Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели
Шрифт:
Татсусиро пригласили в главный зал, ярко освященный струящимся из распахнутых амадо дневным светом. Замок насквозь был пропитан светом и теплом, все сияло чистотой, пахло корицей и лавандой. Комнату переговоров украшали искусные ширмы с росписью ручной работы, у стены, обращенной к простирающемуся озеру, курился благовониями камидза во славу богини солнца Аматэрасу, сделанный из красного дерева, инкрустированного золотом.
Адзаи Нагамаса, стройный и широкоплечий молодой человек лет двадцати пяти, с большим энтузиазмом встречал гостя, учтиво поклонился. По правую руку от него стояла красавица Оити в белоснежной юкате 51 , расшитой красными
51
Летнее повседневное хлопчатобумажное, льняное или пеньковое кимоно без подкладки.
Прибыв в Одани для согласования последующих военных действий относительно нападения на Сайто Ёситацу, Татсусиро старался не подавать вида, что все его мысли занимало лишь замужество Оити и этого статного молодого самурая. Вынужденная мера сводила его с ума, он титаническим усилием скрывал оттенок негодования на лице. Свадебная церемония прошла почти полгода назад, и с тех пор девушка жила в этом превосходном замке и делила ложе с молодым князем.
Татсусиро по сей день не мог смириться с этой мыслью, но обещал запереть свое сердце на сотню замков во имя достижения целей, ценой которых оказалась столь дорогостоящая жертва. Сейчас ему как никогда требовался столь сильный союзник. Адзаи Нагамаса имел превосходное вооружение, владел большим войском и землями, славящимися своим богатством, а кроме того обладал острым умом и хитростью, но хитростью, действующей в рамках добродетели. Этот статный юноша казался эталоном храбрости и примером благородства, что полностью его отличало от жестокого и вспыльчивого Татсусиро Сабуро.
– Птица принесла дурные вести вчера утром, – проговорил Нагамаса, устремляя взгляд серых глаз на союзника и ныне своего названного брата. – Сайто Ёситацу собрал вокруг себя большой отряд головорезов и укрепился в Инабаяме, а Инабаяма, как известно, считается неприступной крепостью. Если ты все же решил идти на приступ, Сабуро-сан, я готов определить тебе в поддержку шесть-семь передовых корпусов, но ты же понимаешь, что Овари в тот же миг подвергнется нападению со стороны Суруги? Сибате Кацуиэ не выстоять перед армией Имагавы.
– За Сибату не переживай, мой друг. Он получил распоряжение, как действовать в этом случае. – Сабуро говорил с Нагамасой, но глаза его смотрели исключительно на Оити. – Я не собираюсь приносить старика в жертву; ни его, никого-либо еще. Как только с кланом Сайто будет покончено – я пришлю гонца.
– Да направят тебя боги, Сабуро-сан, – улыбнулся загадочно юноша.
– Я не верю в богов, друг мой, – ответствовал не менее загадочно беловолосый.
Он не поклонился, грубо пренебрегая элементарным этикетом, топорно развернулся и напористым шагом устремился прочь так, словно ему было ненавистно нахождение в стенах этого прекрасного замка. Оити что-то шепнула мужу на ухо и поспешила догнать брата. Она семенила в своих неудобных сандалиях на высокой платформе, платье сковывало движения, туго затянутый пояс затруднял дыхание, а шпильки с драгоценными камнями впивались в кожу головы, садня. Это злило. Нынешний статус вынуждал ее выглядеть соответствующе. Нагамаса выказывал недовольство прежнему образу жизни супруги, запрещал брать оружие в руки и облачаться в доспехи.
Однако вопреки наставлениям мужа, каждое утро девушка отправлялась в просторное додзё у подножья замка и не менее трех часов упражнялась с деревянным мечом. Помещение было дорого обставлено и предназначалось для большого количества людей, но тренировалась она всегда одна, с грустью вспоминая сражения на мечах с братом. Она помнила,
Она нагнала Сабуро уже у выхода из замка, замерев на вершине длинной белоснежной лестницы.
– Брат!
Татсусиро обернулся, с тоской заглянул в ее зеленые глаза, но не стронулся с места, словно ожидая каких-то определенных слов. Подобрав подол юкаты, девушка неуклюже зашагала по ступеням. Сабуро видел, как ненавистны ей все эти одеяния и, будто уступив, двинулся навстречу. Нога неуклонно подвернулась на высокой колодке, и Оити, охнув, чуть было не рухнула кубарем вниз по ступеням. Генерал вовремя подхватил ее за талию, удержал в своих сильных руках. Девушка экспансивно прижалась к его груди, обняла за спину, крепко вцепившись в хаори пальцами, точно пытаясь дотянуться до тепла его тела сквозь барьер одежд. Юноша – хоть и нехотя, хоть и сквозь стиснутые зубы – не позволил ей подобного поведения, что могло с легкостью скомпрометировать молодую владычицу Оми. Теперь они не могут вести себя как прежде. Он отстранился, отвел взор, устремив его на гладь озера, что завораживающе переливалась в солнечных лучах.
– Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы сомневаться в твоей ненависти к этому человеку.
Сабуро молчал.
– И как только он утратит для тебя полезность, ты найдешь возможность избавиться от него.
Тишина в ответ. Оити упрямо ступила к брату ближе и вынудила смотреть в глаза.
– Зачем же кричать о своих предрассудках на всю округу? Подобная неосмотрительность может навлечь беду на мою седую голову. Ты не подумала об этом, дорогая сестра? – холодно спросил Сабуро. – Даже если бы я его ненавидел – мои личные чувства не играют никакой роли. Мы заключаем союзы не из симпатий, приносим в жертву хрупкому миру дорогих людей не потому, что так хотим. Усмири свой эгоизм, Ити, и не смей говорить со мной больше на эту тему. Это недостойные беседы для женщины твоего статуса. – Он не поднял на нее глаз, не посмел себе лишних прикосновений, лишь развернулся и зашагал вниз по ступеням.
В тот момент Оити показалось, что она потеряла брата навсегда, ведь сердце никогда не врет и сейчас оно изнывало от тоски. Ей не хватало его общества, его слов и улыбки. Заискрившимися глазами она смотрела ему в спину, а ветер дергал за одежду и уносил вдаль ее тихое всхлипывание.
Сато с интересом шел на звуки грохота, что отрывисто доносились из ночного сада. Они продолжались уже три четверти часа и начинали раздражать. Проскользнув через покои генерала, погруженные во мрак, он выглянул через веранду во двор.
Оголенный по пояс, Татсусиро яростно махал мечом из-за головы, и каждый взмах исторгал ураганный ветер, что уже изрядно исполосовал землю и полностью оголил от листьев старый клен. При каждом взмахе опавшие листья взмывали вихрем под небо, достигали наивысшей своей точки и плавным листопадом кружили к земле. Весь покрытый потом, он с новой силой поднимал тяжелый нодати над головой и со звериным рыком обрушивал его к земле. Мышцы рук, торса и груди настолько окаменели, что проступали реки вен. Хисимура подпер плечом столб веранды.
– Красивый сад был, однако.
Сабуро замер. Его плечи ходили вверх и вниз по причинам тяжелой одышки.
– Это не подготовка к предстоящей битве, – сделал вывод рыжий. – Это из-за Оити.
Генерал молча опустил руку с мечом, выпрямился. Листья, наконец, улеглись на землю, изрытую повсеместно глубокими бороздами. Несколько изваяний божеств были обращены в груду камней.
– Если ты так злишься, зачем отдал ее Адзаи?
– Не задавай глупых вопросов.
– Выпьешь со мной?