Хроники Сиалы. Трилогия
Шрифт:
От многочисленных тостов за милорда Альгерта, его прекрасную дочь, милорда Алистана Маркауза, славных эльфов, мастера Фонарщика, смерть оркам, Пограничное королевство и прочая и прочая и прочая уже кружилась голова. Делер раскраснелся от выпитого, Халласа тянуло в сон, Сурок еле ворочал языком и к вящей радости Кли-кли под визг высокородных барышень норовил запихать Непобедимого в кувшин с вином. Кли-кли радовался жизни и делился этой радостью с окружающими. Недовольны его выступлением были лишь личные дураки Альгерта Далли, смотрящие на маленького гоблина с плохо скрываемой
Одно блюдо сменялось другим, песня шла за песней, и, когда сидение за столом стало просто невыносимым, меня толкнул локтем Медок, сидящий рядом:
— Слышал? Завтра с утреца выступаем, так что, если боги нам помогут, через два дня уже будем в Заграбе.
— Я не очень рад этому обстоятельству. По мне так за каменными стенами намного безопаснее, чем среди елок и палок, Медок.
— Безопасных мест нет, Гаррет, — хмыкнул Медок. — Смерть пролезет и сквозь каменные стены, тут уж кому как судьбой на роду написано. Помнится, одна ведьма предсказала Арнху, что он утонет. Арнх только посмеялся, а вон видишь, как все сложилось… Волков бояться — в Заграбу не ходить.
— Если бы там были только волки…
— Тоже верно, — согласился Медок, отхлебывая из кружки. — Я же говорю — судьба.
— Пойду-ка я спать, Медок. — Я встал из-за стола. — Насиделся я уже.
— Сиди, Гаррет-баррет, и дуй свое вино, — подскочил Кли-кли. — Нечего тебе судьбу искушать.
— В смысле? — уставился я на шута.
— Прошел слушок среди стражников, стоявших на воротах, что Балистан Паргайд уехал.
— И что?
— Когда он с отрядом сюда приехал, их было двадцать, а когда уехал, то отчего-то восемнадцать. Одного пронзил Мумр, итого остается девятнадцать. Куда делся еще один?
— Бледный! — Во рту у меня сразу пересохло. — Пожалуй, я выпью еще немножко.
— Правильно, — одобрительно кивнул гоблин. — Одному шастать по замку тебе противопоказано.
— Его пробовали искать?
— Шутишь? Ну полазили, поискали… В такой громадине можно быка спрятать, и никто не найдет, пока он не сдохнет и не завоняет. А уж о человеке и речи нет.
— И ты мне это говоришь только сейчас!
— Не хотел тебя расстраивать и портить аппетит. — Кли-кли невинно посмотрел на меня.
— Брысь с глаз моих долой. Ты хуже, чем чума-медянка!
— Не переживай ты так, Танцующий, мы ведь с тобой. Пожалуй, и я выпью за компанию, ты не знаешь, если я у них попрошу, мне принесут молока?
— Может быть… — Все мои мысли были заняты Бледным.
Я отчего-то ни на секунду не сомневался, что это он отстал от отряда графа и затаился в замке именно для того, чтобы отправить вашего покорного слугу в свет. Такие мысли хорошему настроению не способствовали, И я едва дождался, когда вся эта тягомотина с речами и пением за здравие всех воинов закончится. Когда все же я оказался в комнате, то для успокоения души проверил окна, двери и дымоход. Дымоход был слишком узок, вряд ли Бледный умудрился бы через него пробраться, на двери засов — мощный дубовый брус, окна в пятидесяти метрах над землей. Через
Кли-кли, Халлас и Делер уже давно уснули, а я все никак не мог сомкнуть глаз. Я лежал на кровати и смотрел в потолок, пока сон наконец не сморил и меня.
Вопль боли и злости заставил меня подскочить на кровати, схватиться за арбалет и осоловело завертеть головой.
— Что случилось? — орал сонный и ничего не понимающий Делер.
— Зажгите свет! — пищал Кли-кли.
— Эй вы! У вас все в порядке? — кричали из за двери.
— Кто вопил? — не унимался Делер.
— Да зажгите же свет!
— Откройте дверь! — кричал Медок. Чиркнуло, сверкнули искры, и в руках Халласа загорелась свеча.
— Чего орете, как бабки на рынке? Все уже кончилось, — буркнул гном и поднес свечу к факелу.
— Эй вы! Слышите меня? Откройте дверь! — надрывался Медок.
— Да не орите же! Сейчас открою! — Халлас сдвинул засов, отворяя дверь и впуская Медка с Угрем. Из коридора к нам в комнату заглядывали воины Альгерта Далли.
— Что у вас здесь произошло?
— Да верхолаз какой-то в окно пытался залезть, ну я его делеровской секирой и приголубил, чтоб не лазил ночами и честной народ не смущал, буркнул Халлас, кивая на окно.
Окно было распахнуто, возле стены стояла секира Делера, на полу валялась отрубленная кисть. Кто-то совсем недавно лишился левой руки.
Как оказалось, Халлас проснулся ночью, чтобы прогуляться по своим маленьким гномьим делам. Вернувшись в комнату, гном решил раскурить трубочку, но, чтобы дыма в комнате не было, открыл окошко. Буквально через минуту откуда-то с улицы появилась вначале одна рука, затем другая. Халлас верно решил, что нормальные люди в такое время спят, а не ползают, как пауки, по отвесным стенам, потому взял лежащую поблизости секиру карлика и стукнул по ближайшей к нему руке.
— А там уж и вы заорали, — закончил гном.
— Медок, пойдем проверим — Угорь направился к двери.
— Зачем? — удивленно спросил Халлас. — Он с такой высоты гикнулся, теперь костей не соберет.
— Мы узнаем, кто это был.
Угорь, Медок и стражники ушли. Я осторожно высунулся в окно и посмотрел вниз. Как я и думал, тела на земле не было. Стражники бегали по замковому двору с факелами, но, как видно, они никого не видели, лишь слышали крики.
— Гаррет, это Бледного? — Кли-кли брезгливо держал отрубленную кисть за палец.
— А я откуда знаю, Кли-кли? Вроде похожа, пальцы тонкие, как у Ролио, но точно смогу сказать, если только увижу Бледного.
— Ясно, — Кли-кли швырнул обрубок в окошко.
— И какого ляду ты брал мою секиру, мотыгой, что ли, не мог? — тем временем недовольно бурчал Делер, заботливо протирая страшное лезвие секиры тряпицей.
— Жадный ты, Делер, — обиделся Халлас. — Одним словом — карлик. Вся ваша безбородая порода такая!
— Чья бы корова мычала, — не остался в долгу Делер. — Как чужое брать, так вы первые!