Хроники старого мага

Унывная осень в Пакмарских горах. Холодный воздух, сползающий с горных вершин, сталкивается с сырыми ветрами, дующими с морского побережья. От столкновения влаги и холода на склонах гор образуются низкие облака и густые туманы, сплошной пеленой закрывающие свет небесного светила. Осень на склонах Пакмарских гор всегда связана с холодной росой на камнях и скудных травах, туманной мглой и ледяной моросью. Нет, сильных дождей здесь никогда не бывает. Ветер сносит облака в долины, где они и проливаются обильными дождями, превращая пашни и луга в сплошное вязкое грязевое покрытие, а дороги в непролазные болота. После прошедшей ярмарки, продажи урожая, жизнь замирает. Люди ютятся в своих жилищах, ожидая заморозков и наблюдая за буйством природы. В эти дни они подвержены унынию, печали и радостного ожидания. Ибо упавшие сегодня дожди, на следующий год обернутся обильными урожаями. У подножия же гор это уныние природы достигает своей максимальной силы. В тех горах, удобно расположившись на небольшом плато, стоит могучий древний замок, стены которого выложены из красного гранита. Двенадцать башен, встроенные в стены гордо своими острыми крышами устремлены к небу. В центре замка находится ещё одна, самая высокая башня. Замок расположен на вершине каменистого холма. Широкой петлёй подножие этого холма огибает тихая речушка, стекающая с гор. Хозяева этого замка не

напрасно потрудились, очищая склоны холма от деревьев и кустарников, создав круто возвышающееся, открытое пространство, облегчающее защитникам крепости не только обзор, но и стрельбу по атакующим. Однако уже двести лет желающих атаковать эту крепость не находилось, ибо вершину холма венчал не замок местного властителя, а могучая Академия Магических искусств Фродос. По ту сторону реки окрестные холмы и склоны гор были густо засажены диким лесом. Единственная дорога вела к замку, проехав по которой путник упирался в подъёмный мост, перекинутый через русло. Эта дорога была единственным безопасным путём в замок, огражденная не только придорожной живой изгородью, но и заклятиями. Надёжней любой охраны леса были заселены опасными монстрами, выведенные самими магами. И лишь на дорогу им не было хода. Поэтому никому не приходило в голову, идти к замку через лес.

Осенью леса и местность вокруг замка особенно живописны. Но сейчас на улице ночь, дождь льёт по-осеннему из мрачных облаков, нависших над замком. Этой ночью замок погружён во тьму, и лишь огоньки фонарей охраны, перемещающихся по крепостным стенам, говорят, что замок обитаем, и живёт своей жизнью. Узкие окна замка вертикальными чёрными зрачками смотрят на окружающий мир. В одной из боковых башен, под самой крышей тускло горит одинокое окошко. Мало кому постороннему известно, что это светится окошко жилой комнаты наставника юных волшебников, расположенной над спальнями учеников. И в ней сидит одинокий старик. Конечно же, это был волшебник, наставник. Годы оставили на нём свой отпечаток. Старая поношенная мантия из толстой шерстяной ткани покрывала его худое тело. Его голову венчала шапка длинных седых волос, стянутых на затылке шнурком в «конский хвост», лицо, иссеченное сетью морщин и мелких шрамов, снизу обрамляла коротко подстриженная седая борода. Простой деревянный посох, лишённый всяких украшений, стоял в углу комнаты в стойке, расположенной справа от письменного стола. На спинке стула висела остроконечная, широкополая шляпа зелёного цвета. Несмотря на позднюю ночь, старик сидел за столом. Комнату освещала единственная свеча, стоявшая на подсвечнике в левом углу стола. Склонившись над столом, сощурив глаза, старик старательно выводил буквы на большом листе пергамента. Старика звали Невил. В углу его стола скопилось уже немало таких же пергаментов, исписанных аккуратным подчерком.

