Хроники Средиземья

Толкин Джон Рональд Руэл

Эомер и Арагорн стояли рядом на стене. Они слышали воинственный рев и гулкие удары таранов; ярко сверкнула молния, и при свете ее оба враз поняли, что ворота вот-вот поддадутся.

— Скорей! — крикнул Арагорн. — Настал час обнажить мечи!

Вихрем промчались они по стене и вверх по лестнице во внешний двор Горнбурга, прихватив с собой десяток самых отчаянных рубак. В стене была потайная дверца, выходившая на запад, узкая тропа над обрывом вела от нее к воротам. Эомер и Арагорн бежали первыми, ратники едва поспевали

за ними. Два меча заблистали вместе.

— Гутвинэ! — воскликнул Эомер. — Гутвинэ и Мустангрим!

— Андрил! — воскликнул Арагорн. — Андрил и Дунадан!

Нападения сбоку не ожидали, и страшны были разящие насмерть удары Андрила, пылавшего белым пламенем. Стену и башню облетел радостный клич:

— Андрил! Андрил за нас! Сломанный Клинок откован заново!

Захваченные врасплох горцы обронили бревна-тараны, изготовившись к бою, но стена их щитов раскололась точно гнилой орех. Отброшенные и разрубленные, падали они замертво наземь или вниз со скалы, в поток. Орки-лучники выстрелили, не целясь, и бросились бежать.

Эомер и Арагорн задержались у ворот. Гром рокотал в отдалении, и где-то над южными горами вспыхивали бледные молнии. Резкий ветер снова задувал с севера. Рваные тучи разошлись, и выглянули звезды, мутно-желтая луна озарила холмы за излогом.

— Вовремя же мы подоспели, — заметил Арагорн, разглядывая ворота. Их мощные петли и железные поперечины прогнулись и покривились, толстенные доски треснули.

— Но здесь, снаружи, мы их не защитим, — сказал Эомер. — Смотри! — Он указал на плотину. Орки и дунландцы снова собирались за рекой. Засвистели стрелы, на излете звякая о камень. — Пойдем! Надо завалить ворота камнями и подпереть бревнами. Поспешим!

Они побежали назад. В это время около дюжины орков, схоронившихся среди убитых, вскочили и кинулись им вслед. Двое из них бесшумно и быстро, в несколько прыжков нагнали отставшего Эомера, подвернулись ему под ноги, оказались сверху и выхватили ятаганы, как вдруг из мрака выпрыгнула никем дотоле не замеченная маленькая черная фигурка. Хрипло прозвучал клич: «Барук Казад! Барук ай-мену!» — и дважды сверкнул топор. Наземь рухнули два обезглавленных трупа. Остальные орки опрометью кинулись врассыпную.

Арагорн, почуяв недоброе, вернулся, но Эомер уже стоял на ногах.

Дверцу тщательно заперли, ворота загромоздили бревнами и камнями. Наконец Эомер, улучив минуту, обратился к своему спасителю.

— Спасибо тебе, Гимли, сын Глоина! — сказал он. — Я и не знал, что ты отправился с нами на вылазку. Но частенько незваный гость — самый дорогой. А что это тебе вздумалось?

— Да хотел прогуляться, сон стряхнуть, — отвечал Гимли. — А потом гляжу — уж больно здоровы эти горцы. Ну, я присел на камушек и полюбовался, как вы орудуете мечами.

— Теперь я у тебя в неоплатном долгу, — сказал Эомер.

—

Ночь длинная, успеешь расплатиться, — засмеялся гном. — Да это пустяки. Главное дело — почин, а то я от самой Мории своей секирой разве что дрова рубил.

— Двое! — похвастал Гимли, поглаживая топорище. Он возвратился на стену.

— Вот как, целых двое? — отозвался Леголас. — На моем счету чуть больше, хотя приходится, видишь, собирать стрелы: у меня ни одной не осталось. Но два-то десятка я уж точно уложил, а толку что? Их здесь что листьев в лесу.

Небо расчистилось, и ярко сияла заходящая луна. Но лунный свет не обрадовал осажденных: вражьи полчища множились на глазах, прибывала толпа за толпой. Вылазка отбросила их ненадолго, вскоре натиск на ворота удвоился. Свирепая черная рать, неистовствуя, лезла на стену, густо облепив ее от Горнбурга до Южной башни. Взметнувшись, цеплялись за парапет веревки с крючьями, и ристанийцы не успевали отцеплять и перерубать их. Приставляли сотни осадных лестниц, на месте отброшенных появлялись другие, и орки по-обезьяньи вспрыгивали с них на зубцы. Под стеной росли груды мертвецов, точно штормовые наносы, и по изувеченным трупам карабкались хищные орки и озверелые люди, и не было им конца.

Ристанийцы бились из последних сил. Колчаны их опустели, дротиков не осталось, копья были изломаны, мечи иззубрены, щиты иссечены. Трижды водили их на вылазку Арагорн с Эомером, и трижды отшатывались враги, устрашенные смертоносным сверканием Андрила.

Сзади по ущелью раскатился гул. Орки пробрались водостоком под стену и, скопляясь в сумрачных расселинах скал, выжидали, пока все воины уйдут наверх отражать очередной приступ. Тут они повыскакивали из укрытий, целая свора бросилась в глубь ущелья, рубя и разгоняя коней, оставленных почти без охраны.

Гимли спрыгнул со стены во двор, оглашая скалы яростным кличем: «Казад! Казад!» — и сразу принялся за дело.

— Э-гой! — кричал он. — Орки напали с тыла! Эгей! Сюда, Леголас! Тут их нам обоим хватит! Казад ай-мену!

Старый Гамлинг услышал из крепости сквозь шум битвы зычный голос гнома.

— Орки в ущелье! — крикнул он, вглядываясь с высоты. — Хельм! Хельм! За мной, сыны Хельма! — и ринулся вниз по лестнице во главе отряда вестфольдцев.

Смятые внезапной атакой, орки со всех ног бежали в теснину и все до единого были изрублены или сброшены в пропасть; и молча внимали их предсмертным воплям и следили за падающими телами стражи потаенных пещер.

— Двадцать один! — воскликнул Гимли, взмахнув секирой и распластав последнего орка. — Вот мы и сравнялись в счете с любезным другом Леголасом.

— Надо заткнуть эту крысиную дыру, — сказал Гамлинг. — Говорят, гномы — на диво искусные каменщики. Окажи нам помощь, господин!