Хроники сыска (сборник)
Шрифт:
– Ловко!
Форосков снова внимательно рассмотрел план.
– Значит, вы хотите застрелить его из каретного сарая?
– Да. Часовой все время сидит у окна, он виден в нем по пояс.
– Ваш стрелок хорош?
– Он охотник. Всю жизнь зверя бьет, даже и спит с ружьем. Справится.
– А звук выстрела?
– Там же цех. Четыре паровых молота и пятьдесят клепальщиков. Из пушки можно палить, и никто не услышит.
– У вашего парня будет всего один выстрел. Если он промахнется или только ранит…
– Ты про себя думай, а
– Пусть кассир нарисует наружность запоров. Сломать можно все, ежели есть время. Сколько платишь?
– Пятнадцать тысяч. Сюда входят: продажа винтовки, обучение стрелка и слом запоров.
– А сколько там всего денег будет?
– Ишь, че захотел! Это тебя не касается.
– Тогда, любезный, я вынужден отказаться. Втемную не играю, на побегушках не служу.
– Кто ж тебе теперь даст отказаться, когда ты все узнал? – искренне удивился Битюг. – Собирайся, поедешь ко мне в Мышьяковку. Поживешь у меня эти четыре дня, сделаешь, что велено, и свободен. А цену – это, чуван, не тебе назначать; бери, сколь дают. Со мной не шутят.
Форосков посмотрел на Битюга и недобро улыбнулся.
– Ты, значит, за меня уже решил? Поторопился маленько… Я тоже не того замесу и тоже шуток с собой не дозволяю. Сколько у тебя ребят там, под дверью?
– Трое.
– Подходяще. Первую пулю тебе, дураку, в лобешник, вторую – Аггею, и в черный ход. Ежели там кто стоит – пусть не обижается… Подходит тебе такой план?
И Форосков опять мгновенно выхватил «Смит-Вессон» и нацелил его Иванову прямо в голову. Вешкурцов изрядно смутился, но Битюг и ухом не повел.
– И далеко ли ты убегешь после этого? – насмешливо спросил он Петра. – Едренов наготове, даже из Сормова не выберешься.
– А тебе к этому времени уж все равно будет, выбрался я или нет, – в тон ему ответил Форосков. – Это поперву. А второе: дальше-то что? Ну, возьмут меня. Отвезут в Самару. Приговорят в каторжные работы. И в аду обживешься, так ничего… А уж с моими-то руками! Да я там через день уже на легкую переведусь, а через два – в вольные. А через три сбегу… Приеду в Сормово, цветочки на твою могилку положу. Ась?
И он принялся водить стволом револьвера с одного собеседника на другого:
– Эники-беники… ели вареники…
Вешкурцов откровенно заерзал на стуле, поглядывая с надеждой на дверь, но Максим остался невозмутим. Он спокойно смотрел на механика, не обращая внимания на оружие, и размышлял.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Как ты хочешь?
– Я хочу по-честному.
– Будет по-честному. Мое слово.
– А сколь оно стоит, твое слово?
– Поведешься со мной – поймешь. Уговор, что ли?
– Сколько в башне?
– Через четыре дня будет шестьсот тысяч.
– Бумажками?
– Треть золотом, на сто тысяч купонами, остальное банковскими билетами.
– Купоны разных серий?
– Этого я не знаю. Вынем, посмотрим.
– Сколько народу в деле? Как дербанить [62]
– Первое – кассир. Ему восемьдесят, без его помощи никак. Потом охотник, пяти тысяч за единый выстрел достаточно. Моих ребят семеро, по десять больших [63] на брата. Едренову тридцатник. Сколько улетело?
62
Делить (жарг.).
63
Большая – тысяча (жарг.).
– Сто восемьдесят пять.
– Ну вот. Тебе пятнадцать, мне все остальное.
– А не много?
– Там будет изрядно мелких расходов. Экипажи, новые документы всем вам, балахнинского исправника подмазать, чтобы не шибко старался нас ловить… Это – из моей доли.
– Все равно много. Я могу быстро сбыть купоны. Три дня. Любые серии.
– Какой лаж?
– Четыре с половиною процента.
– Годится. Тогда купоны мы делим с тобой пополам, остальные не при делах.
– Годится.
Форосков убрал револьвер за пояс, а взамен выставил бутылку рябиновой на коньяке и три рюмки.
– Вот теперь и в Мышьяковку можно ехать. Только сидеть там четыре дня на привязи я не могу. Нужно кое-что купить. Приставь ко мне человека, чтобы было тебе спокойней, и дай экипаж.
– Напиши, что нужно, и тебе все привезут.
– Нет, так не получится. Огнеприпасы я должен купить сам и бумагу тоже. Иначе не отвечаю за свою работу.
– Какую еще бумагу? Ты стрелять собрался или в отхожее?
– Патрон, Максим, нужно завернуть в специальную вощеную бумагу. Повышается точность боя. Не забудь – только один выстрел!
– Ладно, шут с тобой, катайся. Это все есть в Сормове или потребуется ехать в город?
– Огнеприпасы должны быть в магазине Лащенова в Дубравной улице. Антимоний и бертолетова соль – там же. Бумагу я еще неделю назад заказал Ерусалимскому с Песков, должен уже раздобыть.
– Ерусалимскому? Однорукому? Он тут при чем?
– Он может что угодно достать, парень верткий. Всех расходов будет рублей на пятьдесят, я оплачу, а потом сочтемся.
– Лады. Мы с Аггеем пошли. Даю тебе час на сборы, инструменты не забудь. Коляска с моим человеком у входа. Не мельтеши зря эти дни. Встречи, закупки – только самые необходимые.
Форосков собрался за полчаса. Приставленный Битюгом парень – белобрысый, с оспинами на розовом лице – держался вежливо, но настороженно. Механик погрузил в экипаж винтовку и ящик с инструментами, приказал:
– Валяй на Пески, в кабак «Нечаянная радость».
В заведение они зашли вместе. Увидев гостя, Ерусалимский порылся под стойкой и выложил небольшой квадратный сверток.