Да, Невил — это я. Дописав строку и поставив точку, я распрямил спину и потянулся. В такие осенние дождливые ночи мне не спится. Как же ноют кости старого оборотня. Это я о себе. Если я не сплю, то хочу проводить это время с пользой, так как времени у меня осталось мало. Только и осталось, что ожидать неизбежное. Надеюсь, мне хватит сил и времени передать мои знания и опыт своим ученикам. Похоже, это последняя группа, которую я воспитываю. Даже её, совет магов не хотел мне доверять, опасаясь, что я не доживу до их выпуска, а сменять наставника в ходе обучения не разумно. А ещё на меня возложили обязанность описать историю моей жизни. Каждый маг, прошедший путь, подобный моему, должен оставить такой труд. Это помогает хронистам обобщать опыт в сфере магии, что позволит совершенствовать заклятия и тактику их использования. Вы уже знаете легенды обо мне. Так вот — это правда, но это всё взгляд со стороны. Сам же я видел всё и воспринимал по-другому. На этих страницах я постараюсь изложить всю правду, как бы ни было неприятно вспоминать.

Великие войны

Больше двадцати лет прошло с тех пор, как закончилась последняя Великая война. Потоки крови омыли земли Невендаара, пролитые в Великих битвах. Гномы с большим трудом отстояли свои земли. С большим трудом они сумели вернуть себе Великие руны, давшие защиту их землям. Однако потеря многих мастеров не позволило им обрести могущества и власть над всеми землями Невендаара. Эльфы, воспрянувшие было при возвращении своего бога Галеана, потеряли волю к победе после того, как сын богини нежити Мортис Лакхаан обезглавил их бога, лишив его физического воплощения. А территории на границе Империи и эльфийских кланов были отравлены его ядом. После свершения мести над Галеаном, Мортис успокоилась, и неестественное подобие жизни оставило тела её слуг, и те пали на землю, из которой поднялись. Бетрезен с трудом сумел сохранить свою жизнь. Однако был очень сильно ослаблен, поэтому войска Империи под руководством Эмри Амбрисельского смогли с помощью магии Всевышнего загнать его обратно в ад. Победив слуг Бетрезена, Империя вернула мир этим землям.

Что значит жизнь для бога, или самой Смерти, жизнь человека решается игрой в кости, которую ведут боги. Боги играют на человеческие жизни и решают их судьбу. И только кость определяет способы их гибели, и один лишь Хмурый Жнец по имени Смерть исполняет решение брошенной кости.

Карта 1 Магом становятся

Победа Империи в последней войне принесла мир Невендаару на долгие двадцать лет. Земля медленно заживляла свои раны. Люди отстроили свои города и распахали заброшенные хлебные пашни. Они стали забывать голод и страх, охвативший Империю в те страшные годы. Император Эмри и его двор всё больше и больше стали погружаться в праздность, проводя своё время в пирах, балах и охоте. Но там, куда приходит праздность, приходит и беда. Изгнанные было демоны, снова оживились на границах Империи. Воздействуя на баронов, они внушают им желание обрести независимость от власти Императора. Бароны в поисках своей независимости ищут союзников среди нечеловеческих рас. Для обретения мощи многие из них обратились к тёмной магии. И хотя в центре Империи установился прочный мир, на окраинах продолжает идти война.

Я был странным всегда. Никогда не походил на других детей, с которыми я провел детство в своем маленьком городке. Мне было десять лет, когда к нам в городок приехали волшебники, проводящие отбор детей по их способностям. Именно они и определили, что у меня есть способности волшебника. Это изменило мою жизнь. Таких как я они выкупали у родителей, чтобы отдать на обучение в Академию Магических искусств. Империя высоко ценит каждого ребёнка с магическими способностями. Родители продали меня. Наверное, они испытали радость, когда я покинул их дом, одним ртом меньше. Цинично, но справедливо для семьи, в которой двенадцать детей, тем более, если ребёнок — чудик. Совершив длинное путешествие на телеге, я оказался в замке Фродос. Меня отдали на обучение, старому маразматику. Это был злобный старикашка по имени Хаттон, вечно одетый в свою старую, поношенную и сильно выцветшую мантию зелёного цвета, видавшую и лучшие времена. Он постоянно носил остроконечную широкополую фетровую шляпу зелёного цвета, как принадлежность к касте волшебников. Его лицо было изрезано глубокими шрамами и морщинами, нижней частью укрытое длиной седой бородой. Лысый, с оттопыренными ушами, он смотрел на мир и учеников злобными глазами карего цвета.

