Хроники Севера
Шрифт:
— Но что же это за магическое воздействие? Я ничего в магии не смыслю. Кто-то из магов предал своих и работает на дорцев?
— Наверно, есть и такие, но подобное им вряд ли удалось бы сотворить и удержать так долго. По слухам, безумие во всем Нарите, в Доре, а что там к западу — неизвестно. Может, и в столице то же самое — тогда вообще помощи ждать бессмысленно. Часть охраны каторги по непонятным причинам ушла в банды, каторжники наполовину разбежались. Так что ничего хорошего не ждите.
Они на минуту замолчали, и тут подала голос Лела:
— А что за «чужие маги»? В наших сказаниях я слышала такое название.
— Ну я имел в виду дорских магов, — смутился комендант. — У них свои наверняка есть. И говорят, имеются даже некроманты и черные ведьмы.
— Нет. Это не о них, — сказала Лела. — Те маги были огромной силы. По тексту сказания выходит, что не все они погибли, как мне кажется. Может, это они опять пришли погубить людей и навели безумие?
Мужчины смущенно переглянулись и пожали плечами. Разговор опять вернулся в практическое русло. Они обсудили распределение продуктов и возможности найти продовольствие в округе. Узнав, что Ирион изъял у начальника прииска не только кристаллы, но и деньги, ло’Вари одобрил его поступок и посоветовал большую их часть оставить на закупку продовольствия, если смута не уляжется в ближайшее время, а часть пообещать шахтерам за находку новых кристаллов, поскольку они оказались нужны, как воздух.
Обсудив все в узком кругу, сразу же собрали общий совет в самом большом помещении. Ирион хотел было дать коменданту отдохнуть, но тот отказался, да и Лела, закусив губу, отрицательно покачала головой, — Эреми держался из последних сил.
Еще раз изложив положение в ближайших провинциях и суть происходящего в той форме, о которой они договорились с комендантом, Ирион сказал, что наилучшим будет переждать смуту на руднике, поскольку он защищает от магического воздействия. Шахтерам полусотник пообещал, что за находку кристалла будет платить по два золотых. По сравнению с истинной значимостью кристаллов это была полная ерунда, но по отношению к прежним премиям — доплата серьезная. За продовольствием предполагалось отправить воинов охраны после того, как будут максимально перекрыты подступы к руднику в местах, предложенных комендантом.
После речи Ириона Эреми ло’Вари подтвердил его слова как полномочный комендант города и округа и добавил от себя несколько фраз о том, что происходит с теми, кто остается без магической защиты. Собравшиеся долго спорили и ругались между собой, но в результате пришли к тем же выводам. Работы по разрушению дамбы из Сарандера было решено начать с рассветом.
После общего сбора в комнату Ириона постучался старый горняк Ронар и смущенно попросил выслушать его. Из сбивчивого рассказа шахтера выяснилось, что он представляет третье поколение своей семьи, работающей на этой шахте. Ронар уверял, что в самом крайнем случае сможет вывести людей по заброшенным штрекам на поверхность в другом месте, и сообщил, что там, внизу, на случай осады, есть целое озеро с питьевой водой. Комендант с полусотником поблагодарили горняка, и тот вышел.
Лела наконец смогла заняться раной Эреми. Как и предполагал ло’Вари, он потерял сознание уже в самом начале. Смрадный запах гноя распространился по комнате, как только с коменданта сняли одежду. Лела тихо заплакала, разглядывая рану и пытаясь добраться до живой плоти сквозь струпья засохшего гноя и гниющее мясо.
— Здесь
Ирион сидел, сжав зубы, и не мог сообразить, что же делать. Раньше какой-то целитель жил в Сарандере, но это было до смуты… Как умела, Лела очистила и промыла рану, наложила бальзам и забинтовала.
С рассвета, сменяя друг друга, группы, состоящие поровну из горняков и охранников, занимались разбором дамбы, ведущей к городу. Древние строили на совесть, да к тому же за истекшие века сверху нанесло немало земли, перемешанной с камнями и проросшей крепкими корнями болотных трав. К вечеру короткого дня удалось разобрать только первую из двух перемычек. Ирион был на месте работ с утра до вечера. Переживая, что дело продвигается слишком медленно, он то и дело брался за кирку или лопату вместе с другими и только в полдень, когда с рудника принесли обед, дал себе передышку.
Вечером Лела, укоризненно посмотрев на перемазанного в иле и едва не падающего с ног мужа, заявила ему его же словами, что «охрана должна заниматься своими прямыми обязанностями», а он и подавно, потому как кроме Ириона достаточно тех, кто способен рыть землю и долбить камень, но не умеет того, что умеет он. Ирион начал возражать, они поспорили. В конце концов молодому человеку пришлось согласиться с доводом, что даже его переутомление или травма могут привести к печальным и даже очень печальным последствиям для всех, в зависимости от внешних факторов.
На вопрос, как чувствует себя комендант, Лела печально ответила, что тот почти не приходил в сознание, и его только раз удалось напоить целебным отваром.
На следующий день при разрушении второй перемычки дамбы предостережения Лелы подтвердились наихудшим образом. Последний скреплявший перемычку камень долго не удавалось сдвинуть с места. Старые шахтеры предложили выбить его снизу, сразу сказав, что дело очень опасное. Ирион хотел было сладить это лично, полагаясь на свою скорость реакции, но старшина шахтерской смены отстранил его почти с теми же словами, что и Лела. Он сам взялся за опасную работу и даже успел выскочить из-под оседающей груды камней, но неизвестно откуда хлынувшая, будто открыли шлюзы, жидкая болотная грязь утянула человека в трясину в течение нескольких мгновений. Весь участок дамбы между двумя разрушенными мостами, как и предупреждал комендант, погрузился в болото. Путь на Сарандер был отрезан.
Возвращавшиеся на рудник люди были нервны и мрачны. Ириона трясло. Смерти он не боялся, но происшествие заставило задуматься о многом. Ни при каких обстоятельствах он не должен забывать, что в данный момент только его влияние способно предотвратить бардак и разброд на руднике, который неизбежно приведет к гибели большинства в нынешней обстановке. И это не считая Лелы и детей…
Вернувшись в свою комнату, Ирион застал жену посреди разложенных вещей. Четырехлетняя Ная жалась к матери, а близнецы двух с половиной лет друг к другу. Женщина обернулась на звук шагов и жестом подозвала мужа. Тот подошел и сел подле нее. Лела обняла его. За это время они научились понимать друг друга без слов. Ирион знал, что скажет жена, но все равно не выдержал и прижал ее к себе.