, на что они способны.
И должен понимать, что произойдет, попытайся ты сопротивляться.
Супербий напрягся и готов был наброситься в любой момент, как только Посланник отдаст приказ. Девчонка не выглядела готовой к бою. Эльфийка, кажется, вообще мечтала найти укромное местечко и плакать там без остановки. Однако она опаснее Супербия. Что там говорила Фа? Зеркальный лабиринт, после которого она обнаружила, что сражалась сама с собой? Методом исключения — остальные-то мертвы, а у Супербия некая власть над перемещениями в пространстве — лабиринт остается за эльфийкой.
— Нам не стоит сражаться, Посланник.
— Хорошо, что ты это понимаешь.
— Но я не скажу, где Осколки. Не для этого мы бежали в Раш-ати-Нор. Не поэтому сражались с Братом и Сестрой. Не ради этого погибла Кшанэ. Но именно для этого я принял Тиэсс-но-Карана. Чтобы не позволить собрать Осколки. Чтобы Меч и Посох остались там, где находятся сейчас.
Уолт смотрел в глаза Посланнику. Некогда инфернальная пропасть, где сошлись лед и пламя. Сейчас лишь мертвая пустошь.
— Я помню, как убил Рафаила. Помню, как чуть не убил Аль-сида и Элинору, как чуть не уничтожил Равалон. Не должен помнить — но помню. Это ведь ты, да? Ты сломал скрепы Тиэсс-но-Карана, когда забирал нас в Подземелье. Ты дал Тени возможности Возрождаться полноценнее, чем когда-либо. Ты позволил мне напрямую черпать Силы Тени, обходя многочисленные запреты. И я вспомнил. Вспомнил, зачем принял Тиэсс-но-Карана.
И тогда это казалось правильным. Десятки перерождений назад Тиэсс-но-Карана казалась единственно правильным решением. Аль-сид и Элинора ушли, а он остался сторожить разъятые на части Символы Инобытия и Сверхбытия. Тот, кем был Уолт Намина Ракура тысячелетия назад, — гомункулус Нами решил стать сторожем Силы, грозившей Мультиверсуму смертью. Он еще не знал, что в нем остался зародыш Отражения, Тень, которая проснется в следующей жизни. Тиэсс-но-Карана, заклинание титанов, созданное Аль-сидом на прощание, сохраняло центр его личности, удерживало разумную душу от Колеса Перерождений, но хранило оно и Тень, желавшую вернуть Меч.