Как и положено магу он носил посох — символ своей власти. Узнав больше о мире волшебников, я был разочарован. К нам в Академию приходили именитые волшебники. Их посохи поражали воображение: сделанные из дорогих пород дерева, украшенные тонкой резьбой, инкрустацией из золота, серебра, слоновой кости и драгоценных камней. Такой посох был мечтой любого начинающего волшебника. Посох нашего наставника был просто деревянный с металлической трубчатой насадкой снизу, общей длиной чуть выше его роста, дубовый, лишённый всяких украшений, вместо орнамента иссечённый зарубками от сабель, мечей и топоров. Неприятной чертой общения с нашим наставником было то, что этот посох чаще прикладывался к нашим спинам, чем к земле у его ног. За любую провинность нам доставалось палочных ударов. При этом он не забывал читать нотации, что было особо тяжко переносить. Все годы обучения в Академии для меня были сплошным кошмаром. Много позже, вспоминая об этой поре своей жизни, я был очень благодарен наставнику. Не смотря на свою злобность и жестокость, он сумел забить в нас знания и способности, которые впоследствии много раз спасали мою жизнь. Иногда мне хочется, вернуться в то время, чтобы забрать все свои обидные слова, сказанные наставнику, и попросить прощения. А вспоминая ошибки, совершённые мной, жалею, что он так мало меня бил. Но подошёл конец моих мучений в Академии Магических искусств. Настал день, когда после успешных экзаменов, мне выдали мой первый, вожделенный посох и шляпу, как символы моей власти и принадлежности к касте волшебников. Верховный наставник Академии Магических искусств Архимаг Ринсвинд прочитал нам напутственную речь и отпустил в жизнь.

Пришло время определить меня по месту службы. Империя не только отбирала нас в касту волшебников, оплачивала наше обучение, но и распределяла на магические должности, на которых мы должны были служить ей. Именно тогда я столкнулся с социальным неравенством нашего мира. Юные волшебники, происходящие из благородных волшебных семейств, получили самые желанные магические должности при дворах императора и его баронов. А меня послали служить в армию Империи.

Прибыв на границу Империи, я оказался в маленьком военном городке недалеко от города Тругард, обустроенном просто, но надёжно. Там я попал в руки офицера, распределявшего бойцов по отрядам. Я долго сидел на призывном пункте, ожидая, когда за мной приедет офицер, в отряде которого мне суждено продолжить свою службу. Всё это так не походило на видения из моих мечтаний. Когда я уже совсем отчаялся, наконец-таки приехал капитан роты пограничной стражи. Мне велели собраться и выйти во двор. Во дворе я наблюдал сцену, как капитан передал распределяющему офицеру кошель с монетами. Офицер одной рукой ковырял зубочисткой во рту, второй взял протянутый ему кошель, встряхнул, послушал звон монет, оценил вес кошеля, и ушёл, благодушно улыбаясь. Так я понял, что меня продали в рабство этому капитану. Капитан поманил меня пальцем к себе. Некоторое время он осматривал меня с головы до ног. Видимо, мой вид ему понравился. Вид же капитана произвёл на меня удручающее впечатление. Передо мной стоял явно боевой, матёрый офицер, прошедший множество битв. Рыцарь до мозга костей. Наездник на пегасах. Надёжные, хорошо подогнанные доспехи синего цвета носили следы неоднократного ремонта. Почти квадратное лицо с гладко выбритым подбородком и копной густых волос с проседью было загорелым от постоянного нахождения на улице, и усеяно многочисленными шрамами. Один из шрамов рассекал лицо вертикально сверху вниз, проходя через левый глаз. Теперь этот глаз смотрел жутким бельмом на окружающий мир, как напоминание о неудачной магической операции по лечению. Осмотрев меня, капитан растянул свой рот больше похожий на грубый уродливый шрам в подобие улыбки. У него во рту по линии большого шрама не хватало двух передних верхних зубов, что произвело на меня особо жуткое впечатление. При этом, пытаясь улыбнутся, он издал неприятный хрюкающий звук. Наверное, он хотел со мной подружиться, однако напугал меня этим ещё сильнее. Мои колени подогнулись, от страха я чуть не упал на землю. Улыбаясь, капитан протянул ко мне руку на уровне моей головы. Моё состояние удручало то, что я не мог понять, или он хочет меня похлопать по плечу, или убить этим движением. К счастью, он схватил меня за плечо и поволок с заплетающимися ногами к выходу. Так я поступил на службу в пограничную стражу.

Во дворе, куда меня выволок рыцарь, стояла большая крытая повозка. Такие повозки используют в армии для перевозки военного имущества и личного состава, который идёт в бой на своих двоих. Возле повозки нас ожидало восемь человек. Двое из них были явно опытными войнами, об этом говорили шрамы, украшавшие их лица, и расслабленные позы. Остальные шестеро были новобранцами сквайрами. Я слышал о них. Молодые солдаты, только что окончившие боевую подготовку в военной школе. Судя по количеству новобранцев отряд, в который нас направляли, понёс боевые потери, которые теперь они пытались восполнить. Юные сквайры стояли напряжённо. Все как на подбор высокие, светловолосые, голубоглазые, они казались братьями близнецами взятые из одной семьи. Одеты они были в одинаковые коричневые костюмы своей школы. На их фоне я казался себе маленьким гномиком. Под одеждой угадывались их крепкие мускулы, выгодно показывающие их по сравнению с моей тощей фигуркой. Капитан вскочил в седло своего пегаса. Уже находясь в седле, он подал команду на погрузку. До этого мне не приходилось слышать военных команд. Это было невообразимая смесь рыка и нечленораздельной речи. Пока я стоял в недоумении, остальные уже сообразили, что от них требуют. К несчастью, я оказался ближе всех к входу в повозку. Я мешал остальным погрузиться, поэтому один из юных сквайров схватил меня за шиворот моей мантии и попытался отшвырнуть в сторону. Его остановил бывалый воин. Он перехватил руку сквайра, и, удерживая железным захватом, сообщил, что у них не принято обижать других членов отряда, в том числе и магов.

— Мы все находимся в одной ж. пе. Твоя жизнь в бою будет зависеть от того, как ты ладишь с другими членами отряда, а он — воин ткнул в меня корявым пальцем — будет латать твои дырки.

Сказав это, он отпустил сквайра и улыбнулся. От его улыбки пробирала дрожь, через его лицо почти горизонтально проходил шрам как раз через рот. Видимо это был удар меча. Маг залечил рану, сохранив шрам. И теперь этот шрам как бы дополнял его рот, правый угол которого загибался вверх, а левый вниз, делая его лицо похожим на гротескную маску. Пока я испытывал трепет от общения с первым воином, второй схватил меня за шиворот и зашвырнул в повозку, не особо напрягаясь. Я оглянулся, лицо второго было не лучше первого. Природа наградила этого человека огромным носом, а превратности войны пробили этот нос насквозь гоблинской стрелой. Если бы это была орочья стрела, воин остался бы без носа, но тонкая длинная гоблинская стрелка оставила на носу нашего воина рваные шрамы по обе его стороны. Маг, проводящий операцию по извлечению стрелы, был не очень опытен в области эстетики. Поэтому жертвы его операций щеголяли страшными, уродливыми шрамами. Общаться со вторым воином мне не хотелось. Усердно работая руками и ногами, я заполз внутрь повозки, одновременно втягивая за собой свои вещи. Следом за мной забрались сквайры, последним влез первый воин с изуродованным ртом, а воин с пробитым носом занял место на козлах, готовясь управлять лошадьми. Дверь повозки захлопнулась, и мы двинулись в путь.